13. ОБЕД У ГУБЕРНАТОРА
На обратном пути от Гваделупы до Невиса полковник Хоупстон успел поведать своим освобожденным родственникам о роли мистера Уординга в спасении Шарлотты и в истории с выкупом. Этим он заставил Тома пережить несколько минут сильнейшего смущения, когда Рейнарды обрушили на молодого человека горячие изъявления благодарности. И казалось, не только миссис Рейнард, но и ее супруг не удержался от слез. Его глаза, такие же зеленые и с тем же разрезом,что у дочери, но выгоревшие с годами, предательски блестели. Том, невольно забыв свой обычный задор и уверенность, только повторял растерянно, что это заслуга не его, а всех офицеров шлюпа «Сейдж Энн» и тех отзывчивых щедрых людей, благодаря которым удалось собрать деньги для выкупа.
Однако спустя некоторое время, когда мать и маленький брат Шарлотты ушли с верхней палубы в предоставленную им каюту, молодому Хагторпу пришлось вновь пережить смущение, и еще большее, чем прежнее. К нему подошел лейтенант Рейнард, уже без всяких следов сентиментальности или влаги на лице.
- Я бесконечно благодарен вам, мистер Уординг, за вашу неоценимую помощь, а в особенности за то самоотверженное мужество, которое вы проявили, спеша доставить мою дочь в безопасное убежище к нашему родственнику, - сказал Рейнард.
- Сэр, я сделал то, что любой джентльмен счел бы своим бесспорным долгом сделать, и, поверьте, в моих действиях нет ничего из ряда вон выходящего.
- И тем не менее, - серьезно покачал головой Рейнард, и после короткой паузы продолжал: - Однако позвольте обратиться к вам с вопросом, который я, как отец, не могу откладывать в долгий ящик. Вы еще очень молоды, Уординг, но когда у вас будет собственная дочь, вы сможете понять мою нетерпеливость. Как я понял, прежде чем вы познакомились с моей дочерью, она находилась во власти одного из офицеров с «Миньона»?
читать дальше- Вы имеете в виду шевалье де Ревиньяка, сэр?
- Разумеется. Этот негодяй имел наглость волочиться за ней прямо на моих глазах, так, словно, сняв нас с тонущего судна, он получил право на наши жизни и свободу! А... разве еще кто-то посягал на честь моей дочери?
- Судя по тому, что она рассказала, на столь низкое поведение оказался способен лишь Ревиньяк.
- Но… не сможете ли вы сказать… как далеко зашли его домогательства?
- Я понимаю, о чем вы говорите, сэр. Но, если верить тому, что нам известно со слов самой мисс Рейнард – даже несмотря на то, что молодая леди не может слишком много рассказать едва знакомым джентльменам, какими для нее на тот момент являлись офицеры нашего судна… И тем не менее, судя по ее рассказу, вам нет причины опасаться за неприкосновенность вашей дочери. По всей видимости, домогательства Ревиньяка просто не успели перейти границу, за которой бы она подверглась непосредственной опасности.
- Благодарю вас, мистер Уординг, вы успокоили меня. Надеюсь, было бы излишним упоминать, что этот разговор должен остаться между нами?
- Вы можете не сомневаться в этом, сэр! – заверил отца Шарлотты Том Хагторп.
Но если Джеймса Рейнарда эта беседа успокоила, то в душе Тома она наоборот всколыхнула настоящую бурю, заставив задним числом ощутить мучительный приступ ревности к шевалье Ревиньяку, а заодно и к Питту. И еще неизвестно, к кому больше. Он ведь не слепой, и что бы там ни болтал его язык, Том при этом отлично видел, как девушка смотрела на Джереми, когда они явились к ней с вестями о родителях и выкупе за них. Совсем непохоже, чтоб намечавшийся брак был ей так уж неприятен. Одной мысли, что штурман нравился Шарлотте, пусть даже только в прошлом, было достаточно, чтобы у Хагторпа потемнело в глазах, а со дна души поднялось все самое худшее. И только когда в мешанине мстительных и кровожадных видений, мелькнувших, благодаря живому воображению, перед его мысленным взором, он увидел поверженного на землю и залитого кровью Джереми с искаженными смертью чертами, змея ревности, наконец, оставила его. Зачем ему эта смерть? Пусть живет; лишь бы был подальше от Шарлотты. Ну а с Ревиньяком тем более все ясно – рано или поздно расплата его настигнет.
На следующий день после освобождения, когда волнения первой встречи немного улеглись, вся семья в полном составе обедала за семейным столом. Джеймс Рейнард вкратце рассказал полковнику и «мистеру Уордингу» о том, как заложники провели эти два месяца, а затем обратился к молчаливо сидящему Тому:
- Мистер Уординг, отныне вы всегда можете найти в моем лице верного друга, а двери моего будущего дома будут всегда открыты для вас, - с достоинством сказал Рейнард. – И, конечно же, как только обстоятельства позволят мне, я постараюсь возвратить все деньги, которые были так великодушно предоставлены для нашего выкупа. И в этом деле мне придется обратиться к вам с просьбой о посредничестве между мной и теми, кто их собрал для нас, ведь я не располагаю данными об этих людях.
- О, не беспокойтесь, мистер Рейнард, - ответил Том, внутренне похолодев при мысли, что же будет, если Рейнард примется сию же минуту искать способ вернуть деньги несуществующим благодетелям. – Вам не стоит спешить с возвращением долга. Смею уверять вас от имени капитана, благодаря которому была собрана нужная сумма, отнестись к этому золоту, как к дружественному бессрочному займу. – Том умолк, стараясь скрыть неловкость и не зная, как сказать Рейнарду, что у того вряд ли когда-нибудь наберется настолько огромная сумма, чтобы отдать этот мнимый долг. Только сейчас до молодого человека дошло, что Рейнарды не имеют понятия, сколько затребовал за них Ревиньяк: никто им об этом не сообщил.
- Я, признаться, не только не знаком с этим достойным джентльменом, вашим капитаном, - продолжал меж тем Рейнард, - но и даже никогда не слышал его имени. А вам, полковник, известно что-нибудь о капитане Фицжеральде?
- Увы, нет, дорогой Джеймс. За все годы моей службы на этом острове я впервые услышал о нем.
- Но, даже если у меня нет возможности в ближайшее время вернуть долг, я настаиваю на том, чтобы самолично поблагодарить вашего капитана за помощь. Скажите, лейтенант Уординг, когда ваше судно должно прибыть в нашу бухту?
- Наше судно? – при всем своем острословии Том почувствовал, что не успевает найти нужный ответ.
- Ну, конечно же, ваш шлюп. Разве он не должен вернуться сюда за вами? Если, конечно, вы не будете так любезны, предоставив мне повод проявить гостеприимство, и навсегда останетесь с нами, - с лукавой улыбкой ответил Джеймс.
- Вполне возможно, сэр, что «Сэйдж Энн» не будет иметь возможности бросить якорь в Чарльзтаунской бухте, мы ведь только-только провели непредвиденный ремонт на Тортуге, и вполне возможно, командующий эскадрой Порт-Ройала не согласится пока выпустить шлюп в море – мы и так очень долго отсутствовали. Я же могу добраться до Ямайки просто с первым подвернувшимся попутным судном. У меня нет возможности злоупотреблять вашим гостеприимством, - улыбнулся Том, - и, к тому же, поскольку моя миссия закончена, то долг службы призывает меня как можно скорее присоединиться к своей команде.
- Да, я прекрасно понимаю, что такое долг службы, сам отдал этому лучшие годы своей жизни, - полковник Хоупстон сел на своего любимого конька, углубившись в воспоминания. Холостая жизнь старого солдата не часто баловала его такими благодарными слушателями.
Хагторп с облегчением перевел дыхание, радуясь, что разговор ушел от скользкой темы. Однако радость Тома была несколько преждевременной. За десертом Хоупстон вдруг сказал:
- Да, чуть не забыл! Сегодня утром я получил письмо от губернатора острова, сэра Джеймса Корта. Его превосходительство с супругой оказывают нам большую честь, приглашая всю нашу семью, и вас, мистер Уординг, послезавтра к ним на обед.
Рука Тома, держащая бокал, дрогнула, и хорошее французское вино из запасов полковника пролилось на скатерть.
Но еще до званого обеда в губернаторском доме им всем хватило забот. Самые приятные достались дамам: Мэри Рейнард, еще довольно молодая и привлекательная женщина, вместе с дочерью, взбудораженные радостным, почти лихорадочным весельем, занимались приготовлением новых нарядов, необходимых для выхода в общество. Как известно, нет лучшего способа для женщины забыть о минувших невзгодах, чем поход по модным магазинам, покупка милых сердцу безделушек и прочих глупостей, таких непонятных для сильной половины человечества.
Полковник тем временем задействовал все свои связи, чтобы найти для зятя место на одном из кораблей невисской эскадры. Он был абсолютно уверен, что для мужчины, тем более для военного, лучше всего будет занять себя службой. Тем более, учитывая то, что Джеймс Рейнард провел столько дней в плену, на пустынном безлюдном островке, почти все время запертый в грубо сколоченной пиратами хижине. Впрочем, Рейнард был вполне согласен с ним – хотя бы просто потому, что не испытывал ни малейшего желания сидеть на шее у родственника даже непродолжительный срок.
Что же касается Тома, то при сложившихся обстоятельствах ему было только на руку, что семейству не до него. Конечно, невозможность находиться ближе к Шарлотте и поговорить с ней без свидетелей не радовала молодого человека, однако он понимал, что сейчас для него существуют гораздо более срочные дела. Ему следовало, прикрывшись желанием посмотреть город, пройтись по портовым кабакам в поисках человека из команды Натаниэля, который должен был ожидать его там, как только «Элизабет», взяв на борт запасы провизии и пресной воды, вернется обратно к берегам Невиса, чтоб в безопасном месте дождаться и взять на борт младшего Хагторпа. Он понимал, конечно, что еще слишком рано для возвращения корабля, тем не менее ситуация вынуждала не сидеть сложа руки. Однако ни в одном из питейных заведений или постоялых дворов Тому не удалось обнаружить никаких следов связного, так необходимого ему сейчас.
