9. ПОДСЛУШАННЫЙ РАЗГОВОР
Чем-чем, а вниманием со стороны слабого пола Том Хагторп никогда обделен не был. Еще до восстания, надев впервые мундир младшего офицера королевского флота, он обнаружил, что многие барышни, да и женщины постарше, проявляют к нему довольно живой интерес. Где бы Том не появлялся, его встречали женские улыбки – от просто приветливых до откровенно призывных, сопровождаемых выразительными взглядами. Представительниц прекрасной половины человеческого рода, конечно же, можно было понять: нелегко оставаться равнодушной, когда на твоем пути встречается стройный подтянутый юноша со светлой кожей, почти неподвластной морскому загару, с живыми темно-голубыми глазами и светлыми, выгоревшими до льняного оттенка волосами, спадающими на плечи. Эти проявления женского внимания изрядно смущали его, но Том старался не показывать своего замешательства, а перед товарищами по службе делал вид, что ему совершенно безразличны все эти томные взгляды, и вообще женщины для него ничего не значат. Но внутри трепетало волнующее чувство, сердце сладко замирало под лучами улыбки, озарявшей очередное хорошенькое женское личико.
А потом было восстание, зловонная переполненная тюрьма, суд, под стать тюрьме – корабельный трюм; и рабство. Изнуряющая работа на тростниковых плантациях, под бичами надсмотрщиков, под безжалостным тропическим солнцем, вечный гул в голове не то от гудения насекомых, не то от хронической усталости – все это слилось в постоянный, непрекращающийся кошмар. Казалось, что и засыпая в хижине вместе с другими приговоренными, во сне он снова видел то же самое: слепящее жгучее солнце, свист бичей, жужжание паразитов…
Но однажды Том неожиданно обнаружил, что все это куда-то исчезло, а он – в трюме корабля, держащего, как выяснилось, курс на остров Невис.
читать дальшеПоначалу перемены вроде бы благоприятствовали Тому. За время плавания он немного пришел в себя, отдохнул, начали подживать следы ударов на спине. И по прибытии на Невис его новым хозяином оказался губернатор острова, а точнее, молодая и красивая, но вздорная супруга губернатора, леди Корт. Тома определили в конюшню, где он с благодарностью принял свою новую должность грума первой леди острова. Лошади, со своими добрыми мордами и кроткими глазами, казались ему тогда самыми мудрыми и прекрасными существами на свете – в противовес зверям-надсмотрщикам. Какое-то время он ощущал тихое блаженство, какое испытывает целый день трудившийся человек, когда получает, наконец, возможность лечь и вытянуться во весь рост. А потом... Бедный Том даже пожалел, что не умер на плантациях Барбадоса. Такого стыда и унижения он не чувствовал, кажется, и под бичом. А всего-то вроде бы пустяки – недвусмысленные намеки, призывные взгляды и «психические атаки» взбалмошной, недовольной жизнью женщины. Некоторые вещи очень трудно сравнивать, говорят еще: из огня да в полымя. И, тем не менее, юноша, кажется, испытал что-то вроде облегчения, когда после очередной своей безобразной истеричной вспышки леди Корт велела отправить его с глаз долой – на плантации...
На Тортуге, вызволенный капитаном Бладом, юноша на удивление скоро пришел в себя; куда быстрее, чем отходили от тростниковых плантаций многие его товарищи по несчастью, в том числе и те, кому посчастливилось бежать вместе с Питером Бладом. И все же Натаниэль, старший брат Тома, порой ощущал беспокойство – младший Хагторп был совсем не тот, каким знали его до восстания. Если бы Нат обладал таким глубоким аналитическим умом, как капитан Блад, он мог бы, наверное, сказать, что у парня остался от рабства неизгладимый шрам в душе. Внешне это почти не ощущалось, но и Натаниэль, и те, кто знал Тома еще в Англии, видели – юноша изменился. Он словно растерял прежнюю уравновешенность, приобрел неприятную привычку цеплять и поддразнивать окружающих. Впрочем, последнее ему обычно прощали за веселый нрав и обаяние.
Женский пол по-прежнему не обходил юношу вниманием, но теперь его это раздражало и злило. В отличие от Джереми, обладавшего гениальной способностью даже не подозревать о маневрах женщины, если она его не интересовала, Том такие вещи не замечать не мог. Наверное, поэтому единственным его смутным и кратковременным увлечением на Тортуге была танцовщица из таверны «Капитан Сильвер». Эта девушка умудрялась со спокойной невозмутимостью смотреть сверху вниз даже на таких своих поклонников, как Волверстон, который был почти на полторы головы выше нее. Может быть, поэтому Том охотно принял участие в организованном старым волком разбойном нападении на таверну, в результате которого получил сперва глубокий нокаут, а потом одну за другой три нахлобучки – от самой девушки, от Блада и от старшего брата. Притом две первые были до такой степени похожи друг на друга, высказанные почти в одинаковых выражениях, а шотландский акцент так же резал слух уроженца Сомерсетшира, как и ирландский, и юноша решил: хватит ему одного капитана Блада; второй – в юбке – это уже перебор.
С появлением Шарлотты Том словно впервые открыл для себя, что на свете существуют Девушки – нежные, милые, очаровательные. Он не понимал, да и не стремился понять, почему это невысокое худенькое создание, которое он увидел за завтраком в кают-компании «Арабеллы», незаметно и легко, словно так и надо, заняло почти все его мысли. После нее, после ее золотисто-зеленых живых глаз и нежной россыпи веснушек на личике с маленьким остреньким подбородком, почему-то делавшем Шарлотту похожей на лисичку, после ее волос, густыми волнами струившихся до пояса, в кают-компании словно осталось светлое облачко. Это облачко заставляло Тома ощущать какую-то непривычную радость и говорить форменные глупости, поддразнивая Джереми, отвечая первое, что придет в голову, на любую реплику собравшихся за столом офицеров. Это уже не была та смутная и бесцельная тяга, испытываемая им когда-то к танцовщице. Том отдавал себе ясный отчет, что девушка нравится ему, нравится очень сильно. Нравилось навещать ее вместе с Питтом, снова и снова ловить золотистое облачко ее присутствия, нравилось мечтать о ней, вернее, вспоминать эти встречи, движения ее головки, улыбку, контраст нежной, будто светящейся кожи с тусклым шелком траурного платья. Нравилось слышать ее смех, ловить блеск зубов в полуулыбке. Да мало ли...
Но в тот вечер, первый, проведенный с ней наедине, он впервые сказал себе: я люблю. Об этом очень хотелось кому-нибудь рассказать, но кому? Джереми, Нат, капитан Блад, и даже умница-красавица из «Капитана Сильвера» - разве они поймут? Чего от них ждать, кроме очередной морали? И не Волверстону же рассказывать, в конце концов. Но он шел по озаренной золотисто-розовыми отсветами заката Кайоне, и ему хотелось кричать, кричать так, чтоб вусмерть пьяные матросы подскочили из-под столов в кабаках: Я ЕЕ ЛЮБЛЮ!..
И все же беда незаметно подкралась: сперва мыслями о том, что рано или поздно девушка покинет Тортугу, придется расстаться с ней. Том старался не думать об этом, но разлука все равно темной тенью стояла за спиной, отравляя радость от общения с девушкой. А дальше стремительным водоворотом завертелось: драка с убийцами в переулке, горячка от раны, инсинуации Ревиньяка, словно отравившие все вокруг; ссора с Натом. А ведь вначале молодому Хагторпу казалось, что он в силах рассеять это мрачное видение за спиной – когда они были с Шарлоттой вдвоем и она смотрела на него так тепло, когда возникла, светлая и воздушная, словно ангел, на пороге его каюты, так неожиданно и волшебно, и сидела рядом, совсем близкая, и при этом такая почти неземная... И вот в итоге – пожалуйста, она будет женой другого! И, наверное, уже завтра, если учесть прыть Джереми: он на такое вполне способен.
Но Натаниэль!.. Он-то как мог? Конечно, перебрал немного на радостях, что «Элизабет» спустили на воду, и все равно: как он мог при всех отвесить Тому подзатыльник, словно мальчишке-школьнику? То, что он почти на двенадцать лет старше, не дает ему права так унижать меня, думал Том. Наоборот, как брат, должен был поддержать, а если не согласен с его, Тома, действиями, можно сказать об этом позже, наедине. Он что, думает, его младший брат не может вызвать на дуэль того, кого считает нужным? Ведь Том не ребенок уже, имеет право сам решать такие вопросы. Все это было тем более обидно, что Нат обычно совсем не стремился опекать своего младшего брата; за все время их совместной корсарской деятельности он ограничился лишь сговором с капитаном Бладом, дабы определить брата в штурманА. Ворчал, конечно, что у Тома голова пустая и язык без привязи, но это так – просто характер у него такой… тяжеловесный. Что вдруг на него нашло?.. Прямо ярмарочное представление устроил посреди таверны, а этот мерзавец Ревиньяк стоял рядом и потешался, ухмыляясь во всю свою глумливую физиономии, так что у Тома просто не оставалось другого выхода, как только фыркнуть и уйти из таверны. При этом мучительном воспоминании кровь снова бросилась юноше в лицо. Кажется, весь мир ополчился против него! Ну, разве не мог он сам жениться на мисс Рейнард, чтоб спасти ее от позора? Почему так вышло, что Питт оказался резвее и первый сделал девушке предложение? Молодой человек метался от мыслей о своем унижении к безвозвратной потере, вдобавок – а может как раз из-за переживаний – у него разболелись раны, и поднялся жар; а из-за физического дискомфорта, в свою очередь, Том воспринимал свалившиеся на него неприятности еще острее. Он шел и шел куда-то по улицам, не разбирая дороги, словно надеясь уйти от своих страданий.
