7. НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ
Было ли тому причиной отменное здоровье молодого человека, или это визит Шарлотты так благотворно повлиял на него, но на следующий день Том был уже на ногах, и молодые моряки зашли вдвоем, как обычно, проведать мисс Рейнард. В преддверии тропического лета стояла такая невыносимая духота, что находиться в доме, даже в хорошо затененной гостиной, не доставляло никакого удовольствия. Друзья пригласили Шарлотту прогуляться на набережной. Девушка с радостью согласилась, и все трое неторопливым шагом двинулись в сторону порта.
Они лениво шли вдоль пирса. Хотя послеполуденный зной начал уже понемногу спадать, людей попадалось гораздо меньше, чем бывает у пристаней в утренние часы. И все же молодые люди слишком поздно заметили высокого мужчину, шагавшего в их направлении вызывающе величавой и элегантной походкой. Первым на него обратил внимание Том, тот час же подтолкнув Питта локтем в бок и одновременно стараясь отвлечь внимание мисс Рейнард на первую попавшуюся бригантину, которую для чего-то верповали в сторону пирса. Джереми было грех жаловаться на отсутствие быстрой реакции:
- Уведи ее отсюда как-нибудь! Быстро! – с озабоченным лицом шепнул он приятелю, а сам решительно двинулся навстречу высокому господину, в котором без труда узнал де Ревиньяка.
- Добрый день, сэр, - хмуро сказал Джереми, приблизившись к квартирмейстеру и не потрудившись даже перейти на французский, которым явно не блистал.
Однако француз не удостоил его ни ответом, ни даже взглядом, а чуть накренившись, словно шхуна на маневре, по дуге обошел штурмана. Питт понял, что если Ревиньяк и не пьян, трезвым его тоже никак не назовешь. Он бросился за французом, который быстро и неуклонно приближался к Шарлотте.
К сожалению, Том при всех своих стараниях не сумел выполнить план штурмана: едва только он предложил – весьма невпопад – прогуляться до галантерейной лавки, находившейся поблизости, мисс Рейнард в первую очередь захотела узнать, как отнесется к этому предложению Джереми. И оглянувшись в поисках Питта, уже не могла не увидеть Ревиньяка. На миг она застыла, затем невольно отступила за плечо Тома.
читать дальше- Приветствую вас, мадемуазель Рейнар`, - подходя вплотную и снимая в поклоне свою богато и изысканно отделанную шляпу, церемонно произнес шевалье. – Рад видеть вас в добром здравии и цветущем расположении духа. Да-да, без преувеличения можно сказать, что вы расцвели как роза… в объятьях мсье Питта, - он криво усмехнулся. – Стоило ли строить из себя неприступную добродетель, моя красавица? Могли бы сразу сказать, что в мужчинах вам больше по душе молодость и наивность, нежели зрелый ум и благородство происхождения.
Шарлотта, неподвижно и неотрывно глядевшая ему в лицо, первая осознала весь смысл сказанного квартирмейстером. При этом истинное значение каждого слова как будто вливалось отравляющим ядом в кровь в тот же самый миг, как только было произнесено: «Так тебе нравится быть любовницей этого безмозглого мальчишки-простолюдина, который мне в подметки не годится? Как видишь, ты все-таки дрянь, такая же дрянь, как любая другая баба на этом острове, только вдобавок еще лицемерная и переборчивая». Не смотря на кратковременность своего знакомства с квартирмейстером, девушка очень хорошо успела узнать и понять этого человека. Перед глазами у нее все поплыло – совсем как в ту ночь, когда де Ревиньяк вытащил ее, полусонную, из постели и проиграл громадному старому пирату с повязкой на глазу. Девушка безмолвно стояла, не в силах пошевелиться. В ошеломлении она наблюдала за тем, как в какой-то момент француз резко отступил в сторону и из ножен его молнией вылетела шпага – всего мгновением позже, чем вытащил свою Том Хагторп. А еще через миг на него оказалась направлена и шпага Джереми.
- По-моему, мсье де Ревиньяк… - с явным подражанием сарказму Блада и намеком на угрозу в голосе начал Том.