Порасспросив на всякий случай трактирщиков и их служащих, не оставлял ли кто весточки для лейтенанта Уординга, Том ни с чем вернулся в форт. И прямо в холле полковничьего дома столкнулся с Джеймсом Рейнардом. Рейнард тепло поприветствовал его:
- Ну и как вам город? Вы ведь не бывали прежде на Невисе?
- Н-нет. А город, кажется, совсем не плох, если учесть, как недавно его отстроили заново.
- М-да, этот южный рай, похоже, таит в себе достаточно опасностей, какие нам и не снились в нашей старой, доброй и куда более скромной Европе, - задумчиво протянул Джеймс Рейнард, имея в виду землетрясение, разрушившее старый город восемь лет назад. – И все же жаль, что я не смог прогуляться с вами – пришлось торчать у полкового портного. Нельзя же явиться ни к новому месту службы, ни пред светлые очи вице-губернатора в одежде, которая так явно с чужого плеча! – и он очень красноречиво взглянул на облачавший его костюм полковника, в котором безо всякого дискомфорта вполне мог поместиться вдвоем со своим пятилетним сыном.
Том от души посмеялся вместе с ним, и Рейнард собирался уже уйти, но молодой человек остановил его:
- Мистер Рейнард!
- Я вас слушаю, лейтенант!
Том еще мгновение колебался, но, понимая, что такого удобного случая наедине переговорить с Рейнардом уже не представится, с отчаянно-безрассудной смелостью решился использовать этот шанс:
- Мистер Рейнард, позвольте мне обратиться к вам по поводу вашей дочери. Судьбе было угодно, чтобы мне довелось сопровождать мисс Рейнард по пути на Невис. За время этого недолгого путешествия я смог оценить непревзойденные достоинства вашей дочери, ее храбрость, стойкость, скромность и обаяние. Мисс Рейнард обладает всеми качествами, которые мужчина был бы рад найти в своей спутнице жизни. Я прошу у вас руки вашей дочери.
Наступила пауза. Лейтенант пристально смотрел на Тома. Во взгляде Рейнарда сквозили удивление, любопытство и некоторое сожаление. Наконец он ответил Тому своим по обыкновению спокойным тоном, полным сдержанного достоинства:
- Вы оказываете мне честь вашим предложением, мистер Уординг. И я сожалею, что не могу ответить вам согласием. После того, как моя Шарлотта была чудом спасена, и не без вашей помощи, ее благополучие стало еще важнее для меня. Я не могу согласиться на брак моей единственной дочери с человеком, который мне почти не знаком, даже учитывая всю мою благодарность к вам. Думаю, узнав друг друга поближе, мы еще будем иметь удовольствие вернуться к этой теме.
Что еще оставалось Тому, как со всей вежливостью откланяться и уйти в предоставленную ему комнату?
Проворочавшись на жесткой и неудобной кровати почти всю ночь, младший Хагторп к утру пришел к неутешительному выводу, что для него не представляется не малейшей возможности присутствовать на званом обеде у губернатора, не будучи при этом узнанным. Но каким образом найти повод избежать участия в праздничном мероприятии, Том никак не мог сообразить. Не объявить же прямо: я не хочу идти. Такое заявление лишь привлечет ненужные вопросы и уговоры. Сослаться на головную боль молодой человек тоже не мог, считая такую отговорку привилегией исключительно слабого пола. Внезапно заболеть лихорадкой у Тома до утра, к сожалению, не получилось, а специалистом-симулянтом в области тропических болезней ему быть не приходилось.
Такими же невеселыми размышлениями была занята голова молодого человека, и пока он твердыми решительными движениями сметал с подбородка мыльную пену, зажав в руке бритву. Не желая выдавать свое истинное настроение, Том мобилизовал все актерское мастерство и самообладание, на какие был способен, пытаясь выглядеть всецело увлеченным приготовлениям к предстоящему визиту. На спинке стула в его комнате уже висел приготовленный костюм, а сапоги были тщательно вычищены.
Осторожный скрип двери отвлек Тома от мрачных мыслей. Виновником помехи оказался Джордж, пятилетний братишка Шарлотты. Любопытный мальчик уже успел облазать весь небольшой дом полковника, и явно тяготился отсутствием новых впечатлений. Раздосадованный тем, что его и без того беспорядочные мысли были спутаны непрошеным гостем, Том раздраженно потребовал у мальчишки не мешать ему и не отвлекать. Джордж нисколько не обиделся на такой тон, к которому ему было явно не привыкать. Напротив, мальчик обрадовался, что его не прогоняют в открытую, и даже не препятствуют исследовать новую территорию. С деловитым интересом он расхаживал по комнате Тома, без спросу беря в руки вещи молодого моряка и нисколько не утруждая себя вернуть их на место.
Том снова вернулся к прерванному бритью, погрузившись в размышления, и очень быстро забыл о госте. Внезапно громкий пистолетный выстрел сотряс воздух. Комната наполнилась клубами едкого дыма. Рука Тома дернулась от неожиданности, и с пораненной щеки на плечо заструилась теплая кровь. Не обращая внимания на порез, Том искал в еще не рассеявшемся сером облаке Джорджа, всерьез опасаясь за здоровье ребенка. Как он мог забыть про эти пистолеты?! По привычке Том зарядил их, как всегда делал на Тортуге и в рейдах, когда ситуация требовала быть готовым к битве, или просто к неожиданностям. Но молодому человеку и в голову не пришло по неопытности, что оказавшийся рядом с заряженным оружием ребенок может быть настолько взрывоопасен. Сквозь дым он увидел, как из проема двери на него воровато смотрит пара испуганных зеленых глаз. Схватив на руки ребенка, Том затряс его, лихорадочно выясняя, все ли в порядке с мальчиком. Беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы удостоверится в том, что малыш отделался лишь легким испугом. Мальчик плакал и просил мистера Уординга не сердиться и не говорить о его проступке папе. Крепко отчитав Джорджа, Хагторп вытолкнул его за дверь. Но, не смотря на внешнее негодование, в душе Том ликовал: повод остаться дома был найден!
Успокоив прибежавших на шум Рейнардов, Том объяснил им, что случайно упавший на пол пистолет выстрелил, не причинив никакого вреда, и все это лишь привело к тому, что сам он от неожиданности порезался.
За завтраком Хагторп, прижимая к щеке кусок чистого полотна, вполне правдоподобно сокрушался о нелепом недоразумении, помешавшем ему появиться в гостях у губернатора. Джеймс Рейнард пытался убедить молодого человека, что свежий шрам на лице не только не мешает визиту, а даже является своеобразным украшением на мужественном лице молодого лейтенанта, но Том был непреклонен.
- Мистер Рейнард, - отвечал Том, - вы, несомненно, правы, будь за столом исключительно мужчины. Но ведь вид незажившего еще пореза может смутить хозяйку дома, леди Корт. Мне не хотелось бы столь неэстетичным зрелищем отплатить за ее любезное приглашение. Уверен, что как только щека хоть немного заживет, я лично смогу отблагодарить супругу вице-губернатора за проявленное ею внимание.
Возразить на это было, в общем-то, нечего. И семейство, оставив Тома в покое, отправилось готовиться к визиту.
В середине дня, после дневного отдыха, семья Рейнардов вместе с хозяином дома, полковником Хоупстоном, собралась, чтобы отправиться в гости к губернатору. Не видя в холле Тома, и, найдя дверь его комнаты прикрытой, полковник решил, что гость, скорее всего, отдыхает или занимается своим порезом. Мистера Уординга решили не тревожить, и все семейство отправилось в путь.
После полупустого аскетического жилища полковника дом губернатора восхищал своими просторными и со вкусом обставленными апартаментами. В честь званых гостей был накрыт роскошный стол. Были приглашены еще несколько знатных семейств богатых плантаторов. Леди Корт, по-видимому, уже успела поделиться имеющейся у нее информацией про чудом спасенных новых жителей острова. Когда Рейнарды с полковником вошли в просторную гостиную, на них с нескрываемым любопытством и некоторым сочувствием обратились взгляды присутствующих. Хозяйка дома с преувеличенной церемонностью представила вновь вошедших и пригласила всех к столу.
Мэри Рейнард сразу прониклась симпатией, граничащей с восхищением, к этой красивой и обходительной леди. Еще не успев освоиться с обычаями Нового Света, миссис Рейнард не могла знать, насколько монотонная жизнь в колониях скудна на новые впечатления, и приписывала оказанное им гостеприимство необычайной любезности островитян.
- Дорогой полковник Хоупстон, а где же наш герой, мистер Уординг? – задала вопрос леди Корт.
- Мистер Уординг просил передать вашей светлости свои извинения. Он не смог собственнолично засвидетельствовать вам свое почтение, поскольку в результате несчастного случая несколько пострадал его внешний вид.
- И это оказалось настолько серьезно, что он не смог прийти к нам? – недоверчиво спросила хозяйка дома.
- Молодого человека смутила не столько серьезность последствий, сколько возможность доставить вашей светлости неприятное впечатление своим видом. Мистер Уординг просил передать вам свои заверения, что как только сможет, он будет рад нанести вам визит вежливости и извиниться за свое сегодняшнее отсутствие.
- Ну что ж, будем рады, – сказал губернатор. – Как мне помнится, этот молодой человек является лейтенантом флота его величества?
- Именно так, ваше превосходительство. Он со шлюпа «Сейдж Энн», которым командует капитан Фицджеральд.
- Не припомню такого судна, - задумчиво протянул губернатор. – И его капитану удалось добыть деньги на выкуп ваших родственников?
- Да, ваше превосходительство, - подтвердил Хоупстон. – По своем прибытии на остров, сопровождая мисс Рейнард, мистер Уординг рассказал мне, что офицеры «Сейдж Энн» и несколько обеспеченных граждан Кайоны собрали деньги для того, чтобы заплатить выкуп за семью моей племянницы.
- Признаться, я весьма удивлен такой небывалой щедрости. Насколько мне известно, в большинстве своем военные моряки - люди весьма прижимистые, ведь в рамках законной деятельности деньги далеко не так легко достаются им, как каким-нибудь пиратам. Да и французские плантаторы также озабочены в основном собственной выгодой. Признаюсь, за все время моей карьеры в колониях это первый случай благотворительности со стороны подобных людей.