Остановил его сильный глубокий женский голос, несшийся из распахнутых дверей таверны мелодией песни о дальнем плавании и о разлуке. Подняв голову, Том увидел знакомую вывеску – «Капитан Сильвер». Было время, когда он мог просиживать здесь ночи напролет вместе с Волверстоном, любуясь бессердечной танцовщицей, и чувства его были тогда подобны темной, почти неподвижной воде – он не о чем не мечтал и не думал, хватало того, что есть: глубокого голоса, стремительных движений танца, античных линий тела красавицы-шотландки. И у Тома вдруг мелькнуло что-то вроде смутной надежды снова погрузиться в избавительную глубину тех видений, утопить в них огонь, который жжет его изнутри и который нечем загасить…
Не обращая ни на кого внимания, Том протолкался к свободному месту за столиком и брякнул на темные доски столешницы все содержимое кошелька – самый быстрый способ привлечь к себе внимание.
- Рому!.. – крикнул он так, что больно отдалось в ранах.
Первые глотки обожгли внутренности, обещая скорое утешение. Том поймал взгляд глубоких темных глаз танцовщицы, и поспешно отвернулся: в этих глазах было слишком много пристальности и понимания, они словно стремились заглянуть в душу, а Хагторп сейчас совсем не был расположен к откровениям. Он хотел просто напиться, чтоб никто не мешал, и забыть обо всем.
Выпитое начинало свое отравляюще-спасительное действие, хотя из-за жары и страшной духоты ром с трудом лез в горло. Впрочем, даже того, что удалось проглотить, было вполне достаточно: молодого моряка развезло, мысли стали смешиваться, эмоции притупляться, очертания предметов становились все более расплывчатыми. Он начал что-то рассказывать темной жидкости на дне кружки. Та вроде как отвечала, и под ее болтовню Тома сморил сон.
…Проснулся молодой моряк оттого, что кто-то совсем рядом произнес хорошо знакомое имя – или ему показалось? С трудом подняв тяжелую гудящую голову, он понял по длинным языкам свечного пламени, что уже глубокая ночь, и посетителей – во всяком случае, тех, кто еще не окончательно увяз в винных парах – оставалось совсем немного. Том легко мог разобрать любое слово, раздававшееся вблизи от его столика. Он встряхнул головой, стараясь разогнать хмель, и на всякий случай прислушался. Знакомое имя прозвучало снова. Теперь сомнений быть не могло: это была фамилия Шарлотты. Хозяин хриплого баритона говорил на ломаном английском, с сильным французским акцентом. Второй голос принадлежал, судя по безупречному произношению, англичанину. Стараясь собрать остатки соображения, не привлекая при этом внимания к себе, Том немного пододвинулся в сторону интересной беседы, и прислушался.
- И вы полагаете, мусью, что благодаря этой семейке сможете вернуть мне долг? – недоверчиво спросил англичанин.
- Чтоб мне сдохнуть! Да там еще на два долга хватит!
- А какая гарантия, что за них согласятся заплатить выкуп?
- Да куда ж им деться? У них есть родственничек на одном из этих проклятых островов, кажется, капитан говорил: на Невисе. Уж тот-то заплатит, он же настоящий мешок с деньгами!
- Он ими так дорожит?
- Ну, вроде, они давно не виделись, но ведь вы же знаете, как у вас, англичан, ценят семейное родство. Да если даже заупрямится, то к двум заложникам можно будет легко прибавить третьего.
- Это кого же еще?
-Ну, девчонку, как там ее, Шарлотта, вроде… Да, конечно, Шарлотта Рейнард. Ревиньяк просто взбесился, когда ребята потребовали для пущей уверенности прибавить и ее в заложники, орал, что девчонка его. Но наш капитан с ребятами быстро на него шикнули, это ведь добыча всей команды, и нечего загребать себе больше других. Будто законы «берегового братства» для него не писаны.
- Ну, так сколько денег ваш капитан собирается потребовать за этих Рейнардов?
- Пятьдесят тысяч песо.
- Не многовато?
- А то! Там ведь глава семейства – бывший офицер королевского флота, дворянин, ни дать, ни взять. Да и супруга у него не из бедной семьи. А если к ним еще и девчонку приставить, так и все шестьдесят можно заломить! Как раз после дележа добычи с вами и рассчитаюсь.
- Ну, и когда же я смогу получить мои деньги?
- Терпенье, мсье! Письмо к родственнику уже, наверное, добралось на Невис. Думаю, ждать осталось совсем недолго! – Француз грубо и алчно рассмеялся.
Разговор прервался. Монеты звякнули о столешницу, послышался шум отодвигаемых стульев, тяжелые шаги и скрип дверных петель. Выждав несколько минут, чтобы его уход не бросался в глаза, Том вышел из таверны вслед за таинственными собеседниками. Улица была почти пуста, не считая нескольких пьяных. Том понимал, что идти следом за людьми, чей разговор он подслушал, не только бесполезно, но и небезопасно, учитывая не полностью развеявшуюся хмель и больное плечо. Поэтому он настолько быстро, насколько мог, отправился на корабль, моля Бога, чтобы Питту, верному своей привычке действовать в обход размышлениям, не посчастливилось встретить на пути шевалье де Ревиньяка.
В капитанской каюте на «Арабелле» в этот поздний час еще горел свет. Так уж получилось, что с начала февраля, со времени дуэли Питта, Джереми не засиживался вот так за полночь в большой, изящно обставленной каюте Блада. Внешне все вроде бы продолжало идти, как раньше, и все же словно трещина образовалась между штурманом и его старшим другом. Для Джереми после дуэли и отъезда мадемуазель д`Ожерон настали черные дни, полные боли и разочарования, а голая правда о его поединке с Тондером сыграла роль последней капли. Молодой человек словно пощечину получил; у него возникло чувство собственной никчемности и унизительной зависимости от своего более приспособленного к жизни капитана. Прежде ничего такого не было и в помине. Горячая привязанность, восхищение и благодарность, которой было исполнено сердце Питта, не были ему в тягость. Он не испытывал никакого дискомфорта, полностью уверенный, что его почти гениальный капитан имеет все основания гордиться им, как хорошим штурманом, никогда не подводившим ни в открытом море, ни в бою, ни во время шторма. Джереми признавал за Бладом и право на несколько снисходительное отношение к нему, как старшего и более опытного, и может быть, как более талантливой личности. Питт легко прощал ему проскакивавшие по временам язвительные насмешки, смутно чувствуя, что такой человек, как Блад, с его запросами, должен бы испытывать неудовлетворение, ведя жизнь авантюриста, либо просто относя это к издержкам характера – а кто без греха?
Но после дуэли очень некстати пришло на память, как из-за его, Питта, оплошности, едва не сорвался побег с Барбадоса, и как в итоге он валялся в бреду, дав тем самым возможность дону Диего де Эспиноса заманить беглых повстанцев в западню. Всплыли в памяти и некоторые другие эпизоды, когда он оказался не на высоте, незначительные, в общем-то, но теперь больно отдававшихся на затронутом за живое самолюбии штурмана. Неужели без своего капитана он только и может, что создавать проблемы себе и другим, и не способен сам из них выпутаться?
Разумеется, Питт очень быстро простил Питера Блада за вмешательство в ход злополучного поединка, охотно дав себя убедить, что тот действовал лишь из лучших побуждений. Но вот чувство ущербности и зависимости то и дело давало знать о себе; причем страдал от этого только Джереми, Блад не обратил особого внимания на несколько пасмурный вид друга, полагая, что это всего лишь осколки его разбитой любви к Люсьен д`Ожерон, и что время все вылечит. Занятия Джереми фехтованием он тоже воспринял по принципу: чем бы дитя не тешилось. Над тем же, что в последнее время Питт совсем перестал бывать у него, хотя раньше просиживал в капитанской каюте часами, способный бесконечно слушать рассказы или философствования своего старшего друга, он и вовсе не дал себе труда задуматься. Ведь сам Блад легко находил себе занятие по душе безо всякого общества, приятного или неприятного, так почему же другой не может также быть занят чем-то, что ему на данный момент интереснее общества капитана?
Однако если бы Питер Блад все-таки сумел понять, чем вызвано состояние и непривычное поведение Джереми, то пожалуй, счел бы появление мисс Рейнард хорошей возможностью для штурмана как позабыть прошлые неприятности, так и почувствовать свою способность быть не только в роли опекаемого, но и стать для кого-то необходимой, спасительной поддержкой.
Время приближалось уже к восьми полуночным склянкам, а они все сидели и разговаривали в просторной капитанской каюте, словно наверстывая упущенное за почти два прошедших месяца. И хотя на данный момент беседа их была вполне мирной, с деловым оттенком, несколько часов назад разговор начался не самым лучшим образом.