- Убирайся отсюда, подлец, - не дав ему закончить, рявкнул Питт. – Или ты у меня будешь языком подбирать с земли и заглатывать обратно свои грязные слова!
- Каким же образом вы рассчитываете заставить меня сделать это, мсье герой-любовник? - с мерзкой усмешкой поинтересовался квартирмейстер. – С помощью вот этой железки, с которой вы толком не умеете обращаться и даже из ножен вынимаете за время, которого другим достаточно, чтоб начать и завершить поединок?
Открытое лицо штурмана пылало от гнева. Оскорбления француза, направленные в его собственный адрес, Джереми едва заметил, но его выводила из себя наглость поведения де Ревиньяка после того, как тот посмел облить грязью девушку, перед которой и без того был виноват сверх всякой меры.
- Ничего, собака, - не думая отступать, сказал Питт. – Если будет надо, справлюсь, даже без шпаги.
- Подлая чернь, что с тебя возьмешь! – не теряя хладнокровия, презрительно бросил де Ревиньяк.
- Не подлее того, кто нападает в темноте, и чужими руками к тому же!
- Ваши голословные обвинения свидетельствуют только о слабости вашего ума, не более. – Похоже, француз целенаправленно дразнил Питта, давая понять, что ему совершенно ясен смысл последних слов молодого моряка, но он намерен цинично все отрицать. – Зато о полном отсутствии у вас даже зачатков благородства свидетельствует уже само ваше намерение затеять драку посреди улицы, на глазах у женщины.
- Вот сволочь! – тихо, чтоб не услышала Шарлотта, процедил сквозь зубы Том. Действительно, присутствие девушки порядком связывало им руки.
- Ну, мы ведь можем пойти в другое место, - Джереми все больше закипал, охваченный одним желанием – уничтожить негодяя-квартирмейстера, неважно, какой ценой.
- Вы, - парировал де Ревиньяк, упирая на первое слово, - можете идти, куда вам угодно, меня это не касается. Я ведь уже говорил тебе, что не собираюсь марать свой благородный клинок твоей плебейской кровью.
С этими словами он легко втолкнул шпагу обратно в ножны, развернулся, словно в танце, на каблуках, и пошел прочь. Джереми, подскочив к нему, схватил за плечо и развернул к себе:
- Ну уж нет, сперва ты скажешь мисс Рейнард, что берешь обратно свою бессовестную клевету!
- Простите, что беру обратно? – глумливо ухмыльнулся француз, все так же прекрасно владея собой. - Вы говорите о какой-то клевете? Извольте объясниться.
Казалось, пылающее лицо молодого штурмана покраснело еще больше. В первый раз он не нашел слов для ответа французу. Вернее, слова-то у него были, сколько угодно, но рядом стояла Шарлотта, делая невозможным их произнесение вслух: воспитанный в пуританских понятиях, Питт даже обиняком не мог говорить при женщине о некоторых вещах.
Молодой Хагторп, принадлежавший к епископальной церкви, оказался находчивее.
- Вы позволили себе грязный намек на определенные отношения между известными вам людьми, - уже никому не подражая, но достаточно жестко сказал он. – Будьте любезны взять его назад.
- Намек? Что вы имеете в виду? Не припомню, чтоб я здесь на что-либо намекал.
Теперь настала очередь покраснеть и Тому. Положительно, проклятый француз держал всю ситуацию в руках, легко «переигрывая» обоих своих противников. Сейчас – и Хагторп это понимал – выбор был невелик: либо подставиться под очередной издевательский выпад француза, либо промолчать. Но и промолчав, он тоже ничего не выигрывал, а потому незаметно набрав в грудь побольше воздуха, храбро ответил:
- Так я вам напомню, раз вы страдаете провалами в памяти. Вы говорили что-то насчет объятий и мнимой неприступной добродетели.
- Ах, это! – играючи рассмеялся де Ревиньяк. - Но если вы считаете это клеветой, то вам, молодой человек, придется требовать сатисфакции у половины Кайоны, поскольку я не сказал ничего такого, что было бы в этом городе новостью. Существуют случаи, о которых говорят так много и так часто, что даже не упомнишь, от кого первого или сколько раз на дню это слышал. Почему же вы думаете, будто у меня есть причины сомневаться в правдивости слов такого количества людей?