- Мистер Уординг просил меня отнестись к этим деньгам, как к дружественному займу, и я не успокоюсь до тех пор, пока не сумею вернуть все до последнего пенса, - с достоинством сказал Джеймс Рейнард, уязвленный тем, что его сочли способным принять подаяния.
- Щедрость благородных людей и мужество мистера Уординга спасли мою семью от величайшей опасности! – воскликнула Мэри Рейнард. – Я бы не пожелала никому из сидящих за этим столом встретиться с пиратами!
Леди Корт вздрогнула, словно от озноба. Перед ее мысленным взором встала встреча с капитаном Бладом, произошедшая около двух лет назад. Сам по себе визит грозного пирата не сопровождался грабежом или разрушением города, однако причинил немало осложнений личной жизни леди. Именно благодаря вмешательству капитана Блада, как полагала супруга губернатора, сэру Джеймсу стали известны деликатные подробности ее отношений с его же собственным кузеном. Обладая весьма вздорным и самоуверенным нравом, молодая женщина была склонна обвинять в своих семейных неурядицах непрошеного гостя, но отнюдь не саму себя. Леди Корт поспешно отогнала от себя неприятные воспоминания, однако смутный обрывок какой-то неясной мысли, не дав уцепиться за него, промелькнул в ее красивой головке.
После окончания обеда губернатор с супругой вышли проводить гостей. Леди Корт, взяв под руку Мэри Рейнард, с милой улыбкой сказала:
- Я очень рада, что у меня появились такие приятные новые знакомые. Заглядывайте к нам почаще, голубушка миссис Рейнард, я покажу вам прекрасную природу острова. Это просто рай на земле!
- Вы очень добры, леди Корт. Мы бесконечно благодарны вам за ваше радушие и гостеприимство.
- А где вы будете жить?
- Пока мы живем в доме моего дяди, но в ближайшем будущем надеемся обзавестись собственным. Мы еще не знаем точно, где будем жить. Знаете, леди Корт, - доверительно сказала Мэри, - это так хлопотно обзаводиться новым домом на новом месте. Здесь все другое, непривычное. Я даже не знаю, где бы могла найти кухарку или няню для моего маленького Джорджа.
- О, это пустяки. Я могу прислать вам любую из моих негритянок.
- Негритянок? А разве у леди вашего ранга не белые слуги? – с искренним удивлением спросила миссис Рейнард.
- Я разделяю ваше удивление, - капризно сморщила свой красивый носик леди Корт. – Признаться, по моем прибытии на этот остров я тоже так считала, но оказалось, что на местном рынке имеются одни только негры. Белых рабов сюда не привозят. Да они и не умеют работать так хорошо, как черномазые. Однажды у меня был белый грум, но ничего хорошего из этого не вышло.
Внезапно остановившись, леди Корт спросила без всякого перехода:
- Как – я запамятовала – зовут вашего молодого лейтенанта?
- Уординг, лейтенант Уординг.
- А его имя?
- Имени я никогда не слышала, мы все зовем его «мистер Уординг».
- А его капитана как зовут?
- Капитан Фицжеральд, с корабля «Сейдж Энн». Вас что-то беспокоит, ваша светлость? – озабоченно спросила Мэри, видя, как молодая женщина переменилась в лице.
- Нет, нет, миссис Рейнард, просто я хотела пригласить этого молодого человека еще раз, и мне бы не хотелось неверно обратиться к нему.
Распрощавшись с гостями, и вернувшись в дом, леди Корт буквально набросилась на мужа:
- Вы ничего не находите странным, сэр?
- Что вы имеете в виду, дорогая? - недовольно поморщившись, отозвался губернатор.
- То, что лейтенант Уординг явно ищет повода уклониться от встречи с нами!
- Но вы же сами слышали: с ним произошел несчастный случай.
- И вы верите ему?
- А почему я должен ему не верить?
- Да потому, что он избегает встречаться с нами, чтобы не быть узнанным!
- Что вы имеете в виду под «не быть узнанным»? Вы полагаете, он не тот, за кого себя выдает?
- Я уверена в этом!
- Да неужели? – иронично переспросил сэр Джеймс.
- Оставьте, сделайте милость, ваш язвительный тон! – раздраженно скривилась леди. - У меня есть явное преимущество перед вами: вы не видели его, а я видела!
- Ну и кого же вы в нем признали? – устало спросил мистер Корт.
- Эту собаку Хагторпа, которого позаботился забрать отсюда капитан Блад!
- Дорогая, вы так близко к сердцу приняли исчезновение этого Хагторпа, что теперь он мерещится вам в каждом встречном незнакомце.
- Можете сколько угодно смеяться надо мной, но ваш долг не позволяет вам допустить, чтобы этот висельник нагло разгуливал на свободе у вас под носом.
- Дорогая моя, и что же я, по вашему, должен сделать?
- Вы должны немедленно выслать отряд солдат арестовать этого негодяя!
- Вы только представьте себе, что будет, если я арестую порядочного моряка, не говоря уже о том, что ворваться в такой поздний час в дом к полковнику Хоупстону будет как минимум невежливо.
- А позволить беглому каторжнику разгуливать по острову вежливо? Не забывайте, что на вас лежит ответственность за безопасность жителей этого острова!
- Дорогая, вы понимаете, что вы говорите? Вы понимаете, в какое неловкое положение вы меня поставите, если ваши доводы окажутся беспочвенными?
- Вам бы только выставить меня в невыгодном свете! Но на этот раз я полностью уверена в своей правоте. Вам не кажется странным, почему это о капитане Фицжеральже никто никогда не слышал? Да потому что его не существует! А вместо него есть капитан Блад, но ведь Хагторп не может в открытую назвать имя своего капитана. Вы только подумайте, какой будет скандал, если станет известно, что вы, будучи извещены о находящемся на вверенном вам острове беглом каторжнике и пирате, даже пальцем не шевельнули, чтобы арестовать его!
- Ну, как вам угодно! Но предупреждаю вас, если вы окажетесь неправы, сударыня, то вам придется лично извиняться перед Хоупстоном, а так же перед мистером Уордингом.
И, ехидно усмехаясь, а на самом деле опасаясь, что его супруга может оказаться права, губернатор отправился отдавать приказ об аресте лейтенанта Уординга.
Примерно в это же время Рейнарды и полковник Хоупстон вернулись домой, переполненные впечатлениями. Миссис Рейнард принялась рассказывать встретившему их Тому про любезный прием, оказанный губернатором. Том, успевший за время их отсутствия наведаться в город и вновь не нашедший связного с «Элизабет», слушал их вполуха, думая совсем о другом. Конечно, прошло пока еще слишком мало времени, чтоб корсары Хагторпа-старшего успели выполнить свою цель – добыть провизию для долгосрочного плавания – и вернуться сюда. Но как же необходимо было сейчас Тому их возвращение!.. От этих невеселых размышлений его отвлекли лишь слова миссис Рейнард о настойчивом приглашении леди Корт, не желающей упустить случая поближе познакомиться с мистером Уордингом, и ее расспросах о нем. Этого только не хватало! Молодой человек никогда не верил ни в какие предчувствия, но сегодня, похоже, они сами верили в него и не хотели оставлять в покое.
Улучив момент, Том шепотом попросил Шарлотту встретиться с ним на заднем дворе дома как можно скорее. Как только остальные обитатели дома разбрелись по своим комнатам, Шарлотта поспешила в указанное место.
Молодой человек был бледен, и девушка догадалась, что причина бледности кроется отнюдь не только в утреннем происшествии. Том некоторое время молчал, пристально вглядываясь в напряженное и обеспокоенное лицо девушки.
- Мисс Рейнард, - сказал он, наконец. – Я вынужден как можно быстрее покинуть остров. Дальнейшее промедление может повлечь за собой разоблачение моего истинного имени и положения.
- Вы встретили кого-то, кто знает вас? – понимающе спросила девушка.
- Да, мисс Рейнард. Мне не хотелось бы сейчас тратить время на объяснения, но, вероятность того, что меня узнают и арестуют, слишком велика. Но, поверьте, мисс Рейнард, я беспокоюсь не столько за себя, сколько за вас.
- За меня?
- Конечно! Ведь если личность мистера Уординга будет поставлена под сомнение, то как вы объясните вашим близким происхождение денег на выкуп? Ваша репутация может пострадать, сударыня!
- Мистер Хагторп, не думайте обо мне! Ведь в первую очередь угроза нависла над вашей жизнью! Что по сравнению с этим значит моя репутация!
- Мисс Рейнард, вы несправедливы ко мне! Ведь вы сами знаете, что ваше доброе имя значит для меня очень много! Я уже говорил вам, что ради вас я готов отдать свою жизнь. Я не отказываюсь от своих слов. Но именно поэтому очень важно, чтобы я как можно скорее покинул Чарльзтаун. На этом острове вы находитесь в безопасности, ваша семья снова с вами. Можно считать цель моего появления на Невисе достигнутой. И учитывая обстоятельства, я должен прямо сейчас проститься с вами. Не знаю, увидимся ли еще, - криво улыбнулся Том, понимая, что на самом деле надежда вновь увидеть ее когда-нибудь очень невелика. – Позвольте пожелать вам всего самого доброго.
- Я тоже хотела бы, чтоб у вас в будущем все сложилось хорошо, мистер Хагторп, - серьезно и искренне сказала Шарлотта. – Передайте еще раз мою сердечную благодарность капитану Бладу, скажите, что я всегда буду помнить его доброту. Как и вашу…
- Конечно, обязательно передам, - кивнул Том. А про себя подумал, что и в самом деле передаст. Только не благодарность, а часть суммы, составлявшей выкуп, и не капитану, а штурману. Ведь именно они с Питтом отдали девушке свои немалые сбережения, выдав их за дар от капитана только из опасения, что иначе Шарлотта откажется принять эти деньги. И ни за что не допустил бы Том, чтоб Джереми имел долю в выкупе, если бы только хватило его собственных средств! Но спорить и выяснять отношения он тогда не стал. В конце концов, надо же проявлять благородство к побежденному противнику, а штурман явно был сражен неожиданным и непонятным отказом Шарлотты; к тому же он оставался на Тортуге, и счастье сопровождать девушку выпало Тому. Так что он просто вручит Питту деньги, когда накопит нужную сумму, вот и все.