Неприветливо расставшись с Томом, Джереми успел еще раз обойти все злачные места Кайоны, где только была возможность отыскать де Ревиньяка. Однако тот как сквозь землю провалился, и никто о нем ничего не знал. Заглядывал Питт и в таверну «Капитан Сильвер», видел там Тома, спящего в обнимку с кружкой, но будить не стал, поскольку нейтрализованный таким образом товарищ его вполне устраивал. С расстройства молодому человеку оставалось только вывалить все свои эмоции и протесты против несправедливостей жизни на голову Питера Блада. Следует признать, что эти двое довольно удачно оказались когда-то скованными вместе одними кандалами. Воодушевленное выступление Джереми вывело Питера из меланхолии, которая уже начинала одолевать капитана из-за длительного бездействия на рейде, затянувшегося еще и из-за штиля, а сарказм Блада смог несколько охладить горячую голову Питта. По крайней мере, на вопрос Джереми: «Питер, и ты тоже считаешь, что я воспользовался положением?», он ответил в привычной своей манере, разве что более жестко и язвительно, чем обычно:
- Ни в коей мере, друг мой. Скорее ты способен упустить замечательные возможности даже в тех случаях, когда ими грех не воспользоваться. А уж о том, чтобы ты хитростью и коварством завлек юную леди в свои сети, можно говорить, разве что обладая буйной фантазией Тома Хагторпа. Хуже, что мисс Рейнард согласилась выйти за тебя, хотя ее можно понять. Однако теперь последствия этого шага исправить будет очень непросто – если вообще возможно. Ты наломал таких дров, что и могло бы быть хуже, да некуда.
- Но выхода-то у меня не было, вернее, не было для мисс Рейнард, - возразил Питт. Зная своего капитана не первый день, он уловил в голосе Блада едва заметные, но не сулившие ничего хорошего нотки – словно тот до поры до времени сдерживает гнев.
- Джереми, то, что ты сделал – вообще не выход, а его полное отсутствие! – резко сказал капитан Блад, и синие глаза его сверкнули возмущением. – Неужели ты сам не понимаешь, что обрек девушку на жизнь в этой клоаке, где вообще женщинам не место, а мисс Рейнард - тем более. Ее следовало, как и собирались, отправить на Невис к ее родственнику, и я, к твоему сведению, как раз вчера вечером уладил этот вопрос. Через день-другой, смотря еще по погоде, она могла бы отбыть в Чарльзтаун, где ее ждал подходящий для юной леди образ жизни. А что ее ожидает теперь?.. О чем ты вообще думал, скажи на милость? Теперь единственная слабая надежда лишь на то, что сама мисс Рейнард образумится и возьмет назад свое обещание выйти за тебя.
Джереми смотрел на него в явном смятении, не находя слов. Однако упрямое выражение его лица свидетельствовало о том, что даже настолько резкий тон и веские доводы капитана не убедили молодого человека до конца. Помолчав, он спросил:
- Как же ты смог уладить дело с судном до Невиса, если все последние дни из-за штиля в бухте не появлялось ни одного нового?
- А я договорился со старым. «Филлетт», небольшая посудина, возит табак и еще что придется. Но дела у них идут хорошо, суденышко крепкое и быстроходное, да и во всем остальном тоже нам подходит. Они пока ремонтируются и покидать гавань не собирались, но я дал шкиперу денег, чтоб нанял рабочих, как можно быстрее управился с ремонтом и отправлялся на Невис. У нас не тот случай, чтоб переживать из-за лишней пары сотен песо.
- Теперь все это уже не нужно, - хмуро сказал Джереми, невольно отводя глаза. Неужели он все-таки сделал неправильно, попросив руки Шарлотты? Конечно, Питер прав – девушке этот брак сулит лишь весьма ненадежное положение жены авантюриста. Однако у Джереми упорно не укладывалось в голове: а как же он еще мог поступить? Но и кроме этого хватало нерешенных вопросов, не менее насущных: например, как все-таки заставить проклятого квартирмейстера ответить за содеянное? Капитан снова и снова повторяет, что возмездие найдет француза в свой час. Но что, если этот час наступит слишком поздно?
Они сидели и вдвоем перебирали все возможные варианты, крутили так и этак, однако придумать пока удалось очень немного. Блад сказал, что нечего попусту ломать голову, время и события еще подскажут им, как поступить. Однако тут же высказывал новые соображения, которые сам или с помощью Джереми отвергал одно за другим.
В конец концов капитан Блад погнал Питта спать, сказав, что пока ничего нового они все равно не придумали и вряд ли придумают до утра, а невыспавшийся, или того хуже, проспавший жених мисс Рейнард вряд ли обрадует. Джереми уже направился было к выходу из каюты, когда дверь распахнулась, чуть не задев его, и на пороге показался Том. Его лицо раскраснелось, глаза блестели лихорадочным блеском, и весь он выглядел взбудораженным. Заверив капитана, что его самочувствие не вызывает никакого беспокойства, Том насмешливо и с некоторым вызовом обратился к Питту:
- Ну что, жених? Какое за тобой имеется приданое?
- Том, ты в своем уме вообще? – резко ответил Джереми, не смущаясь присутствием Блада. - Если ты про деньги, так все мое будет в ее распоряжении, можешь не сомневаться.
- Я про деньги, - очень энергично кивнул Том. – И еще про какие, если я только правильно все понял! Твои будущие родственники живы, и Ревиньяк рассчитывает взять за них хороший выкуп… если я только спьяну не напутал ничего.
- Какие родственники, какой выкуп – можешь ты говорить понятно? Или, правда, допился до белой горячки? – рассердился Джереми, почуяв запах перегара.
- Рейнарды, мистер и миссис, родители Шарлотты, - выпалил Том, словно в спортивном азарте. – Ревиньяк их держит где-то – пес его знает, где; а когда получит деньги, должен отпустить. По крайней мере, сколько люди Дюмилена брали пленников, всех честно отпускали, даже испанцев.
Джереми подскочил, едва не своротив попавшийся на пути стул:
- Откуда ты это взял?!..
- Подожди, Джерри, не горячись, - вмешался в разговор Блад, - Том, откуда у тебя такие сведения?
- Разговор слышал, в «Капитане Сильвере». Там два осла делили шкуру неубитого медведя: кто из них кому сколько должен, и как замечательно отдаст, когда команда «Миньона» получит выкуп за Рейнардов.
- Не может быть! – вырвалось у Питта, и сразу вслед за этим: - Но с кого же они собираются получить этот выкуп?
- С дядюшки, с кого ж еще! Вот только послали они уже ему извещение про это дело или нет, не понял – врать не буду.
Джереми глядел на него во все глаза. Тут же из головы вылетели все страдания по поводу правильности или неправильности собственных действий; не поручимся, что в этот момент у штурмана не было намерения немедленно и без всякого выкупа вытребовать у Ревиньяка родителей мисс Рейнард.
- Где же все-таки может быть этот подлый квартирмейстер? – вопрошал он, взволнованно расхаживая по каюте. – Я до ночи его везде искал.
- Может, у себя на корабле? – предположил Том.
- Если верить его людям, то и на корабле нет.
- Даже если бы был, - покачал головой Блад, ни на миг не потерявший своего обычного хладнокровия, - для нас это сейчас не имеет никакого значения.
Джереми и Том дружно уставились на него, весьма удивленные таким заявлением.
- А что, скажите на милость, вы можете предъявить Ревиньяку? – вопросом ответил он на их немой вопрос. – Услышали разговор в таверне? Но мало ли кто что может болтать в таверне после изрядного количества спиртного! Начать с того, что половина этой истории почти наверняка состоит из вранья напополам с бахвальством. Я имею в виду возможность добавить юную Шарлотту в список заложников.
- Да, ты прав, - досадливо кивнул Джереми, взяв, наконец, себя в руки и пытаясь рассуждать здраво. – Но ведь еще Дюмилен есть, и команда тоже. Можно сказать им, что заплатим немедленно и вдвое больше, чем они думали выручить с дядюшки.
Том замялся:
- Я ведь не все расслышал толком, что там к чему. Да и сумму в таком случае этот брехун мог сам придумать…
- Но мы же, в конце концов, и у самого Ревиньяка сможем спросить, что он хочет, - возразил Джереми.
- Как будто ты так не знаешь, что он хочет!.. – фыркнул Том.
После нескольких секунд недоумения на лице Питта появилось разочарование, но он не сдавался:
- Да не может же Ревиньяк не понимать, что это лишено всякого смысла: обменять родителей, которых мы выкупаем ради мисс Рейнард, на нее саму.
- Все он понимает, - скривился Том. – Только ему на это глубоко наплевать. По-моему, он вообще способен убить Рейнардов и остаться совсем без выкупа, чтоб там этот матрос не говорил, только бы нам и мисс Рейнард ничего не обломилось.
Но Джереми не желал сдаваться:
- Должен же быть какой-то выход…
- Разумеется, - кивнул Блад. – Выкуп запрошен с мистера Хоупстона? Значит, с него Ревиньяк и получит эти деньги.
- А вдруг у него не хватит? – засомневался Том. – Все же, что ни говори, а командир гарнизона – наверняка не денежный мешок.