Питт задохнулся от изумления, до глубины души пораженный этим заявлением. Да, Ревиньяк в прошлую их встречу делал какие-то намеки на его отношения с Шарлоттой. Однако молодой человек склонен был считать это его личными злобными домыслами, не имеющими никакого отношения к тому, что думают все остальные. Но теперь у Джереми уже не было прежней уверенности.
- Это правда? – растеряно спросил он, враз позабыв всю свою запальчивость.
- В конце концов, вы ведь можете попросить вашего друга пройтись по местным злачным заведениям и послушать, что о вас говорят. – На этот раз француз говорил почти сочувственно, хотя и насмешливо; но в глубине его мутноватых от вина серо-зеленых глаз светилось торжество – он упивался униженьем и растерянностью соперника. Этот презрительный взгляд блуждал по медленно бледнеющему лицу молодого штурмана еще несколько мгновений, а затем, отвесив небрежный поклон одному Джереми, не снимая шляпы и даже не взглянув на его спутников, квартирмейстер неторопливо двинулся прочь. Это вывело Питта из оцепенения, и он опять кинулся вслед за де Ревиньяком:
- Да ты же сам и… - моряк хотел сказать: «ты же сам и распустил эту гнусную сплетню», но в этот миг за его спиной раздался сдавленный всхлип, на который Джереми просто не мог не обернуться. Он увидел, как девушка, стоя все на том же месте, смотрит вслед французу полными отчаяния покрасневшими глазами. Из груди ее вырывались рыдания, которые она изо всех сил пыталась сдержать, хотя слез не было – ни единой слезинки. Питт остановился, разрываясь между желанием догнать француза и тут же на месте вколотить его в набережную, и необходимостью что-то сделать, чтобы успокоить Шарлотту, за которую в полной мере чувствовал себя ответственным. Если бы Том не стоял, как столб, деморализованный ужасным состоянием мисс Рейнард, а попытался бы как-то успокоить ее, Джереми наверняка не дал бы квартирмейстеру далеко уйти живым и невредимым. Но Хагторп был так же точно выбит из колеи реакцией Шарлотты, и для Питта попросту перестало в этот миг существовать все, кроме чувства вины перед девушкой, которая благодаря ему оказалась отнюдь не защищенной от позора, а совсем наоборот.
Заметив наконец, что Джереми смотрит на нее, Шарлотта опустила глаза, и больше уже не поднимала. Она вся сжалась, ее продолжало трясти, и на побледневшем личике резко проступили веснушки, в другое время почти незаметные. Продолжать стоять с ней посреди пирса было невозможно.
- Мисс Рейнард, - не находя слов для утешения, но все-таки надеясь найти их в дальнейшем, Джереми попытался взять ее за руку. – Позвольте мне проводить вас домой…
Девушка вырвала у него руку и покачиваясь, словно пьяная, побрела от пирса по направлению к своему жилищу. Подавленные молодые люди уныло следовали за ней чуть позади. Уже совсем близко от дома вдовы Том словно очнулся:
- Нет, я пойду, найду и убью этого ублюдка! Что он себе думает!..
Питт не успел его остановить: ноги у Тома были длинные и быстрые. Он хотел крикнуть: «Не встревай!», но не осмелился на такой резкий окрик, словно Шарлотта, которая наверняка бы его услышала, была тяжело больна, и громкие звуки могли ей повредить. На крыльце девушка не обернулась и не подняла головы, потерянной тенью проплыла в двери. Джереми остался стоять снаружи, не зная, что еще можно сделать. Да, она добралась до дома благополучно, но что будет дальше? А вдруг больше не пожелает видеть его и не примет от него никакой помощи? Как же она тогда будет жить? Ведь не наложит же на себя руки из-за этой отвратительной истории – о таком Питт даже думать боялся. Как быть, что делать, чем тут можно помочь? – до надрыва изводил себя Джереми. Но в голову ничего не приходило, и он продолжал стоять под дверями мадам Машконэ.