- Но мисс Рейнард, - продолжал молодой Хагторп, -- позвольте мне сказать вам еще кое-что: мне было бы очень тяжело покинуть остров, не имея возможности задать вам один чрезвычайно важный для меня вопрос.
- Я вся внимание, мистер Хагторп! - Шарлотта смотрела на молодого человека своими широко распахнутыми зелеными глазами.
- Мисс Рейнард, я хотел бы признаться вам, что полюбил вас с первого дня, как увидел вас. И потом, имея радостную возможность встречаться и беседовать с вами, я постоянно открывал для себя все новые и новые неисчерпаемые достоинства вашей души. Я люблю вас, мисс Рейнард. Я люблю вас, и не мыслю своей жизни без вас. Вы выйдете за меня замуж?
Такого оборота Шарлотта не ожидала. Волна противоречивых чувств нахлынула на нее, накрыв с головой. И в этом вихре ей мешало найти точку опоры назойливое ощущение неправильности. Все, что происходит с ней, неправильно. Она хотела услышать признание в любви – она слышит его. Она хотела бы узнать, что любима, желанна и необходима – она и это узнала. Но все это ей не нужно. Ей не нужны признания, высказанные чужим, в общем-то, человеком, который так близок к ней. Зато как бы она хотела услышать эти же слова от другого, такого родного, но теперь ставшего чужим и далеким, которому она не нужна, для которого она не желанна и не любима. Обуреваемая такими противоречивыми чувствами, Шарлотта молчала, не в силах что-то ответить Хагторпу.
- Вы молчите, мисс Рейнард? Я догадываюсь, каков будет ответ. Но прошу вас, не произносите его! Оставьте мне хоть крупинку надежды, хоть призрачную иллюзию возможного счастья! Умоляю вас, не говорите тех слов, после которых уже нет дороги назад! Позвольте мне уехать хотя бы с крошечной надеждой, что у меня еще есть шанс завоевать вашу благосклонность! Я клянусь, что отомщу за вас Ревиньяку. Нет, не возражайте мне! Возможно, мы никогда больше не увидимся. Позвольте мне сохранить в памяти ваше лицо, вашу улыбку, ваш взгляд. Я знаю, что ни на что большее не могу рассчитывать.… Кажется, мой соперник оказался удачливее меня – пусть на краткое время. Я не такой счастливец, как он. Я даже не могу мечтать о том, чтоб…
И, на мгновение не совладав с собой, Том наклонился к Шарлотте, коснулся своими губами ее губ. Все вокруг завертелась, и перестало существовать, кроме этих мягких нежных губ и этих зеленых глаз, прозрачных и чистых, как лесные озера, в которых отражаются нависшие над водой ветви деревьев.
Опомнившись, Том отпрянул от девушки, храня на лице застывшее выражение мучительного сожаления:
- Простите… Простите, если сможете. Думаю, лучше мне уже идти; надо ведь еще проститься с вашими родственниками, как-то объяснить им мой спешный отъезд…
Он шагнул мимо девушки к выходу – и застыл на мгновение, бросив взгляд за ограду дома. Как ни была растеряна и потрясена мисс Рейнард, она заметила этот странный жест – может быть оттого, что помнила, несмотря ни на что, об опасности, угрожавшей Хагторпу. А потому немедленно взглянула в том направлении, где что-то так сильно привлекло внимание молодого моряка. Там, в темноте, по извилистой неровной дороге, ведущей к форту, двигались какие-то огни.
- Что это? – ахнула девушка, почти догадываясь. - Идите скорее! – только и сказала она. Том бросился к воротам, но потом остановился, оглянувшись.
- Идите же! – почти закричала на него девушка. – Скорее, прошу вас! Я сама все им объясню.
Том стремительно выбежал из ворот. Шарлотта молча проводила его взглядом, и, когда он скрылся из виду, девушка почти машинально подняла руку и тыльной стороной ладони провела по губам.
Тому не было смысла что-то объяснять часовым у ворот форта по поводу своей столь поздней прогулки. Любое объяснение все равно выглядело бы неправдоподобным, и только отняло бы драгоценное время. Поэтому молодой человек на полной скорости проскочил мимо караула, не воспринявшего это, к счастью, как какой-то тревожный сигнал – на бегу Том услышал за спиной их смех. Видимо, солдаты просто потешались над его прытью, строя догадки, куда это так рванул почетный гость их полковника.
Светила луна, и в ее ярком серебристом свете дорога просматривалась очень далеко. Добежав до второго от форта поворота, Хагторп резко свернул на обочину, в заросли, и стал ждать. Он успел вконец известись и раз десять потерять терпение; и даже решил уже, что просто у страха глаза велики, ему совершенно не стоило так поспешно срываться с места среди ночи. Но тут наконец послышался отдаленный топот сапог, а вскоре показались и те, кто его производил. Том из своего укрытия насчитал не меньше двух десятков стражников с факелами и оружием наизготовку. Осторожно подобравшись поближе к дороге, он дождался, пока огни факелов скроет поворот, и вновь бросился бежать, что было сил.
Остановился он, только достигнув набережной. Сердце колотилось как бешеное. Что делать дальше? Пройтись еще раз по тавернам в поисках посланника с «Элизабет»? Но если его не было два часа назад, откуда он возьмется теперь? Укрыться в городе Тому негде: по тем же постоялым дворам и кабакам его станут искать в первую очередь. В итоге молодой Хагторп пошел вдоль причалов, оглядывая лодки: шлюпки со стоящих на рейде судов, туземные пироги торговцев всякой всячиной, рыбацкие суденышки. Внимание Тома привлек небольшой старенький вельбот, владелец или сторож которого преспокойно спал, притулившись на корме. Недолго думая, Хагторп растолкал лодочника и бросил ему на колени увесистый мешочек.
- Ну и куда двинем, сэр? – пытаясь изобразить на своей помятой невыспавшейся физиономии любезное выражение, поинтересовался хозяин вельбота.
- Пока никуда. И можешь дальше спать, если хочешь. Когда будет нужно, я тебя разбужу.
Этот приказ лодочник выполнил очень быстро и охотно. А Тому оставалось только сидеть и ждать, поглядывая в сторону города, и будучи готовым в момент опасности резать швартов и отчаливать, а потом уж объявлять подъем своему морскому волку. Если же до наступления дня его не станут искать здесь, можно будет рискнуть и еще раз поискать по тавернам связного с «Элизабет».
Он сидел, слушая бодрый храп на корме шлюпки, слабый шум прибоя, отдаленные выкрики и прочие звуки, обычные для ночного порта. Слушал – и думал о Шарлотте. Конечно, ему угрожает опасность, тем более, что положение такое неопределенное, но об этом размышлять было теперь бесполезно: все, что можно, уже передумано. Перед глазами стояли прелестная фигурка и очаровательное личико девушки – воплощенная радость, оказавшаяся недоступной для него…
Очнулся молодой Хагторп от криков, разносившихся над пристанью: «Как следует все обыскивайте, смотрите в любой щели!..» Этого оказалось достаточно, продолжение Том дослушал, уже разрубив швартовый фалинь и пристраивая весла в уключины: «Он наверняка здесь, больше ему бежать некуда, остров не настолько велик, чтоб можно было спрятаться надолго!» Проклятье, как же его угораздило заснуть?! Изо всех сил работая веслами, Том одновременно изучал расположение рассыпавшихся по пирсу огней, прикидывая, много ли у него шансов отгрести незамеченным достаточно далеко. И тут буквально кожей почувствовал, что шансов до обидного мало. Он уже приличное время прожил в этих широтах, поэтому научился угадывать приближение рассвета без всяких внешних признаков – в тропиках солнце выныривает из-за горизонта почти тотчас, едва поредел ночной мрак, не дожидаясь, пока люди заметят его утреннее приближение. Правильность Томовых предчувствий тут же подтвердилась – озарив небо лиловым и огненным, из воды показался слепяще яркий край дневного светила. Еще минута, и уходящий от мола вельбот заметили. Раздались крики: «Эй, ты, кто такой?! Вернись немедленно!»
Не оставляя весел, Том пнул лодочника – сейчас было не до церемоний.
- Давай быстро весла на воду! – приказал он. – А этим, - он кивнул на суетившуюся у причалов стражу, - скажешь потом, что я грозил тебя убить.
Немолодой, потрепанный жизнью лодочник оказался на редкость понятливым и сообразительным. Ему не потребовалось ни одной лишней минуты, чтоб присоединиться к своему пассажиру и начать грести вместе с ним. Попутно они, не тратя лишних слов, уговорились о дополнительной плате.
Отойдя подальше от пристани и убедившись, что имеют неплохую фору, они вдвоем с некоторым трудом поставили слежавшийся от времени парус, которым лодочник давно не пользовался, так как ему приходилось управлялся со своим плавсредством в основном в одиночку.
Преодолев пространство гавани, они прошли по мелководью подальше от пушек форта, не подававшего признаков жизни. То ли там не заметили лодки, то ли не знали – или не хотели знать – что ее надо заметить. Хороший попутный ветер нес их прямиком к острову Сент-Кристофер, который отделял от Невиса пролив в пару миль; а там уже можно было укрыться за мысом и уйти на французскую сторону. Конечно, не было абсолютной уверенности, что и там Хагторпа обязательно ожидает безопасность, но других возможностей у него все равно в запасе не имелось. Невис уже почти скрылся из виду, когда Том обнаружил погоню – несколько шлюпок разного калибра. Все это еще больше взвинтило и без того до предела натянутые нервы молодого корсара. Неужели все усилия оторваться от преследования были напрасны, и его схватят?
За мысом открылся заливчик, пустынный, если не считать нескольких рыбачьих лодок, уже вышедших на промысел, и одного-единственного большого судна, осторожно двигавшегося параллельно берегу, и судя по всему, пытавшегося найти подходящую якорную стоянку, совершенно при этом не зная здешних вод. Том резко вскочил, бросив руль и рискуя перевернуть зыбкий вельбот, и изо всех сил замахал руками: это была «Элизабет».