- И потом, разве у меня нет права уплатить этот выкуп – за родителей моей жены? - одновременно с ним произнес Питт.
- «Жены», смотри ты! – насмешливо отозвался Том. – Ты еще не женился пока!..
Блад усмехнулся, и в светло-синих глазах его вспыхнул огонек, какой появлялся обычно, когда капитан затевал крупную боевую операцию:
- Речь совсем не о том, чьи деньги получат Ревиньяк и его команда, а всего лишь – от кого. Для всех будет гораздо лучше, если мы не станем открывать свои карты, и оставим квартирмейстера в неведении. А тем временем нужно позаботиться о безопасности девушки и о том, чтоб связаться с ее дядей. И то, и другое, полагаю, станет возможно осуществить уже в самое ближайшее время, - он выразительно умолк, и стало слышно то, что молодые люди заметили только сейчас, когда капитан обратил на это их внимание: звон ромбовидных стекол в окнах роскошной каюты, в которые раз за разом ударяли шквальные порывы ветра. Штиль закончился.
- То есть, ты считаешь, надо просто увезти мисс Рейнард на Невис, как только будет погода ? – нахмурился Джереми, понимая, что второй такой затяжной штиль в ближайшее время вряд ли возможен. – И там узнать подробности про выкуп?
- А что? - не удержался Том, - Боишься, что свадьбу отпраздновать не успеете?
- При чем тут свадьба! - вскинулся Джереми, все мысли которого в этот момент были заняты только начавшим вырисовываться планом. При этом с одной стороны он понимал, что Питер прав, а с другой – неужели они должны вот так легко отдать Ревиньяку деньги, вместо того, чтоб угостить его доброй порцией свинца или стали? Да и расставаться с Шарлоттой, честно говоря, ему совсем не хотелось.
Однако у Тома имелись собственные приоритеты, о которых он не мог не думать даже в такую минуту. Поэтому он сказал:
- Я тоже думаю, что ни причем. И вообще не нужна. Во-первых, она не может выйти за тебя без согласия родителей, раз они живы; а во-вторых, на Невисе ей вряд ли будут угрожать сплетни, которые Ревиньяк распустил на Тортуге.
- Ну и что? Попрошу точно так же ее руки у родителей… когда они уже будут выкуплены. Не могу же я взять свое предложение обратно после того, как она согласилась.
- Это твоя позиция. А уверен ли ты, что твое мнение разделяет сама мисс Рейнард? – спросил Блад.
- Конечно, ведь она же согласилась выйти за меня замуж! – не задумываясь, воскликнул Питт.
- Так это когда было? Она ведь тогда еще была одинокой сиротой, - возразил ему Том.
- Ну, и что?
- Как что? А что ей тогда оставалось делать? Не ждать же, чтоб Ревиньяк ее своей наложницей сделал! А теперь ситуация совсем другая.
- Почему ты думаешь, что появление родителей может изменить ее решение выйти за меня?
- Да просто потому, что она согласилась на брак с тобой наверняка только по необходимости, неужели не понятно?! Так бы она и пошла за тебя, будь у нее все в порядке, держи карман шире! А теперь такая нужда отпала, благо, есть кому о ней позаботиться. Да и на Тортуге она не долго уж задержится, раз погода меняется, - тут же заключил он, хотя про нанятое Бладом судно ничего не знал. – Так что, если ты, конечно, считаешь себя порядочным человеком, следует освободить мисс Рейнард от данного ею обещания. И сделать это до того, как она станет миссис Питт, – с безжалостной прямолинейностью ответил Том мрачно глядевшему на него Джереми.
- Том, мне кажется, тебе не следует так бесцеремонно вмешиваться в чужие дела, – заметил капитан Блад. - В конце концов, это касается только двоих: Питта и мисс Рейнард. Я уже высказал Джереми свой взгляд на этот брак. Дальше решать ему. В любом случае, самое важное, чтобы честь и благополучие девушки не пострадали. И еще. Я думаю, нелишне будет предложить ей нашу помощь в уплате выкупа. Даже если она посчитает такую помощь неприемлемой, то всегда можно будет превратить это в дружеский заем. Однако последнее, видимо, будет решать уже мистер Рейнард, - усмехнулся Блад. – А теперь спать. Что-то мне подсказывает, что завтрашний день обещает быть отнюдь не скучным.
Лежа на своем рундуке, Джереми долго не мог уснуть. События последних дней пестрым калейдоскопом мелькали перед его глазами. Странный разговор с Ревиньяком, потом помолвка, и вот теперь - новость о воскресших родителях Шарлотты, свалившаяся на них, словно снег на голову. Но неужели, спрашивал себя молодой штурман, Хагторп-младший прав, и для девушки было бы лучше совсем разорвать помолвку, уехав на другой остров? Неужели, ее согласие выйти за него было продиктовано одной только безвыходностью ситуации, в которой Шарлотта оказалась по его же, Питта, вине? И, едва только положение вещей изменилось, как тут же изменится и отношение девушки к предстоящей свадьбе?
С этой беспокойной мыслью, не придя ни к какому решению, он и заснул в конце концов. И, уже во сне, снова увидел совсем близко нежную россыпь веснушек, огромные зеленые глаза, и вновь почувствовал на своих губах трепетание длинных девичьих ресниц, легкое, как касание крылышек бабочки.
Чем-чем, а вниманием со стороны слабого пола Том Хагторп никогда обделен не был. Еще до восстания, надев впервые мундир младшего офицера королевского флота, он обнаружил, что многие барышни, да и женщины постарше, проявляют к нему довольно живой интерес. Где бы Том не появлялся, его встречали женские улыбки – от просто приветливых до откровенно призывных, сопровождаемых выразительными взглядами. Представительниц прекрасной половины человеческого рода, конечно же, можно было понять: нелегко оставаться равнодушной, когда на твоем пути встречается стройный подтянутый юноша со светлой кожей, почти неподвластной морскому загару, с живыми темно-голубыми глазами и светлыми, выгоревшими до льняного оттенка волосами, спадающими на плечи. Эти проявления женского внимания изрядно смущали его, но Том старался не показывать своего замешательства, а перед товарищами по службе делал вид, что ему совершенно безразличны все эти томные взгляды, и вообще женщины для него ничего не значат. Но внутри трепетало волнующее чувство, сердце сладко замирало под лучами улыбки, озарявшей очередное хорошенькое женское личико.
А потом было восстание, зловонная переполненная тюрьма, суд, под стать тюрьме – корабельный трюм; и рабство. Изнуряющая работа на тростниковых плантациях, под бичами надсмотрщиков, под безжалостным тропическим солнцем, вечный гул в голове не то от гудения насекомых, не то от хронической усталости – все это слилось в постоянный, непрекращающийся кошмар. Казалось, что и засыпая в хижине вместе с другими приговоренными, во сне он снова видел то же самое: слепящее жгучее солнце, свист бичей, жужжание паразитов…
Но однажды Том неожиданно обнаружил, что все это куда-то исчезло, а он – в трюме корабля, держащего, как выяснилось, курс на остров Невис.
читать дальшеПоначалу перемены вроде бы благоприятствовали Тому. За время плавания он немного пришел в себя, отдохнул, начали подживать следы ударов на спине. И по прибытии на Невис его новым хозяином оказался губернатор острова, а точнее, молодая и красивая, но вздорная супруга губернатора, леди Корт. Тома определили в конюшню, где он с благодарностью принял свою новую должность грума первой леди острова. Лошади, со своими добрыми мордами и кроткими глазами, казались ему тогда самыми мудрыми и прекрасными существами на свете – в противовес зверям-надсмотрщикам. Какое-то время он ощущал тихое блаженство, какое испытывает целый день трудившийся человек, когда получает, наконец, возможность лечь и вытянуться во весь рост. А потом... Бедный Том даже пожалел, что не умер на плантациях Барбадоса. Такого стыда и унижения он не чувствовал, кажется, и под бичом. А всего-то вроде бы пустяки – недвусмысленные намеки, призывные взгляды и «психические атаки» взбалмошной, недовольной жизнью женщины. Некоторые вещи очень трудно сравнивать, говорят еще: из огня да в полымя. И, тем не менее, юноша, кажется, испытал что-то вроде облегчения, когда после очередной своей безобразной истеричной вспышки леди Корт велела отправить его с глаз долой – на плантации...
На Тортуге, вызволенный капитаном Бладом, юноша на удивление скоро пришел в себя; куда быстрее, чем отходили от тростниковых плантаций многие его товарищи по несчастью, в том числе и те, кому посчастливилось бежать вместе с Питером Бладом. И все же Натаниэль, старший брат Тома, порой ощущал беспокойство – младший Хагторп был совсем не тот, каким знали его до восстания. Если бы Нат обладал таким глубоким аналитическим умом, как капитан Блад, он мог бы, наверное, сказать, что у парня остался от рабства неизгладимый шрам в душе. Внешне это почти не ощущалось, но и Натаниэль, и те, кто знал Тома еще в Англии, видели – юноша изменился. Он словно растерял прежнюю уравновешенность, приобрел неприятную привычку цеплять и поддразнивать окружающих. Впрочем, последнее ему обычно прощали за веселый нрав и обаяние.