Наконец, собравшись с духом, он поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Но в цепком взгляде открывшей ему служанки штурман почувствовал такое напряженное любопытство, что с него разом слетела вся его решимость. После небольшой заминки Джереми попросил позвать хозяйку и осведомился у нее, видела ли она сейчас мисс Рейнард и что думает о состоянии девушки. Вдова уклончиво ответила, что мадемуазель, пожалуй, выглядит неважно. Питт попросил ее приглядеть за Шарлоттой и вообще быть сегодня к ней повнимательней, но ничего не стал объяснять женщине, хотя судя по напряженному взгляду хозяйки, она, как и служанка, была бы весьма не прочь получить объяснения. Затем откланялся и вышел. В голову молодого человека пришла мысль, что коль скоро вполне можно было объяснить состояние Шарлотты внезапной болезнью, то, пожалуй, можно попросить Блада навестить девушку в качестве якобы врача. Питер ведь умница, он, что ни говори, умеет уговаривать. Может, ему удалось бы убедить мисс Рейнард, что все не так уж страшно, просто Тортуга – такое место, где не привыкли хорошо думать о людях. Однако почему-то мысли о вероятной помощи Блада совсем его не успокаивали, даже наоборот. У Джереми было такое ощущение, будто он пытается переложить на друга проблему, которую обязан решать он сам, только он и никто другой. Поэтому молодой моряк, вопреки своему обыкновению, не отправился со сложным вопросом прямиком к капитану. Тем более, что сперва следовало отыскать Тома. Кто его знает, а вдруг Ревиньяк, который неизменно игнорировал его собственные попытки затеять дуэль, возьмет и согласится драться с младшим Хагторпом? Или придумает еще какую-нибудь гадость, так что другу может понадобиться его помощь. И Джереми поспешил в таверну «У французского короля».
В таверне не было ни Тома, ни ненавистного квартирмейстера, зато Питту сразу бросился в глаза Волверстон, который вместе с Дайком и Оглом пировал за столиком у окна. Мощный бас великана разносился по всему залу, перекрывая шум. Штурман протиснулся к их столу и спросил про Тома.
- Ага, прилетал тут, будто ему пятки поджарили, вроде совсем недавно, - жизнерадостно заорал Волверстон, почему-то вызвав смех Огла, а более сдержанный Дайк насмешливо хмыкнул в свою кружку, из которой только что отхлебнул. – Пытался сцепиться с одним лягушатником… тем самым, с которым вы все девчонку не поделите.
- И что? – Джереми весь напрягся, ожидая самого худшего.
- А ничего. Тут Нат был. Надавал малОму по шеЯм и забрал с собой на свою посудину. Они ж починились, на рейде уже стоят…
- А француз где?
- Да пес его знает. Я что тут, нанимался лягушатников караулить?..
- Он ушел почти сразу же, как Нат увел братца, - подсказал Дайк. - Вон сидят людишки из его команды, попробуй их спросить: может, знают.
Однако ни расспросы, ни все дальнейшие поиски результатов не дали. Джереми оставалось утешать себя хотя бы тем, что старший Хагторп не дал младшему натворить глупостей. С этой мыслью он и подался восвояси, на «Арабеллу». Пройдя в каюту капитана, Питт поделился с другом волнующими событиями этого вечера.
- И что ты теперь намерен делать? - спросил Блад, выслушав горестный рассказ друга.
Питт в недоумении уставился на него своими серыми, широко открытыми глазами. Разве он не за этим пришел к капитану – чтоб тот, ради всего святого, объяснил ему, как теперь быть с этой немыслимой кашей, что заварилась вокруг девушки?
Однако, вопреки обыкновению, Блад молчал, выжидающе глядя на штурмана. И молодой человек внезапно почувствовал, как внутри у него все закипает – то ли от досады на друга, который даже не пытается помочь ему именно теперь, когда он так нуждается в помощи, то ли от злости на самого себя, на свою беспомощность и неумение самостоятельно найти выход.