На обратном пути от Гваделупы до Невиса полковник Хоупстон успел поведать своим освобожденным родственникам о роли мистера Уординга в спасении Шарлотты и в истории с выкупом. Этим он заставил Тома пережить несколько минут сильнейшего смущения, когда Рейнарды обрушили на молодого человека горячие изъявления благодарности. И казалось, не только миссис Рейнард, но и ее супруг не удержался от слез. Его глаза, такие же зеленые и с тем же разрезом,что у дочери, но выгоревшие с годами, предательски блестели. Том, невольно забыв свой обычный задор и уверенность, только повторял растерянно, что это заслуга не его, а всех офицеров шлюпа «Сейдж Энн» и тех отзывчивых щедрых людей, благодаря которым удалось собрать деньги для выкупа.
Однако спустя некоторое время, когда мать и маленький брат Шарлотты ушли с верхней палубы в предоставленную им каюту, молодому Хагторпу пришлось вновь пережить смущение, и еще большее, чем прежнее. К нему подошел лейтенант Рейнард, уже без всяких следов сентиментальности или влаги на лице.
- Я бесконечно благодарен вам, мистер Уординг, за вашу неоценимую помощь, а в особенности за то самоотверженное мужество, которое вы проявили, спеша доставить мою дочь в безопасное убежище к нашему родственнику, - сказал Рейнард.
- Сэр, я сделал то, что любой джентльмен счел бы своим бесспорным долгом сделать, и, поверьте, в моих действиях нет ничего из ряда вон выходящего.
- И тем не менее, - серьезно покачал головой Рейнард, и после короткой паузы продолжал: - Однако позвольте обратиться к вам с вопросом, который я, как отец, не могу откладывать в долгий ящик. Вы еще очень молоды, Уординг, но когда у вас будет собственная дочь, вы сможете понять мою нетерпеливость. Как я понял, прежде чем вы познакомились с моей дочерью, она находилась во власти одного из офицеров с «Миньона»?
читать дальше- Вы имеете в виду шевалье де Ревиньяка, сэр?
- Разумеется. Этот негодяй имел наглость волочиться за ней прямо на моих глазах, так, словно, сняв нас с тонущего судна, он получил право на наши жизни и свободу! А... разве еще кто-то посягал на честь моей дочери?
- Судя по тому, что она рассказала, на столь низкое поведение оказался способен лишь Ревиньяк.
- Но… не сможете ли вы сказать… как далеко зашли его домогательства?
- Я понимаю, о чем вы говорите, сэр. Но, если верить тому, что нам известно со слов самой мисс Рейнард – даже несмотря на то, что молодая леди не может слишком много рассказать едва знакомым джентльменам, какими для нее на тот момент являлись офицеры нашего судна… И тем не менее, судя по ее рассказу, вам нет причины опасаться за неприкосновенность вашей дочери. По всей видимости, домогательства Ревиньяка просто не успели перейти границу, за которой бы она подверглась непосредственной опасности.
- Благодарю вас, мистер Уординг, вы успокоили меня. Надеюсь, было бы излишним упоминать, что этот разговор должен остаться между нами?
- Вы можете не сомневаться в этом, сэр! – заверил отца Шарлотты Том Хагторп.
Но если Джеймса Рейнарда эта беседа успокоила, то в душе Тома она наоборот всколыхнула настоящую бурю, заставив задним числом ощутить мучительный приступ ревности к шевалье Ревиньяку, а заодно и к Питту. И еще неизвестно, к кому больше. Он ведь не слепой, и что бы там ни болтал его язык, Том при этом отлично видел, как девушка смотрела на Джереми, когда они явились к ней с вестями о родителях и выкупе за них. Совсем непохоже, чтоб намечавшийся брак был ей так уж неприятен. Одной мысли, что штурман нравился Шарлотте, пусть даже только в прошлом, было достаточно, чтобы у Хагторпа потемнело в глазах, а со дна души поднялось все самое худшее. И только когда в мешанине мстительных и кровожадных видений, мелькнувших, благодаря живому воображению, перед его мысленным взором, он увидел поверженного на землю и залитого кровью Джереми с искаженными смертью чертами, змея ревности, наконец, оставила его. Зачем ему эта смерть? Пусть живет; лишь бы был подальше от Шарлотты. Ну а с Ревиньяком тем более все ясно – рано или поздно расплата его настигнет.
На следующий день после освобождения, когда волнения первой встречи немного улеглись, вся семья в полном составе обедала за семейным столом. Джеймс Рейнард вкратце рассказал полковнику и «мистеру Уордингу» о том, как заложники провели эти два месяца, а затем обратился к молчаливо сидящему Тому:
- Мистер Уординг, отныне вы всегда можете найти в моем лице верного друга, а двери моего будущего дома будут всегда открыты для вас, - с достоинством сказал Рейнард. – И, конечно же, как только обстоятельства позволят мне, я постараюсь возвратить все деньги, которые были так великодушно предоставлены для нашего выкупа. И в этом деле мне придется обратиться к вам с просьбой о посредничестве между мной и теми, кто их собрал для нас, ведь я не располагаю данными об этих людях.
- О, не беспокойтесь, мистер Рейнард, - ответил Том, внутренне похолодев при мысли, что же будет, если Рейнард примется сию же минуту искать способ вернуть деньги несуществующим благодетелям. – Вам не стоит спешить с возвращением долга. Смею уверять вас от имени капитана, благодаря которому была собрана нужная сумма, отнестись к этому золоту, как к дружественному бессрочному займу. – Том умолк, стараясь скрыть неловкость и не зная, как сказать Рейнарду, что у того вряд ли когда-нибудь наберется настолько огромная сумма, чтобы отдать этот мнимый долг. Только сейчас до молодого человека дошло, что Рейнарды не имеют понятия, сколько затребовал за них Ревиньяк: никто им об этом не сообщил.
- Я, признаться, не только не знаком с этим достойным джентльменом, вашим капитаном, - продолжал меж тем Рейнард, - но и даже никогда не слышал его имени. А вам, полковник, известно что-нибудь о капитане Фицжеральде?
- Увы, нет, дорогой Джеймс. За все годы моей службы на этом острове я впервые услышал о нем.
- Но, даже если у меня нет возможности в ближайшее время вернуть долг, я настаиваю на том, чтобы самолично поблагодарить вашего капитана за помощь. Скажите, лейтенант Уординг, когда ваше судно должно прибыть в нашу бухту?
- Наше судно? – при всем своем острословии Том почувствовал, что не успевает найти нужный ответ.
- Ну, конечно же, ваш шлюп. Разве он не должен вернуться сюда за вами? Если, конечно, вы не будете так любезны, предоставив мне повод проявить гостеприимство, и навсегда останетесь с нами, - с лукавой улыбкой ответил Джеймс.
- Вполне возможно, сэр, что «Сэйдж Энн» не будет иметь возможности бросить якорь в Чарльзтаунской бухте, мы ведь только-только провели непредвиденный ремонт на Тортуге, и вполне возможно, командующий эскадрой Порт-Ройала не согласится пока выпустить шлюп в море – мы и так очень долго отсутствовали. Я же могу добраться до Ямайки просто с первым подвернувшимся попутным судном. У меня нет возможности злоупотреблять вашим гостеприимством, - улыбнулся Том, - и, к тому же, поскольку моя миссия закончена, то долг службы призывает меня как можно скорее присоединиться к своей команде.
- Да, я прекрасно понимаю, что такое долг службы, сам отдал этому лучшие годы своей жизни, - полковник Хоупстон сел на своего любимого конька, углубившись в воспоминания. Холостая жизнь старого солдата не часто баловала его такими благодарными слушателями.
Хагторп с облегчением перевел дыхание, радуясь, что разговор ушел от скользкой темы. Однако радость Тома была несколько преждевременной. За десертом Хоупстон вдруг сказал:
- Да, чуть не забыл! Сегодня утром я получил письмо от губернатора острова, сэра Джеймса Корта. Его превосходительство с супругой оказывают нам большую честь, приглашая всю нашу семью, и вас, мистер Уординг, послезавтра к ним на обед.
Рука Тома, держащая бокал, дрогнула, и хорошее французское вино из запасов полковника пролилось на скатерть.
Но еще до званого обеда в губернаторском доме им всем хватило забот. Самые приятные достались дамам: Мэри Рейнард, еще довольно молодая и привлекательная женщина, вместе с дочерью, взбудораженные радостным, почти лихорадочным весельем, занимались приготовлением новых нарядов, необходимых для выхода в общество. Как известно, нет лучшего способа для женщины забыть о минувших невзгодах, чем поход по модным магазинам, покупка милых сердцу безделушек и прочих глупостей, таких непонятных для сильной половины человечества.
Полковник тем временем задействовал все свои связи, чтобы найти для зятя место на одном из кораблей невисской эскадры. Он был абсолютно уверен, что для мужчины, тем более для военного, лучше всего будет занять себя службой. Тем более, учитывая то, что Джеймс Рейнард провел столько дней в плену, на пустынном безлюдном островке, почти все время запертый в грубо сколоченной пиратами хижине. Впрочем, Рейнард был вполне согласен с ним – хотя бы просто потому, что не испытывал ни малейшего желания сидеть на шее у родственника даже непродолжительный срок.
Что же касается Тома, то при сложившихся обстоятельствах ему было только на руку, что семейству не до него. Конечно, невозможность находиться ближе к Шарлотте и поговорить с ней без свидетелей не радовала молодого человека, однако он понимал, что сейчас для него существуют гораздо более срочные дела. Ему следовало, прикрывшись желанием посмотреть город, пройтись по портовым кабакам в поисках человека из команды Натаниэля, который должен был ожидать его там, как только «Элизабет», взяв на борт запасы провизии и пресной воды, вернется обратно к берегам Невиса, чтоб в безопасном месте дождаться и взять на борт младшего Хагторпа. Он понимал, конечно, что еще слишком рано для возвращения корабля, тем не менее ситуация вынуждала не сидеть сложа руки. Однако ни в одном из питейных заведений или постоялых дворов Тому не удалось обнаружить никаких следов связного, так необходимого ему сейчас.