Женский пол по-прежнему не обходил юношу вниманием, но теперь его это раздражало и злило. В отличие от Джереми, обладавшего гениальной способностью даже не подозревать о маневрах женщины, если она его не интересовала, Том такие вещи не замечать не мог. Наверное, поэтому единственным его смутным и кратковременным увлечением на Тортуге была танцовщица из таверны «Капитан Сильвер». Эта девушка умудрялась со спокойной невозмутимостью смотреть сверху вниз даже на таких своих поклонников, как Волверстон, который был почти на полторы головы выше нее. Может быть, поэтому Том охотно принял участие в организованном старым волком разбойном нападении на таверну, в результате которого получил сперва глубокий нокаут, а потом одну за другой три нахлобучки – от самой девушки, от Блада и от старшего брата. Притом две первые были до такой степени похожи друг на друга, высказанные почти в одинаковых выражениях, а шотландский акцент так же резал слух уроженца Сомерсетшира, как и ирландский, и юноша решил: хватит ему одного капитана Блада; второй – в юбке – это уже перебор.
С появлением Шарлотты Том словно впервые открыл для себя, что на свете существуют Девушки – нежные, милые, очаровательные. Он не понимал, да и не стремился понять, почему это невысокое худенькое создание, которое он увидел за завтраком в кают-компании «Арабеллы», незаметно и легко, словно так и надо, заняло почти все его мысли. После нее, после ее золотисто-зеленых живых глаз и нежной россыпи веснушек на личике с маленьким остреньким подбородком, почему-то делавшем Шарлотту похожей на лисичку, после ее волос, густыми волнами струившихся до пояса, в кают-компании словно осталось светлое облачко. Это облачко заставляло Тома ощущать какую-то непривычную радость и говорить форменные глупости, поддразнивая Джереми, отвечая первое, что придет в голову, на любую реплику собравшихся за столом офицеров. Это уже не была та смутная и бесцельная тяга, испытываемая им когда-то к танцовщице. Том отдавал себе ясный отчет, что девушка нравится ему, нравится очень сильно. Нравилось навещать ее вместе с Питтом, снова и снова ловить золотистое облачко ее присутствия, нравилось мечтать о ней, вернее, вспоминать эти встречи, движения ее головки, улыбку, контраст нежной, будто светящейся кожи с тусклым шелком траурного платья. Нравилось слышать ее смех, ловить блеск зубов в полуулыбке. Да мало ли...
Но в тот вечер, первый, проведенный с ней наедине, он впервые сказал себе: я люблю. Об этом очень хотелось кому-нибудь рассказать, но кому? Джереми, Нат, капитан Блад, и даже умница-красавица из «Капитана Сильвера» - разве они поймут? Чего от них ждать, кроме очередной морали? И не Волверстону же рассказывать, в конце концов. Но он шел по озаренной золотисто-розовыми отсветами заката Кайоне, и ему хотелось кричать, кричать так, чтоб вусмерть пьяные матросы подскочили из-под столов в кабаках: Я ЕЕ ЛЮБЛЮ!..
И все же беда незаметно подкралась: сперва мыслями о том, что рано или поздно девушка покинет Тортугу, придется расстаться с ней. Том старался не думать об этом, но разлука все равно темной тенью стояла за спиной, отравляя радость от общения с девушкой. А дальше стремительным водоворотом завертелось: драка с убийцами в переулке, горячка от раны, инсинуации Ревиньяка, словно отравившие все вокруг; ссора с Натом. А ведь вначале молодому Хагторпу казалось, что он в силах рассеять это мрачное видение за спиной – когда они были с Шарлоттой вдвоем и она смотрела на него так тепло, когда возникла, светлая и воздушная, словно ангел, на пороге его каюты, так неожиданно и волшебно, и сидела рядом, совсем близкая, и при этом такая почти неземная... И вот в итоге – пожалуйста, она будет женой другого! И, наверное, уже завтра, если учесть прыть Джереми: он на такое вполне способен.
Но Натаниэль!.. Он-то как мог? Конечно, перебрал немного на радостях, что «Элизабет» спустили на воду, и все равно: как он мог при всех отвесить Тому подзатыльник, словно мальчишке-школьнику? То, что он почти на двенадцать лет старше, не дает ему права так унижать меня, думал Том. Наоборот, как брат, должен был поддержать, а если не согласен с его, Тома, действиями, можно сказать об этом позже, наедине. Он что, думает, его младший брат не может вызвать на дуэль того, кого считает нужным? Ведь Том не ребенок уже, имеет право сам решать такие вопросы. Все это было тем более обидно, что Нат обычно совсем не стремился опекать своего младшего брата; за все время их совместной корсарской деятельности он ограничился лишь сговором с капитаном Бладом, дабы определить брата в штурманА. Ворчал, конечно, что у Тома голова пустая и язык без привязи, но это так – просто характер у него такой… тяжеловесный. Что вдруг на него нашло?.. Прямо ярмарочное представление устроил посреди таверны, а этот мерзавец Ревиньяк стоял рядом и потешался, ухмыляясь во всю свою глумливую физиономии, так что у Тома просто не оставалось другого выхода, как только фыркнуть и уйти из таверны. При этом мучительном воспоминании кровь снова бросилась юноше в лицо. Кажется, весь мир ополчился против него! Ну, разве не мог он сам жениться на мисс Рейнард, чтоб спасти ее от позора? Почему так вышло, что Питт оказался резвее и первый сделал девушке предложение? Молодой человек метался от мыслей о своем унижении к безвозвратной потере, вдобавок – а может как раз из-за переживаний – у него разболелись раны, и поднялся жар; а из-за физического дискомфорта, в свою очередь, Том воспринимал свалившиеся на него неприятности еще острее. Он шел и шел куда-то по улицам, не разбирая дороги, словно надеясь уйти от своих страданий.
Остановил его сильный глубокий женский голос, несшийся из распахнутых дверей таверны мелодией песни о дальнем плавании и о разлуке. Подняв голову, Том увидел знакомую вывеску – «Капитан Сильвер». Было время, когда он мог просиживать здесь ночи напролет вместе с Волверстоном, любуясь бессердечной танцовщицей, и чувства его были тогда подобны темной, почти неподвижной воде – он не о чем не мечтал и не думал, хватало того, что есть: глубокого голоса, стремительных движений танца, античных линий тела красавицы-шотландки. И у Тома вдруг мелькнуло что-то вроде смутной надежды снова погрузиться в избавительную глубину тех видений, утопить в них огонь, который жжет его изнутри и который нечем загасить…
Не обращая ни на кого внимания, Том протолкался к свободному месту за столиком и брякнул на темные доски столешницы все содержимое кошелька – самый быстрый способ привлечь к себе внимание.
- Рому!.. – крикнул он так, что больно отдалось в ранах.
Первые глотки обожгли внутренности, обещая скорое утешение. Том поймал взгляд глубоких темных глаз танцовщицы, и поспешно отвернулся: в этих глазах было слишком много пристальности и понимания, они словно стремились заглянуть в душу, а Хагторп сейчас совсем не был расположен к откровениям. Он хотел просто напиться, чтоб никто не мешал, и забыть обо всем.
Выпитое начинало свое отравляюще-спасительное действие, хотя из-за жары и страшной духоты ром с трудом лез в горло. Впрочем, даже того, что удалось проглотить, было вполне достаточно: молодого моряка развезло, мысли стали смешиваться, эмоции притупляться, очертания предметов становились все более расплывчатыми. Он начал что-то рассказывать темной жидкости на дне кружки. Та вроде как отвечала, и под ее болтовню Тома сморил сон.
…Проснулся молодой моряк оттого, что кто-то совсем рядом произнес хорошо знакомое имя – или ему показалось? С трудом подняв тяжелую гудящую голову, он понял по длинным языкам свечного пламени, что уже глубокая ночь, и посетителей – во всяком случае, тех, кто еще не окончательно увяз в винных парах – оставалось совсем немного. Том легко мог разобрать любое слово, раздававшееся вблизи от его столика. Он встряхнул головой, стараясь разогнать хмель, и на всякий случай прислушался. Знакомое имя прозвучало снова. Теперь сомнений быть не могло: это была фамилия Шарлотты. Хозяин хриплого баритона говорил на ломаном английском, с сильным французским акцентом. Второй голос принадлежал, судя по безупречному произношению, англичанину. Стараясь собрать остатки соображения, не привлекая при этом внимания к себе, Том немного пододвинулся в сторону интересной беседы, и прислушался.
- И вы полагаете, мусью, что благодаря этой семейке сможете вернуть мне долг? – недоверчиво спросил англичанин.
- Чтоб мне сдохнуть! Да там еще на два долга хватит!
- А какая гарантия, что за них согласятся заплатить выкуп?
- Да куда ж им деться? У них есть родственничек на одном из этих проклятых островов, кажется, капитан говорил: на Невисе. Уж тот-то заплатит, он же настоящий мешок с деньгами!
- Он ими так дорожит?
- Ну, вроде, они давно не виделись, но ведь вы же знаете, как у вас, англичан, ценят семейное родство. Да если даже заупрямится, то к двум заложникам можно будет легко прибавить третьего.
- Это кого же еще?