- Ладно, хорошо! Я знаю, что делать! – словно сам себе, решительно кивнул Джереми, и развернувшись, выскочил из капитанской каюты.
Блад, когда за ним захлопнулась дверь, лишь головой покачал, и вновь взялся за томик Горация, от которого его отвлек приход штурмана. Однако пробежав глазами всего несколько строчек, со вздохом отложил, встал, и выйдя из каюты, поднялся на палубу. Питт был еще здесь, хотя минутой позже Питер Блад уже не застал бы его.
- Может, скажешь хотя бы, что ты намерен делать?
- Не беспокойся, капитан, на рожон я сегодня больше не полезу. Но он от меня все равно не уйдет! – крикнул ему штурман, уже спускаясь в шлюпку, и разумеется, имея в виду де Ревиньяка.
Что ж, капитан Блад достаточно знал своего молодого друга, чтоб понять: тот его не обманывает. Правда, он все равно ощущал смутное беспокойство, но в конце концов, не может же он водить парня за ручку, как маленького! Питер Блад давно уже убедился, что если человек хочет найти себе проблемы, он их найдет. Тем более, если этот человек – Джереми Питт.
Что и говорить, служанка очень удивилась, в третий раз на дню увидев на пороге штурмана с «Арабеллы». Особенно учитывая, что час был уже слишком поздний для визитов.
- Молодая мадемуазель заперлась в своей комнате и никого не желает видеть, - сообщила она, но голос прислуги звучал при этом как-то полувопросительно, словно она надеялась вызнать у Питта причину такого поведения квартирантки, или же его собственные намерения.
Однако Джереми вовсе не был расположен к объяснениям. Не слишком вежливо протиснувшись между косяком и служанкой, он взбежал вверх по лестнице. Остановившись у двери Шарлоттиной комнаты, он замер на миг, переводя дыхание, и осторожно постучал.
- Мисс Рейнард, откройте, пожалуйста, прошу вас!
За дверью послышались какие-то слабые звуки, но они вскоре замерли. Девушка не отзывалась.
Джереми постучал еще, проявляя настойчивость:
- Пожалуйста, мисс Шарлотта! Это действительно важно…
Так он то стучал, то уговаривал еще сколько-то времени, пока внизу на лестнице не послышались шаги. Это могла быть как служанка, так и хозяйка. В любом случае Питт не мог больше ломиться в двери, не подвергая репутацию Шарлотты опасности еще и с этой стороны. Пора было уходить. Но уйти сейчас было выше его сил. Джереми казалось, что если он это сделает, то упустит последнюю возможность спасти положение. В отчаянии он что есть силы заколотил в дверь, рискуя совсем ее выломать, и крикнул, уже не думая, что будет, если в доме услышат его слова:
- Мисс Рейнард, откройте! Выходите за меня замуж, слышите?.. Вы слышите меня, Шарлотта, слышите?!..
Он обернулся. На лестнице, так что видны были только блестящие круглые глаза, стояла служанка, затаив дыхание от напряжения и любопытства. Дольше оставаться нельзя было ни секунды. Но Джереми продолжал стоять перед закрытой дверью, под этим невыносимым жгуче-любопытным взглядом, ощущая, как с каждым мгновением надежды остается все меньше. Наконец, судорожно вздохнув, он повернулся, чтоб уйти. И тут дверь распахнулась.
Перед ним стояла Шарлотта; отблески свечи, что она держала в руке, дрожали на ее мокром от слез личике, плясали в припухших, казавшихся сейчас совсем темными глазах, которые в ошеломлении смотрели на лицо Джереми, словно желая убедиться, что их хозяйка не ослышалась.
- Мисс Шарлотта, - повторил штурман тихо и смущенно, но твердо. – Выходите за меня замуж. Понимаю, я не тот человек, о котором может мечтать такая девушка, как вы. Тем более после того, как по моей вине вы попали в настолько скверное положение… Но… но для вас это сейчас самый приемлемый выход… А другого вообще нет, - добавил он честно.