Порасспросив на всякий случай трактирщиков и их служащих, не оставлял ли кто весточки для лейтенанта Уординга, Том ни с чем вернулся в форт. И прямо в холле полковничьего дома столкнулся с Джеймсом Рейнардом. Рейнард тепло поприветствовал его:
- Ну и как вам город? Вы ведь не бывали прежде на Невисе?
- Н-нет. А город, кажется, совсем не плох, если учесть, как недавно его отстроили заново.
- М-да, этот южный рай, похоже, таит в себе достаточно опасностей, какие нам и не снились в нашей старой, доброй и куда более скромной Европе, - задумчиво протянул Джеймс Рейнард, имея в виду землетрясение, разрушившее старый город восемь лет назад. – И все же жаль, что я не смог прогуляться с вами – пришлось торчать у полкового портного. Нельзя же явиться ни к новому месту службы, ни пред светлые очи вице-губернатора в одежде, которая так явно с чужого плеча! – и он очень красноречиво взглянул на облачавший его костюм полковника, в котором безо всякого дискомфорта вполне мог поместиться вдвоем со своим пятилетним сыном.
Том от души посмеялся вместе с ним, и Рейнард собирался уже уйти, но молодой человек остановил его:
- Мистер Рейнард!
- Я вас слушаю, лейтенант!
Том еще мгновение колебался, но, понимая, что такого удобного случая наедине переговорить с Рейнардом уже не представится, с отчаянно-безрассудной смелостью решился использовать этот шанс:
- Мистер Рейнард, позвольте мне обратиться к вам по поводу вашей дочери. Судьбе было угодно, чтобы мне довелось сопровождать мисс Рейнард по пути на Невис. За время этого недолгого путешествия я смог оценить непревзойденные достоинства вашей дочери, ее храбрость, стойкость, скромность и обаяние. Мисс Рейнард обладает всеми качествами, которые мужчина был бы рад найти в своей спутнице жизни. Я прошу у вас руки вашей дочери.
Наступила пауза. Лейтенант пристально смотрел на Тома. Во взгляде Рейнарда сквозили удивление, любопытство и некоторое сожаление. Наконец он ответил Тому своим по обыкновению спокойным тоном, полным сдержанного достоинства:
- Вы оказываете мне честь вашим предложением, мистер Уординг. И я сожалею, что не могу ответить вам согласием. После того, как моя Шарлотта была чудом спасена, и не без вашей помощи, ее благополучие стало еще важнее для меня. Я не могу согласиться на брак моей единственной дочери с человеком, который мне почти не знаком, даже учитывая всю мою благодарность к вам. Думаю, узнав друг друга поближе, мы еще будем иметь удовольствие вернуться к этой теме.
Что еще оставалось Тому, как со всей вежливостью откланяться и уйти в предоставленную ему комнату?
Проворочавшись на жесткой и неудобной кровати почти всю ночь, младший Хагторп к утру пришел к неутешительному выводу, что для него не представляется не малейшей возможности присутствовать на званом обеде у губернатора, не будучи при этом узнанным. Но каким образом найти повод избежать участия в праздничном мероприятии, Том никак не мог сообразить. Не объявить же прямо: я не хочу идти. Такое заявление лишь привлечет ненужные вопросы и уговоры. Сослаться на головную боль молодой человек тоже не мог, считая такую отговорку привилегией исключительно слабого пола. Внезапно заболеть лихорадкой у Тома до утра, к сожалению, не получилось, а специалистом-симулянтом в области тропических болезней ему быть не приходилось.
Такими же невеселыми размышлениями была занята голова молодого человека, и пока он твердыми решительными движениями сметал с подбородка мыльную пену, зажав в руке бритву. Не желая выдавать свое истинное настроение, Том мобилизовал все актерское мастерство и самообладание, на какие был способен, пытаясь выглядеть всецело увлеченным приготовлениям к предстоящему визиту. На спинке стула в его комнате уже висел приготовленный костюм, а сапоги были тщательно вычищены.
Осторожный скрип двери отвлек Тома от мрачных мыслей. Виновником помехи оказался Джордж, пятилетний братишка Шарлотты. Любопытный мальчик уже успел облазать весь небольшой дом полковника, и явно тяготился отсутствием новых впечатлений. Раздосадованный тем, что его и без того беспорядочные мысли были спутаны непрошеным гостем, Том раздраженно потребовал у мальчишки не мешать ему и не отвлекать. Джордж нисколько не обиделся на такой тон, к которому ему было явно не привыкать. Напротив, мальчик обрадовался, что его не прогоняют в открытую, и даже не препятствуют исследовать новую территорию. С деловитым интересом он расхаживал по комнате Тома, без спросу беря в руки вещи молодого моряка и нисколько не утруждая себя вернуть их на место.
Том снова вернулся к прерванному бритью, погрузившись в размышления, и очень быстро забыл о госте. Внезапно громкий пистолетный выстрел сотряс воздух. Комната наполнилась клубами едкого дыма. Рука Тома дернулась от неожиданности, и с пораненной щеки на плечо заструилась теплая кровь. Не обращая внимания на порез, Том искал в еще не рассеявшемся сером облаке Джорджа, всерьез опасаясь за здоровье ребенка. Как он мог забыть про эти пистолеты?! По привычке Том зарядил их, как всегда делал на Тортуге и в рейдах, когда ситуация требовала быть готовым к битве, или просто к неожиданностям. Но молодому человеку и в голову не пришло по неопытности, что оказавшийся рядом с заряженным оружием ребенок может быть настолько взрывоопасен. Сквозь дым он увидел, как из проема двери на него воровато смотрит пара испуганных зеленых глаз. Схватив на руки ребенка, Том затряс его, лихорадочно выясняя, все ли в порядке с мальчиком. Беглого осмотра оказалось достаточно, чтобы удостоверится в том, что малыш отделался лишь легким испугом. Мальчик плакал и просил мистера Уординга не сердиться и не говорить о его проступке папе. Крепко отчитав Джорджа, Хагторп вытолкнул его за дверь. Но, не смотря на внешнее негодование, в душе Том ликовал: повод остаться дома был найден!
Успокоив прибежавших на шум Рейнардов, Том объяснил им, что случайно упавший на пол пистолет выстрелил, не причинив никакого вреда, и все это лишь привело к тому, что сам он от неожиданности порезался.
За завтраком Хагторп, прижимая к щеке кусок чистого полотна, вполне правдоподобно сокрушался о нелепом недоразумении, помешавшем ему появиться в гостях у губернатора. Джеймс Рейнард пытался убедить молодого человека, что свежий шрам на лице не только не мешает визиту, а даже является своеобразным украшением на мужественном лице молодого лейтенанта, но Том был непреклонен.
- Мистер Рейнард, - отвечал Том, - вы, несомненно, правы, будь за столом исключительно мужчины. Но ведь вид незажившего еще пореза может смутить хозяйку дома, леди Корт. Мне не хотелось бы столь неэстетичным зрелищем отплатить за ее любезное приглашение. Уверен, что как только щека хоть немного заживет, я лично смогу отблагодарить супругу вице-губернатора за проявленное ею внимание.
Возразить на это было, в общем-то, нечего. И семейство, оставив Тома в покое, отправилось готовиться к визиту.
В середине дня, после дневного отдыха, семья Рейнардов вместе с хозяином дома, полковником Хоупстоном, собралась, чтобы отправиться в гости к губернатору. Не видя в холле Тома, и, найдя дверь его комнаты прикрытой, полковник решил, что гость, скорее всего, отдыхает или занимается своим порезом. Мистера Уординга решили не тревожить, и все семейство отправилось в путь.
После полупустого аскетического жилища полковника дом губернатора восхищал своими просторными и со вкусом обставленными апартаментами. В честь званых гостей был накрыт роскошный стол. Были приглашены еще несколько знатных семейств богатых плантаторов. Леди Корт, по-видимому, уже успела поделиться имеющейся у нее информацией про чудом спасенных новых жителей острова. Когда Рейнарды с полковником вошли в просторную гостиную, на них с нескрываемым любопытством и некоторым сочувствием обратились взгляды присутствующих. Хозяйка дома с преувеличенной церемонностью представила вновь вошедших и пригласила всех к столу.
Мэри Рейнард сразу прониклась симпатией, граничащей с восхищением, к этой красивой и обходительной леди. Еще не успев освоиться с обычаями Нового Света, миссис Рейнард не могла знать, насколько монотонная жизнь в колониях скудна на новые впечатления, и приписывала оказанное им гостеприимство необычайной любезности островитян.
- Дорогой полковник Хоупстон, а где же наш герой, мистер Уординг? – задала вопрос леди Корт.
- Мистер Уординг просил передать вашей светлости свои извинения. Он не смог собственнолично засвидетельствовать вам свое почтение, поскольку в результате несчастного случая несколько пострадал его внешний вид.
- И это оказалось настолько серьезно, что он не смог прийти к нам? – недоверчиво спросила хозяйка дома.
- Молодого человека смутила не столько серьезность последствий, сколько возможность доставить вашей светлости неприятное впечатление своим видом. Мистер Уординг просил передать вам свои заверения, что как только сможет, он будет рад нанести вам визит вежливости и извиниться за свое сегодняшнее отсутствие.
- Ну что ж, будем рады, – сказал губернатор. – Как мне помнится, этот молодой человек является лейтенантом флота его величества?
- Именно так, ваше превосходительство. Он со шлюпа «Сейдж Энн», которым командует капитан Фицджеральд.
- Не припомню такого судна, - задумчиво протянул губернатор. – И его капитану удалось добыть деньги на выкуп ваших родственников?
- Да, ваше превосходительство, - подтвердил Хоупстон. – По своем прибытии на остров, сопровождая мисс Рейнард, мистер Уординг рассказал мне, что офицеры «Сейдж Энн» и несколько обеспеченных граждан Кайоны собрали деньги для того, чтобы заплатить выкуп за семью моей племянницы.
- Признаться, я весьма удивлен такой небывалой щедрости. Насколько мне известно, в большинстве своем военные моряки - люди весьма прижимистые, ведь в рамках законной деятельности деньги далеко не так легко достаются им, как каким-нибудь пиратам. Да и французские плантаторы также озабочены в основном собственной выгодой. Признаюсь, за все время моей карьеры в колониях это первый случай благотворительности со стороны подобных людей.