-Ну, девчонку, как там ее, Шарлотта, вроде… Да, конечно, Шарлотта Рейнард. Ревиньяк просто взбесился, когда ребята потребовали для пущей уверенности прибавить и ее в заложники, орал, что девчонка его. Но наш капитан с ребятами быстро на него шикнули, это ведь добыча всей команды, и нечего загребать себе больше других. Будто законы «берегового братства» для него не писаны.
- Ну, так сколько денег ваш капитан собирается потребовать за этих Рейнардов?
- Пятьдесят тысяч песо.
- Не многовато?
- А то! Там ведь глава семейства – бывший офицер королевского флота, дворянин, ни дать, ни взять. Да и супруга у него не из бедной семьи. А если к ним еще и девчонку приставить, так и все шестьдесят можно заломить! Как раз после дележа добычи с вами и рассчитаюсь.
- Ну, и когда же я смогу получить мои деньги?
- Терпенье, мсье! Письмо к родственнику уже, наверное, добралось на Невис. Думаю, ждать осталось совсем недолго! – Француз грубо и алчно рассмеялся.
Разговор прервался. Монеты звякнули о столешницу, послышался шум отодвигаемых стульев, тяжелые шаги и скрип дверных петель. Выждав несколько минут, чтобы его уход не бросался в глаза, Том вышел из таверны вслед за таинственными собеседниками. Улица была почти пуста, не считая нескольких пьяных. Том понимал, что идти следом за людьми, чей разговор он подслушал, не только бесполезно, но и небезопасно, учитывая не полностью развеявшуюся хмель и больное плечо. Поэтому он настолько быстро, насколько мог, отправился на корабль, моля Бога, чтобы Питту, верному своей привычке действовать в обход размышлениям, не посчастливилось встретить на пути шевалье де Ревиньяка.
В капитанской каюте на «Арабелле» в этот поздний час еще горел свет. Так уж получилось, что с начала февраля, со времени дуэли Питта, Джереми не засиживался вот так за полночь в большой, изящно обставленной каюте Блада. Внешне все вроде бы продолжало идти, как раньше, и все же словно трещина образовалась между штурманом и его старшим другом. Для Джереми после дуэли и отъезда мадемуазель д`Ожерон настали черные дни, полные боли и разочарования, а голая правда о его поединке с Тондером сыграла роль последней капли. Молодой человек словно пощечину получил; у него возникло чувство собственной никчемности и унизительной зависимости от своего более приспособленного к жизни капитана. Прежде ничего такого не было и в помине. Горячая привязанность, восхищение и благодарность, которой было исполнено сердце Питта, не были ему в тягость. Он не испытывал никакого дискомфорта, полностью уверенный, что его почти гениальный капитан имеет все основания гордиться им, как хорошим штурманом, никогда не подводившим ни в открытом море, ни в бою, ни во время шторма. Джереми признавал за Бладом и право на несколько снисходительное отношение к нему, как старшего и более опытного, и может быть, как более талантливой личности. Питт легко прощал ему проскакивавшие по временам язвительные насмешки, смутно чувствуя, что такой человек, как Блад, с его запросами, должен бы испытывать неудовлетворение, ведя жизнь авантюриста, либо просто относя это к издержкам характера – а кто без греха?
Но после дуэли очень некстати пришло на память, как из-за его, Питта, оплошности, едва не сорвался побег с Барбадоса, и как в итоге он валялся в бреду, дав тем самым возможность дону Диего де Эспиноса заманить беглых повстанцев в западню. Всплыли в памяти и некоторые другие эпизоды, когда он оказался не на высоте, незначительные, в общем-то, но теперь больно отдававшихся на затронутом за живое самолюбии штурмана. Неужели без своего капитана он только и может, что создавать проблемы себе и другим, и не способен сам из них выпутаться?
Разумеется, Питт очень быстро простил Питера Блада за вмешательство в ход злополучного поединка, охотно дав себя убедить, что тот действовал лишь из лучших побуждений. Но вот чувство ущербности и зависимости то и дело давало знать о себе; причем страдал от этого только Джереми, Блад не обратил особого внимания на несколько пасмурный вид друга, полагая, что это всего лишь осколки его разбитой любви к Люсьен д`Ожерон, и что время все вылечит. Занятия Джереми фехтованием он тоже воспринял по принципу: чем бы дитя не тешилось. Над тем же, что в последнее время Питт совсем перестал бывать у него, хотя раньше просиживал в капитанской каюте часами, способный бесконечно слушать рассказы или философствования своего старшего друга, он и вовсе не дал себе труда задуматься. Ведь сам Блад легко находил себе занятие по душе безо всякого общества, приятного или неприятного, так почему же другой не может также быть занят чем-то, что ему на данный момент интереснее общества капитана?
Однако если бы Питер Блад все-таки сумел понять, чем вызвано состояние и непривычное поведение Джереми, то пожалуй, счел бы появление мисс Рейнард хорошей возможностью для штурмана как позабыть прошлые неприятности, так и почувствовать свою способность быть не только в роли опекаемого, но и стать для кого-то необходимой, спасительной поддержкой.
Время приближалось уже к восьми полуночным склянкам, а они все сидели и разговаривали в просторной капитанской каюте, словно наверстывая упущенное за почти два прошедших месяца. И хотя на данный момент беседа их была вполне мирной, с деловым оттенком, несколько часов назад разговор начался не самым лучшим образом.
Неприветливо расставшись с Томом, Джереми успел еще раз обойти все злачные места Кайоны, где только была возможность отыскать де Ревиньяка. Однако тот как сквозь землю провалился, и никто о нем ничего не знал. Заглядывал Питт и в таверну «Капитан Сильвер», видел там Тома, спящего в обнимку с кружкой, но будить не стал, поскольку нейтрализованный таким образом товарищ его вполне устраивал. С расстройства молодому человеку оставалось только вывалить все свои эмоции и протесты против несправедливостей жизни на голову Питера Блада. Следует признать, что эти двое довольно удачно оказались когда-то скованными вместе одними кандалами. Воодушевленное выступление Джереми вывело Питера из меланхолии, которая уже начинала одолевать капитана из-за длительного бездействия на рейде, затянувшегося еще и из-за штиля, а сарказм Блада смог несколько охладить горячую голову Питта. По крайней мере, на вопрос Джереми: «Питер, и ты тоже считаешь, что я воспользовался положением?», он ответил в привычной своей манере, разве что более жестко и язвительно, чем обычно:
- Ни в коей мере, друг мой. Скорее ты способен упустить замечательные возможности даже в тех случаях, когда ими грех не воспользоваться. А уж о том, чтобы ты хитростью и коварством завлек юную леди в свои сети, можно говорить, разве что обладая буйной фантазией Тома Хагторпа. Хуже, что мисс Рейнард согласилась выйти за тебя, хотя ее можно понять. Однако теперь последствия этого шага исправить будет очень непросто – если вообще возможно. Ты наломал таких дров, что и могло бы быть хуже, да некуда.
- Но выхода-то у меня не было, вернее, не было для мисс Рейнард, - возразил Питт. Зная своего капитана не первый день, он уловил в голосе Блада едва заметные, но не сулившие ничего хорошего нотки – словно тот до поры до времени сдерживает гнев.
- Джереми, то, что ты сделал – вообще не выход, а его полное отсутствие! – резко сказал капитан Блад, и синие глаза его сверкнули возмущением. – Неужели ты сам не понимаешь, что обрек девушку на жизнь в этой клоаке, где вообще женщинам не место, а мисс Рейнард - тем более. Ее следовало, как и собирались, отправить на Невис к ее родственнику, и я, к твоему сведению, как раз вчера вечером уладил этот вопрос. Через день-другой, смотря еще по погоде, она могла бы отбыть в Чарльзтаун, где ее ждал подходящий для юной леди образ жизни. А что ее ожидает теперь?.. О чем ты вообще думал, скажи на милость? Теперь единственная слабая надежда лишь на то, что сама мисс Рейнард образумится и возьмет назад свое обещание выйти за тебя.
Джереми смотрел на него в явном смятении, не находя слов. Однако упрямое выражение его лица свидетельствовало о том, что даже настолько резкий тон и веские доводы капитана не убедили молодого человека до конца. Помолчав, он спросил:
- Как же ты смог уладить дело с судном до Невиса, если все последние дни из-за штиля в бухте не появлялось ни одного нового?
- А я договорился со старым. «Филлетт», небольшая посудина, возит табак и еще что придется. Но дела у них идут хорошо, суденышко крепкое и быстроходное, да и во всем остальном тоже нам подходит. Они пока ремонтируются и покидать гавань не собирались, но я дал шкиперу денег, чтоб нанял рабочих, как можно быстрее управился с ремонтом и отправлялся на Невис. У нас не тот случай, чтоб переживать из-за лишней пары сотен песо.
- Теперь все это уже не нужно, - хмуро сказал Джереми, невольно отводя глаза. Неужели он все-таки сделал неправильно, попросив руки Шарлотты? Конечно, Питер прав – девушке этот брак сулит лишь весьма ненадежное положение жены авантюриста. Однако у Джереми упорно не укладывалось в голове: а как же он еще мог поступить? Но и кроме этого хватало нерешенных вопросов, не менее насущных: например, как все-таки заставить проклятого квартирмейстера ответить за содеянное? Капитан снова и снова повторяет, что возмездие найдет француза в свой час. Но что, если этот час наступит слишком поздно?