- Мистер Уординг просил меня отнестись к этим деньгам, как к дружественному займу, и я не успокоюсь до тех пор, пока не сумею вернуть все до последнего пенса, - с достоинством сказал Джеймс Рейнард, уязвленный тем, что его сочли способным принять подаяния.
- Щедрость благородных людей и мужество мистера Уординга спасли мою семью от величайшей опасности! – воскликнула Мэри Рейнард. – Я бы не пожелала никому из сидящих за этим столом встретиться с пиратами!
Леди Корт вздрогнула, словно от озноба. Перед ее мысленным взором встала встреча с капитаном Бладом, произошедшая около двух лет назад. Сам по себе визит грозного пирата не сопровождался грабежом или разрушением города, однако причинил немало осложнений личной жизни леди. Именно благодаря вмешательству капитана Блада, как полагала супруга губернатора, сэру Джеймсу стали известны деликатные подробности ее отношений с его же собственным кузеном. Обладая весьма вздорным и самоуверенным нравом, молодая женщина была склонна обвинять в своих семейных неурядицах непрошеного гостя, но отнюдь не саму себя. Леди Корт поспешно отогнала от себя неприятные воспоминания, однако смутный обрывок какой-то неясной мысли, не дав уцепиться за него, промелькнул в ее красивой головке.
После окончания обеда губернатор с супругой вышли проводить гостей. Леди Корт, взяв под руку Мэри Рейнард, с милой улыбкой сказала:
- Я очень рада, что у меня появились такие приятные новые знакомые. Заглядывайте к нам почаще, голубушка миссис Рейнард, я покажу вам прекрасную природу острова. Это просто рай на земле!
- Вы очень добры, леди Корт. Мы бесконечно благодарны вам за ваше радушие и гостеприимство.
- А где вы будете жить?
- Пока мы живем в доме моего дяди, но в ближайшем будущем надеемся обзавестись собственным. Мы еще не знаем точно, где будем жить. Знаете, леди Корт, - доверительно сказала Мэри, - это так хлопотно обзаводиться новым домом на новом месте. Здесь все другое, непривычное. Я даже не знаю, где бы могла найти кухарку или няню для моего маленького Джорджа.
- О, это пустяки. Я могу прислать вам любую из моих негритянок.
- Негритянок? А разве у леди вашего ранга не белые слуги? – с искренним удивлением спросила миссис Рейнард.
- Я разделяю ваше удивление, - капризно сморщила свой красивый носик леди Корт. – Признаться, по моем прибытии на этот остров я тоже так считала, но оказалось, что на местном рынке имеются одни только негры. Белых рабов сюда не привозят. Да они и не умеют работать так хорошо, как черномазые. Однажды у меня был белый грум, но ничего хорошего из этого не вышло.
Внезапно остановившись, леди Корт спросила без всякого перехода:
- Как – я запамятовала – зовут вашего молодого лейтенанта?
- Уординг, лейтенант Уординг.
- А его имя?
- Имени я никогда не слышала, мы все зовем его «мистер Уординг».
- А его капитана как зовут?
- Капитан Фицжеральд, с корабля «Сейдж Энн». Вас что-то беспокоит, ваша светлость? – озабоченно спросила Мэри, видя, как молодая женщина переменилась в лице.
- Нет, нет, миссис Рейнард, просто я хотела пригласить этого молодого человека еще раз, и мне бы не хотелось неверно обратиться к нему.
Распрощавшись с гостями, и вернувшись в дом, леди Корт буквально набросилась на мужа:
- Вы ничего не находите странным, сэр?
- Что вы имеете в виду, дорогая? - недовольно поморщившись, отозвался губернатор.
- То, что лейтенант Уординг явно ищет повода уклониться от встречи с нами!
- Но вы же сами слышали: с ним произошел несчастный случай.
- И вы верите ему?
- А почему я должен ему не верить?
- Да потому, что он избегает встречаться с нами, чтобы не быть узнанным!
- Что вы имеете в виду под «не быть узнанным»? Вы полагаете, он не тот, за кого себя выдает?
- Я уверена в этом!
- Да неужели? – иронично переспросил сэр Джеймс.
- Оставьте, сделайте милость, ваш язвительный тон! – раздраженно скривилась леди. - У меня есть явное преимущество перед вами: вы не видели его, а я видела!
- Ну и кого же вы в нем признали? – устало спросил мистер Корт.
- Эту собаку Хагторпа, которого позаботился забрать отсюда капитан Блад!
- Дорогая, вы так близко к сердцу приняли исчезновение этого Хагторпа, что теперь он мерещится вам в каждом встречном незнакомце.
- Можете сколько угодно смеяться надо мной, но ваш долг не позволяет вам допустить, чтобы этот висельник нагло разгуливал на свободе у вас под носом.
- Дорогая моя, и что же я, по вашему, должен сделать?
- Вы должны немедленно выслать отряд солдат арестовать этого негодяя!
- Вы только представьте себе, что будет, если я арестую порядочного моряка, не говоря уже о том, что ворваться в такой поздний час в дом к полковнику Хоупстону будет как минимум невежливо.
- А позволить беглому каторжнику разгуливать по острову вежливо? Не забывайте, что на вас лежит ответственность за безопасность жителей этого острова!
- Дорогая, вы понимаете, что вы говорите? Вы понимаете, в какое неловкое положение вы меня поставите, если ваши доводы окажутся беспочвенными?
- Вам бы только выставить меня в невыгодном свете! Но на этот раз я полностью уверена в своей правоте. Вам не кажется странным, почему это о капитане Фицжеральже никто никогда не слышал? Да потому что его не существует! А вместо него есть капитан Блад, но ведь Хагторп не может в открытую назвать имя своего капитана. Вы только подумайте, какой будет скандал, если станет известно, что вы, будучи извещены о находящемся на вверенном вам острове беглом каторжнике и пирате, даже пальцем не шевельнули, чтобы арестовать его!
- Ну, как вам угодно! Но предупреждаю вас, если вы окажетесь неправы, сударыня, то вам придется лично извиняться перед Хоупстоном, а так же перед мистером Уордингом.
И, ехидно усмехаясь, а на самом деле опасаясь, что его супруга может оказаться права, губернатор отправился отдавать приказ об аресте лейтенанта Уординга.
Примерно в это же время Рейнарды и полковник Хоупстон вернулись домой, переполненные впечатлениями. Миссис Рейнард принялась рассказывать встретившему их Тому про любезный прием, оказанный губернатором. Том, успевший за время их отсутствия наведаться в город и вновь не нашедший связного с «Элизабет», слушал их вполуха, думая совсем о другом. Конечно, прошло пока еще слишком мало времени, чтоб корсары Хагторпа-старшего успели выполнить свою цель – добыть провизию для долгосрочного плавания – и вернуться сюда. Но как же необходимо было сейчас Тому их возвращение!.. От этих невеселых размышлений его отвлекли лишь слова миссис Рейнард о настойчивом приглашении леди Корт, не желающей упустить случая поближе познакомиться с мистером Уордингом, и ее расспросах о нем. Этого только не хватало! Молодой человек никогда не верил ни в какие предчувствия, но сегодня, похоже, они сами верили в него и не хотели оставлять в покое.
Улучив момент, Том шепотом попросил Шарлотту встретиться с ним на заднем дворе дома как можно скорее. Как только остальные обитатели дома разбрелись по своим комнатам, Шарлотта поспешила в указанное место.
Молодой человек был бледен, и девушка догадалась, что причина бледности кроется отнюдь не только в утреннем происшествии. Том некоторое время молчал, пристально вглядываясь в напряженное и обеспокоенное лицо девушки.
- Мисс Рейнард, - сказал он, наконец. – Я вынужден как можно быстрее покинуть остров. Дальнейшее промедление может повлечь за собой разоблачение моего истинного имени и положения.
- Вы встретили кого-то, кто знает вас? – понимающе спросила девушка.
- Да, мисс Рейнард. Мне не хотелось бы сейчас тратить время на объяснения, но, вероятность того, что меня узнают и арестуют, слишком велика. Но, поверьте, мисс Рейнард, я беспокоюсь не столько за себя, сколько за вас.
- За меня?
- Конечно! Ведь если личность мистера Уординга будет поставлена под сомнение, то как вы объясните вашим близким происхождение денег на выкуп? Ваша репутация может пострадать, сударыня!
- Мистер Хагторп, не думайте обо мне! Ведь в первую очередь угроза нависла над вашей жизнью! Что по сравнению с этим значит моя репутация!
- Мисс Рейнард, вы несправедливы ко мне! Ведь вы сами знаете, что ваше доброе имя значит для меня очень много! Я уже говорил вам, что ради вас я готов отдать свою жизнь. Я не отказываюсь от своих слов. Но именно поэтому очень важно, чтобы я как можно скорее покинул Чарльзтаун. На этом острове вы находитесь в безопасности, ваша семья снова с вами. Можно считать цель моего появления на Невисе достигнутой. И учитывая обстоятельства, я должен прямо сейчас проститься с вами. Не знаю, увидимся ли еще, - криво улыбнулся Том, понимая, что на самом деле надежда вновь увидеть ее когда-нибудь очень невелика. – Позвольте пожелать вам всего самого доброго.
- Я тоже хотела бы, чтоб у вас в будущем все сложилось хорошо, мистер Хагторп, - серьезно и искренне сказала Шарлотта. – Передайте еще раз мою сердечную благодарность капитану Бладу, скажите, что я всегда буду помнить его доброту. Как и вашу…
- Конечно, обязательно передам, - кивнул Том. А про себя подумал, что и в самом деле передаст. Только не благодарность, а часть суммы, составлявшей выкуп, и не капитану, а штурману. Ведь именно они с Питтом отдали девушке свои немалые сбережения, выдав их за дар от капитана только из опасения, что иначе Шарлотта откажется принять эти деньги. И ни за что не допустил бы Том, чтоб Джереми имел долю в выкупе, если бы только хватило его собственных средств! Но спорить и выяснять отношения он тогда не стал. В конце концов, надо же проявлять благородство к побежденному противнику, а штурман явно был сражен неожиданным и непонятным отказом Шарлотты; к тому же он оставался на Тортуге, и счастье сопровождать девушку выпало Тому. Так что он просто вручит Питту деньги, когда накопит нужную сумму, вот и все.