Они сидели и вдвоем перебирали все возможные варианты, крутили так и этак, однако придумать пока удалось очень немного. Блад сказал, что нечего попусту ломать голову, время и события еще подскажут им, как поступить. Однако тут же высказывал новые соображения, которые сам или с помощью Джереми отвергал одно за другим.
В конец концов капитан Блад погнал Питта спать, сказав, что пока ничего нового они все равно не придумали и вряд ли придумают до утра, а невыспавшийся, или того хуже, проспавший жених мисс Рейнард вряд ли обрадует. Джереми уже направился было к выходу из каюты, когда дверь распахнулась, чуть не задев его, и на пороге показался Том. Его лицо раскраснелось, глаза блестели лихорадочным блеском, и весь он выглядел взбудораженным. Заверив капитана, что его самочувствие не вызывает никакого беспокойства, Том насмешливо и с некоторым вызовом обратился к Питту:
- Ну что, жених? Какое за тобой имеется приданое?
- Том, ты в своем уме вообще? – резко ответил Джереми, не смущаясь присутствием Блада. - Если ты про деньги, так все мое будет в ее распоряжении, можешь не сомневаться.
- Я про деньги, - очень энергично кивнул Том. – И еще про какие, если я только правильно все понял! Твои будущие родственники живы, и Ревиньяк рассчитывает взять за них хороший выкуп… если я только спьяну не напутал ничего.
- Какие родственники, какой выкуп – можешь ты говорить понятно? Или, правда, допился до белой горячки? – рассердился Джереми, почуяв запах перегара.
- Рейнарды, мистер и миссис, родители Шарлотты, - выпалил Том, словно в спортивном азарте. – Ревиньяк их держит где-то – пес его знает, где; а когда получит деньги, должен отпустить. По крайней мере, сколько люди Дюмилена брали пленников, всех честно отпускали, даже испанцев.
Джереми подскочил, едва не своротив попавшийся на пути стул:
- Откуда ты это взял?!..
- Подожди, Джерри, не горячись, - вмешался в разговор Блад, - Том, откуда у тебя такие сведения?
- Разговор слышал, в «Капитане Сильвере». Там два осла делили шкуру неубитого медведя: кто из них кому сколько должен, и как замечательно отдаст, когда команда «Миньона» получит выкуп за Рейнардов.
- Не может быть! – вырвалось у Питта, и сразу вслед за этим: - Но с кого же они собираются получить этот выкуп?
- С дядюшки, с кого ж еще! Вот только послали они уже ему извещение про это дело или нет, не понял – врать не буду.
Джереми глядел на него во все глаза. Тут же из головы вылетели все страдания по поводу правильности или неправильности собственных действий; не поручимся, что в этот момент у штурмана не было намерения немедленно и без всякого выкупа вытребовать у Ревиньяка родителей мисс Рейнард.
- Где же все-таки может быть этот подлый квартирмейстер? – вопрошал он, взволнованно расхаживая по каюте. – Я до ночи его везде искал.
- Может, у себя на корабле? – предположил Том.
- Если верить его людям, то и на корабле нет.
- Даже если бы был, - покачал головой Блад, ни на миг не потерявший своего обычного хладнокровия, - для нас это сейчас не имеет никакого значения.
Джереми и Том дружно уставились на него, весьма удивленные таким заявлением.
- А что, скажите на милость, вы можете предъявить Ревиньяку? – вопросом ответил он на их немой вопрос. – Услышали разговор в таверне? Но мало ли кто что может болтать в таверне после изрядного количества спиртного! Начать с того, что половина этой истории почти наверняка состоит из вранья напополам с бахвальством. Я имею в виду возможность добавить юную Шарлотту в список заложников.
- Да, ты прав, - досадливо кивнул Джереми, взяв, наконец, себя в руки и пытаясь рассуждать здраво. – Но ведь еще Дюмилен есть, и команда тоже. Можно сказать им, что заплатим немедленно и вдвое больше, чем они думали выручить с дядюшки.
Том замялся:
- Я ведь не все расслышал толком, что там к чему. Да и сумму в таком случае этот брехун мог сам придумать…
- Но мы же, в конце концов, и у самого Ревиньяка сможем спросить, что он хочет, - возразил Джереми.
- Как будто ты так не знаешь, что он хочет!.. – фыркнул Том.
После нескольких секунд недоумения на лице Питта появилось разочарование, но он не сдавался:
- Да не может же Ревиньяк не понимать, что это лишено всякого смысла: обменять родителей, которых мы выкупаем ради мисс Рейнард, на нее саму.
- Все он понимает, - скривился Том. – Только ему на это глубоко наплевать. По-моему, он вообще способен убить Рейнардов и остаться совсем без выкупа, чтоб там этот матрос не говорил, только бы нам и мисс Рейнард ничего не обломилось.
Но Джереми не желал сдаваться:
- Должен же быть какой-то выход…
- Разумеется, - кивнул Блад. – Выкуп запрошен с мистера Хоупстона? Значит, с него Ревиньяк и получит эти деньги.
- А вдруг у него не хватит? – засомневался Том. – Все же, что ни говори, а командир гарнизона – наверняка не денежный мешок.
- И потом, разве у меня нет права уплатить этот выкуп – за родителей моей жены? - одновременно с ним произнес Питт.
- «Жены», смотри ты! – насмешливо отозвался Том. – Ты еще не женился пока!..
Блад усмехнулся, и в светло-синих глазах его вспыхнул огонек, какой появлялся обычно, когда капитан затевал крупную боевую операцию:
- Речь совсем не о том, чьи деньги получат Ревиньяк и его команда, а всего лишь – от кого. Для всех будет гораздо лучше, если мы не станем открывать свои карты, и оставим квартирмейстера в неведении. А тем временем нужно позаботиться о безопасности девушки и о том, чтоб связаться с ее дядей. И то, и другое, полагаю, станет возможно осуществить уже в самое ближайшее время, - он выразительно умолк, и стало слышно то, что молодые люди заметили только сейчас, когда капитан обратил на это их внимание: звон ромбовидных стекол в окнах роскошной каюты, в которые раз за разом ударяли шквальные порывы ветра. Штиль закончился.
- То есть, ты считаешь, надо просто увезти мисс Рейнард на Невис, как только будет погода ? – нахмурился Джереми, понимая, что второй такой затяжной штиль в ближайшее время вряд ли возможен. – И там узнать подробности про выкуп?
- А что? - не удержался Том, - Боишься, что свадьбу отпраздновать не успеете?
- При чем тут свадьба! - вскинулся Джереми, все мысли которого в этот момент были заняты только начавшим вырисовываться планом. При этом с одной стороны он понимал, что Питер прав, а с другой – неужели они должны вот так легко отдать Ревиньяку деньги, вместо того, чтоб угостить его доброй порцией свинца или стали? Да и расставаться с Шарлоттой, честно говоря, ему совсем не хотелось.
Однако у Тома имелись собственные приоритеты, о которых он не мог не думать даже в такую минуту. Поэтому он сказал:
- Я тоже думаю, что ни причем. И вообще не нужна. Во-первых, она не может выйти за тебя без согласия родителей, раз они живы; а во-вторых, на Невисе ей вряд ли будут угрожать сплетни, которые Ревиньяк распустил на Тортуге.
- Ну и что? Попрошу точно так же ее руки у родителей… когда они уже будут выкуплены. Не могу же я взять свое предложение обратно после того, как она согласилась.
- Это твоя позиция. А уверен ли ты, что твое мнение разделяет сама мисс Рейнард? – спросил Блад.
- Конечно, ведь она же согласилась выйти за меня замуж! – не задумываясь, воскликнул Питт.
- Так это когда было? Она ведь тогда еще была одинокой сиротой, - возразил ему Том.
- Ну, и что?
- Как что? А что ей тогда оставалось делать? Не ждать же, чтоб Ревиньяк ее своей наложницей сделал! А теперь ситуация совсем другая.
- Почему ты думаешь, что появление родителей может изменить ее решение выйти за меня?
- Да просто потому, что она согласилась на брак с тобой наверняка только по необходимости, неужели не понятно?! Так бы она и пошла за тебя, будь у нее все в порядке, держи карман шире! А теперь такая нужда отпала, благо, есть кому о ней позаботиться. Да и на Тортуге она не долго уж задержится, раз погода меняется, - тут же заключил он, хотя про нанятое Бладом судно ничего не знал. – Так что, если ты, конечно, считаешь себя порядочным человеком, следует освободить мисс Рейнард от данного ею обещания. И сделать это до того, как она станет миссис Питт, – с безжалостной прямолинейностью ответил Том мрачно глядевшему на него Джереми.
- Том, мне кажется, тебе не следует так бесцеремонно вмешиваться в чужие дела, – заметил капитан Блад. - В конце концов, это касается только двоих: Питта и мисс Рейнард. Я уже высказал Джереми свой взгляд на этот брак. Дальше решать ему. В любом случае, самое важное, чтобы честь и благополучие девушки не пострадали. И еще. Я думаю, нелишне будет предложить ей нашу помощь в уплате выкупа. Даже если она посчитает такую помощь неприемлемой, то всегда можно будет превратить это в дружеский заем. Однако последнее, видимо, будет решать уже мистер Рейнард, - усмехнулся Блад. – А теперь спать. Что-то мне подсказывает, что завтрашний день обещает быть отнюдь не скучным.
Лежа на своем рундуке, Джереми долго не мог уснуть. События последних дней пестрым калейдоскопом мелькали перед его глазами. Странный разговор с Ревиньяком, потом помолвка, и вот теперь - новость о воскресших родителях Шарлотты, свалившаяся на них, словно снег на голову. Но неужели, спрашивал себя молодой штурман, Хагторп-младший прав, и для девушки было бы лучше совсем разорвать помолвку, уехав на другой остров? Неужели, ее согласие выйти за него было продиктовано одной только безвыходностью ситуации, в которой Шарлотта оказалась по его же, Питта, вине? И, едва только положение вещей изменилось, как тут же изменится и отношение девушки к предстоящей свадьбе?
С этой беспокойной мыслью, не придя ни к какому решению, он и заснул в конце концов. И, уже во сне, снова увидел совсем близко нежную россыпь веснушек, огромные зеленые глаза, и вновь почувствовал на своих губах трепетание длинных девичьих ресниц, легкое, как касание крылышек бабочки.
@темы: Штурман с "Арабеллы", Фанфики
-
-
21.09.2008 в 20:38-
-
21.09.2008 в 20:47-
-
21.09.2008 в 22:39что касается предыдущих глав... мне там бросились в глаза некоторые очапатки и иже с ними, но для этого надо тупо и методично текст прочитать не ночью, как сейчас...
-
-
21.09.2008 в 23:21А душекопательные места мы тоже уважаем!
-
-
21.09.2008 в 23:27вот это просто +100.
И да, удерживать читателя в напряжении у вас получается отлично!
-
-
21.09.2008 в 23:39-
-
21.09.2008 в 23:42интересный способ! Надо будет как-нибудь применить
-
-
22.09.2008 в 00:03-
-
22.09.2008 в 00:11-
-
22.09.2008 в 00:12-
-
22.09.2008 в 23:51Вопрос по матчасти: а 50 000 песо - не слишком ли много? Ее дядя должет быть ну ооочень богатым, а главное - очень сильно привязанным к родне, чтобы от него действительно можно было получить столько денег. Все-таки награда за Блада, за которой все так охотились, была 1000 фунтов, а это примерно 10 000 песо, если я не путаю (если и путаю, то совсем немного
С денежного мешка Ожерона Левасер запрашивал в два с половиной раза меньше.
-
-
22.09.2008 в 23:56kate-kapella вот сидела и думала то же самое. Телепатия?
награда за Блада, за которой все так охотились, была 1000 фунтов, а это примерно 10 000 песо,
нет, 1000 фунтов это 40000 песо.
С Д'Ожерона действительно просили всего 20 тысяч, но там было двое (брат и сестра), а тут я понимаю за троих просят. Но вряд ли больше 1000 фунтов, это куча денег по тем временам...
-
-
23.09.2008 в 00:001000 фунтов - это сорок тысяч реалов, я по книге точно помню. А один реал - это все-таки четверть песо, если таблица соотношения монет не врет.
-
-
23.09.2008 в 00:03ой точно!!!
-
-
23.09.2008 в 00:12-
-
23.09.2008 в 00:15Том вроде должен быть немного моложе Питта. Если Питту лет 26-28, то Тому лет 22-24. А по-моему, очень многие мужчины и к сорока остаются такими же подростками в душе...
-
-
23.09.2008 в 00:19дяде придется продавать свои плантации на Невисе...если они там есть-
-
23.09.2008 в 00:29опять начинаю нудеть можно пролистать
это да, но такое мальчишество у них обычно проявляется при определенных обстоятельствах... а Питт и Том моряки
-
-
23.09.2008 в 00:53-
-
23.09.2008 в 01:13ауроженца Сомерсетшираустав швыряться помидорами, поймала еще одну мелкую блоху-очапатку.
--------
и просто пряник:
просто в точку!!!
-
-
23.09.2008 в 12:38Ну тогда понятно, почему сумма завышена, хотя, имхо, она все-таки слишком завышена, не могут же в команде все дружно быть такими идиотами, чтобы поверить в то, что дядя сможет столько заплатить. Вот у меня на столе пьесы начала 18 века, там о деньгах часто болтают. 100 фунтов - годовой доход сельского священника, 1200 фунтов - отличное большое приданное для дворянки, 5000 - цена хорошего поместья в Англии. Дяде и продажи плантаций не хватит, чтобы расплатиться
На две или хотя бы на тысячу я бы сбавила.
natoth
А по-моему, мальчишество тут вполне органично смотрится, оно же в основном во внутренней рефлексии проявляется.
-
-
23.09.2008 в 16:04kate-kapella, как раз об этом хотел спросить, притом заранее, сразу при вывешивании главы, но глюки инета в тот день выбили из головы остаток умных мыслей ((( Кроме того, что дядя (полковник, командующий гарнизоном Невиса) должен был не потянуть сумму выкупа по злобному умыслу Ревиньяка, тут еще по слишком сложному замыслу аффтаров ее не должны были наскрести в своих сбережениях ни Джереми, ни Том по отдельности. Мы ломали голову, сколько каждый из них мог скопить за почти три года пиратствования, при условии, что так старательно, как Блад, они не откладывали, и Том наверняка растранжирил больше. И еще я как последний пень не сообразил посмотреть суммы выкупа, ориентируясь только на примерные размемры доли с богатой добычи
дяде придется продавать свои плантации на Невисе...если они там есть
Еще одно мое пенькообразное упущение: совсем забыл, что такая крупная фигура, как полковник, не мог не иметь собственности
а Питт и Том моряки (не буду говорить о пиратах и офицеры то есть должны "делать серьезную взрослую морду лица" хотя бы для команды
natoth, если действительно вышли слишком детские характеры, то это уже серьезный прокол ((( Если можно, для примера: в каких местах и как вы бы это изменили?
-
-
23.09.2008 в 17:16как насчет паёв в какой-нибудь торговле? Например, быть совладельцем какого-нибудь корабля или что-то в этом роде? Надо спросить у kate-kapella поскольку она в истории лучше разбирается.
В конце концов у него могло остаться поместье/земля в Англии. Тоже худо-бедный доход.
если действительно вышли слишком детские характеры, то это уже серьезный прокол ((( Если можно, для примера: в каких местах и как вы бы это изменили?
в сущности, *jelena права, бывают определенные ситуации, когда это мальчишество так и прет из людей подобных Джереми или Тому. Далее последует сугубо мое личное впечатление, с которым другие читатели могут вполне не согласиться.
Мне показалась немного детской сцена с Ревиньяком, когда он задирал Питта и Тома в присутствии Шарлотты.
Но это было при первом прочтении. Надо будет от начала прочитать, чтобы общую картину составить...
-
-
23.09.2008 в 19:02Но плантации бы не хотелось
В конце концов у него могло остаться поместье/земля в Англии. Тоже худо-бедный доход.
Учитывая английские традиции, у него может быть что угодно, дворянству же не возбранялось заниматься бизнесом. Может действительно быть корабль, может доля в торговом предприятии, могут быть доходные дома (правда на такие деньги они не потянут). На Невисе развито производство сахарного тростника и хлопка, так что может быть этот бизнес, хотя тут проблема в том, что в торговле деньги обычно в обороте, их не изымешь так легко, как при продаже земельной собственности.
-
-
23.09.2008 в 19:13Добавило бы перца в отношениях родичей Шарлотты и наших морячков
-
-
23.09.2008 в 19:15-
-
24.09.2008 в 16:25natoth, действительно, сцена не самая удачная (((( Поправлял перед тем, как вешать, да видно, мало (( Потом попробую еще с ней поколдовать )
кстати, а почему и не плантации?
Во-первых, плантаторов и так во всех трех книгах о Бладе, как собак нерезаных; я уж не говорю про незабвенного плантатора-полковника )) К тому же характером дядюшка пошел в кого-то из героев Купера — такой служака, для которого на первом, на втором и на всех остальных местах его воинский долг, а все остальное - на сто-последнем. Такому плантация будет не к лицу, да и хороший доход тоже
А трений с родственниками и без этого будет пруд-пруди))
Что касается Ревиньяка, заломившего цену и уверившего команду, будто полковник богат, то ему доверяли, а капитан, который сомневался, по многим причинам не стал связываться
-
-
24.09.2008 в 18:43там сам Ревиньяк выглядел по-мальчишески, Том и Питт - для них это не критично, а вот квартирмейстер уже человек взрослый и бывалый, тут что-то надо подправлять...плантаторов и так во всех трех книгах о Бладе, как собак нерезаных
так место такое - кругом действительно одни плантаторы.
о! люблю трагический ангст!!!
это тоже интересная мотивация
-
-
25.09.2008 в 15:42natoth, не согласен. Хотя то, что он так воспринимается, означает, что мне не удалось передать его характер так, как хотел. И ничего уже сделать не смогу, способности не те ((( Придется читателям до самомго конца терпеть напыщенного дурака вместо выдающейся деструктивной личности ((
-
-
25.09.2008 в 16:31