- Но мисс Рейнард, - продолжал молодой Хагторп, -- позвольте мне сказать вам еще кое-что: мне было бы очень тяжело покинуть остров, не имея возможности задать вам один чрезвычайно важный для меня вопрос.
- Я вся внимание, мистер Хагторп! - Шарлотта смотрела на молодого человека своими широко распахнутыми зелеными глазами.
- Мисс Рейнард, я хотел бы признаться вам, что полюбил вас с первого дня, как увидел вас. И потом, имея радостную возможность встречаться и беседовать с вами, я постоянно открывал для себя все новые и новые неисчерпаемые достоинства вашей души. Я люблю вас, мисс Рейнард. Я люблю вас, и не мыслю своей жизни без вас. Вы выйдете за меня замуж?
Такого оборота Шарлотта не ожидала. Волна противоречивых чувств нахлынула на нее, накрыв с головой. И в этом вихре ей мешало найти точку опоры назойливое ощущение неправильности. Все, что происходит с ней, неправильно. Она хотела услышать признание в любви – она слышит его. Она хотела бы узнать, что любима, желанна и необходима – она и это узнала. Но все это ей не нужно. Ей не нужны признания, высказанные чужим, в общем-то, человеком, который так близок к ней. Зато как бы она хотела услышать эти же слова от другого, такого родного, но теперь ставшего чужим и далеким, которому она не нужна, для которого она не желанна и не любима. Обуреваемая такими противоречивыми чувствами, Шарлотта молчала, не в силах что-то ответить Хагторпу.
- Вы молчите, мисс Рейнард? Я догадываюсь, каков будет ответ. Но прошу вас, не произносите его! Оставьте мне хоть крупинку надежды, хоть призрачную иллюзию возможного счастья! Умоляю вас, не говорите тех слов, после которых уже нет дороги назад! Позвольте мне уехать хотя бы с крошечной надеждой, что у меня еще есть шанс завоевать вашу благосклонность! Я клянусь, что отомщу за вас Ревиньяку. Нет, не возражайте мне! Возможно, мы никогда больше не увидимся. Позвольте мне сохранить в памяти ваше лицо, вашу улыбку, ваш взгляд. Я знаю, что ни на что большее не могу рассчитывать.… Кажется, мой соперник оказался удачливее меня – пусть на краткое время. Я не такой счастливец, как он. Я даже не могу мечтать о том, чтоб…
И, на мгновение не совладав с собой, Том наклонился к Шарлотте, коснулся своими губами ее губ. Все вокруг завертелась, и перестало существовать, кроме этих мягких нежных губ и этих зеленых глаз, прозрачных и чистых, как лесные озера, в которых отражаются нависшие над водой ветви деревьев.
Опомнившись, Том отпрянул от девушки, храня на лице застывшее выражение мучительного сожаления:
- Простите… Простите, если сможете. Думаю, лучше мне уже идти; надо ведь еще проститься с вашими родственниками, как-то объяснить им мой спешный отъезд…
Он шагнул мимо девушки к выходу – и застыл на мгновение, бросив взгляд за ограду дома. Как ни была растеряна и потрясена мисс Рейнард, она заметила этот странный жест – может быть оттого, что помнила, несмотря ни на что, об опасности, угрожавшей Хагторпу. А потому немедленно взглянула в том направлении, где что-то так сильно привлекло внимание молодого моряка. Там, в темноте, по извилистой неровной дороге, ведущей к форту, двигались какие-то огни.
- Что это? – ахнула девушка, почти догадываясь. - Идите скорее! – только и сказала она. Том бросился к воротам, но потом остановился, оглянувшись.
- Идите же! – почти закричала на него девушка. – Скорее, прошу вас! Я сама все им объясню.
Том стремительно выбежал из ворот. Шарлотта молча проводила его взглядом, и, когда он скрылся из виду, девушка почти машинально подняла руку и тыльной стороной ладони провела по губам.
Тому не было смысла что-то объяснять часовым у ворот форта по поводу своей столь поздней прогулки. Любое объяснение все равно выглядело бы неправдоподобным, и только отняло бы драгоценное время. Поэтому молодой человек на полной скорости проскочил мимо караула, не воспринявшего это, к счастью, как какой-то тревожный сигнал – на бегу Том услышал за спиной их смех. Видимо, солдаты просто потешались над его прытью, строя догадки, куда это так рванул почетный гость их полковника.
Светила луна, и в ее ярком серебристом свете дорога просматривалась очень далеко. Добежав до второго от форта поворота, Хагторп резко свернул на обочину, в заросли, и стал ждать. Он успел вконец известись и раз десять потерять терпение; и даже решил уже, что просто у страха глаза велики, ему совершенно не стоило так поспешно срываться с места среди ночи. Но тут наконец послышался отдаленный топот сапог, а вскоре показались и те, кто его производил. Том из своего укрытия насчитал не меньше двух десятков стражников с факелами и оружием наизготовку. Осторожно подобравшись поближе к дороге, он дождался, пока огни факелов скроет поворот, и вновь бросился бежать, что было сил.
Остановился он, только достигнув набережной. Сердце колотилось как бешеное. Что делать дальше? Пройтись еще раз по тавернам в поисках посланника с «Элизабет»? Но если его не было два часа назад, откуда он возьмется теперь? Укрыться в городе Тому негде: по тем же постоялым дворам и кабакам его станут искать в первую очередь. В итоге молодой Хагторп пошел вдоль причалов, оглядывая лодки: шлюпки со стоящих на рейде судов, туземные пироги торговцев всякой всячиной, рыбацкие суденышки. Внимание Тома привлек небольшой старенький вельбот, владелец или сторож которого преспокойно спал, притулившись на корме. Недолго думая, Хагторп растолкал лодочника и бросил ему на колени увесистый мешочек.
- Ну и куда двинем, сэр? – пытаясь изобразить на своей помятой невыспавшейся физиономии любезное выражение, поинтересовался хозяин вельбота.
- Пока никуда. И можешь дальше спать, если хочешь. Когда будет нужно, я тебя разбужу.
Этот приказ лодочник выполнил очень быстро и охотно. А Тому оставалось только сидеть и ждать, поглядывая в сторону города, и будучи готовым в момент опасности резать швартов и отчаливать, а потом уж объявлять подъем своему морскому волку. Если же до наступления дня его не станут искать здесь, можно будет рискнуть и еще раз поискать по тавернам связного с «Элизабет».
Он сидел, слушая бодрый храп на корме шлюпки, слабый шум прибоя, отдаленные выкрики и прочие звуки, обычные для ночного порта. Слушал – и думал о Шарлотте. Конечно, ему угрожает опасность, тем более, что положение такое неопределенное, но об этом размышлять было теперь бесполезно: все, что можно, уже передумано. Перед глазами стояли прелестная фигурка и очаровательное личико девушки – воплощенная радость, оказавшаяся недоступной для него…
Очнулся молодой Хагторп от криков, разносившихся над пристанью: «Как следует все обыскивайте, смотрите в любой щели!..» Этого оказалось достаточно, продолжение Том дослушал, уже разрубив швартовый фалинь и пристраивая весла в уключины: «Он наверняка здесь, больше ему бежать некуда, остров не настолько велик, чтоб можно было спрятаться надолго!» Проклятье, как же его угораздило заснуть?! Изо всех сил работая веслами, Том одновременно изучал расположение рассыпавшихся по пирсу огней, прикидывая, много ли у него шансов отгрести незамеченным достаточно далеко. И тут буквально кожей почувствовал, что шансов до обидного мало. Он уже приличное время прожил в этих широтах, поэтому научился угадывать приближение рассвета без всяких внешних признаков – в тропиках солнце выныривает из-за горизонта почти тотчас, едва поредел ночной мрак, не дожидаясь, пока люди заметят его утреннее приближение. Правильность Томовых предчувствий тут же подтвердилась – озарив небо лиловым и огненным, из воды показался слепяще яркий край дневного светила. Еще минута, и уходящий от мола вельбот заметили. Раздались крики: «Эй, ты, кто такой?! Вернись немедленно!»
Не оставляя весел, Том пнул лодочника – сейчас было не до церемоний.
- Давай быстро весла на воду! – приказал он. – А этим, - он кивнул на суетившуюся у причалов стражу, - скажешь потом, что я грозил тебя убить.
Немолодой, потрепанный жизнью лодочник оказался на редкость понятливым и сообразительным. Ему не потребовалось ни одной лишней минуты, чтоб присоединиться к своему пассажиру и начать грести вместе с ним. Попутно они, не тратя лишних слов, уговорились о дополнительной плате.
Отойдя подальше от пристани и убедившись, что имеют неплохую фору, они вдвоем с некоторым трудом поставили слежавшийся от времени парус, которым лодочник давно не пользовался, так как ему приходилось управлялся со своим плавсредством в основном в одиночку.
Преодолев пространство гавани, они прошли по мелководью подальше от пушек форта, не подававшего признаков жизни. То ли там не заметили лодки, то ли не знали – или не хотели знать – что ее надо заметить. Хороший попутный ветер нес их прямиком к острову Сент-Кристофер, который отделял от Невиса пролив в пару миль; а там уже можно было укрыться за мысом и уйти на французскую сторону. Конечно, не было абсолютной уверенности, что и там Хагторпа обязательно ожидает безопасность, но других возможностей у него все равно в запасе не имелось. Невис уже почти скрылся из виду, когда Том обнаружил погоню – несколько шлюпок разного калибра. Все это еще больше взвинтило и без того до предела натянутые нервы молодого корсара. Неужели все усилия оторваться от преследования были напрасны, и его схватят?
За мысом открылся заливчик, пустынный, если не считать нескольких рыбачьих лодок, уже вышедших на промысел, и одного-единственного большого судна, осторожно двигавшегося параллельно берегу, и судя по всему, пытавшегося найти подходящую якорную стоянку, совершенно при этом не зная здешних вод. Том резко вскочил, бросив руль и рискуя перевернуть зыбкий вельбот, и изо всех сил замахал руками: это была «Элизабет».
@темы: Штурман с "Арабеллы", Фанфики
2.
3.
5.
6.