Рука девушки, державшая подсвечник, нервно дернулась, и несколько капель горячего воска упали ей на запястье. Питт увидел, как болезненно задрожали приоткрытые губы Шарлотты и как рядом с матово-белыми пятнышками воска по руке девушки пробежала прозрачная слеза. Помолчав еще несколько мгновений, словно пытаясь проглотить застрявший в горле ком, она сказала:
- Может быть, вам лучше войти? Кайона и так уже достаточно осведомлена о моей личной жизни. Незачем доставлять такое удовольствие еще хозяйке со слугами.
Голос ее не слушался, да она явно не стремилась говорить, в напряжении ожидая, что еще скажет Джереми. Так же не сводя глаз с его лица, она отступила назад, пропуская молодого человека в двери комнаты. И лишь когда он вошел, притворила за ним дверь, оставив ее немного приоткрытой.
Наступило неловкое молчание. Шарлотта, словно вдруг спохватившись, смутилась и опустила глаза. Питт попытался поймать взгляд девушки, и, потерпев в этом поражение, вновь пылко заговорил:
- Мисс Рейнард, я понимаю, что это для вас неожиданно, и вы достойны намного лучшего спутника жизни, но что же теперь делать, раз так получилось? Я уверен, что смогу обеспечить вам достойную защиту и надежный кров. Вы ни в чем не будете нуждаться. И я никому больше не позволю бросить тень на вашу безупречную репутацию… Ну, что же вы молчите, мисс Рейнард?
Шарлотта взглянула на него уже в полном смятения и растерянности. Казалось, она просто не в силах была переварить услышанное от Питта.
Но и Джереми не мог долго томиться неизвестностью. Почему она так упорно молчит, неужели не хочет простить, что по его вине оказалась в такой ситуации? Пусть скажет хоть что-нибудь, пусть откажет, но хоть какого-то же ответа он достоин!
- Мисс Рейнард, Шарлотта, ну скажите же мне! – взмолился Питт. – Неужели вы сомневаетесь в моем уважении к вам, в моей готовности защитить вас? Разве я когда-либо давал вам хоть малейший повод для недоверия?
Шарлотта некоторое время продолжала молчать, не сводя с него глаз, а потом, словно набравшись отчаянно-храброй решимости, непривычно срывающимся голосом спросила:
- Скажите, мистер Питт..... Вы… вы хотите жениться на мне? Но... почему?
Джереми смутился, и, с трудом преодолевая замешательство, ответил:
- Но разве это непонятно? Вы попали в весьма затруднительное положение, и я, являясь в значительной степени виновником этого, обязан взять на себя всю ответственность как за случившееся, так и за последствия.
- Вы хотите сказать, что... считаете себя вынужденным жениться на мне?
- Мисс Рейнард, это же просто необходимо для вашего блага! Не подумайте, я не о собственных интересах беспокоюсь! Поверьте, мною движет вовсе не эгоизм, а искреннее желание помочь вам и защитить вас! Мне очень жаль вас, я в полном отчаянии от того, в какую дикую переделку вас втянул! Если бы я только мог все это предвидеть… - продолжал взволнованно говорить Питт, но Шарлотта резко вскинула голову, и выражение ее лица совершенно переменилось.
- Вот как? – упавшим голосом прошептала девушка. - Вам жаль меня? Вам... доставляет большое удовольствие заниматься благотворительностью?
Теперь уже Джереми уставился на нее в полном непонимании.
- Да при чем же тут благотворительность? Мисс Рейнард, я прошу вас не отказываться от моей защиты, от моей помощи, от моего желания обеспечить ваше будущее. Подумайте обо всем этом, мисс Рейнард!...
У Шарлотты возникло ощущение, как у человека, который, срываясь в пропасть, вдруг видит протянутую ему руку и хватается за нее, но внезапно сознает, что ухватился за пустоту. Ей хотелось крикнуть: мне не нужно ваше сочувствие, я не хочу, чтоб меня жалели, я человек, а не щенок-подкидыш! Я проживу и так, и без ваших благодеяний, они мне не нужны, мне нужно совсем другое!.. Но что-то ее удерживало. То ли правила приличий, в которых ее воспитывали всю жизнь, то ли она просто не могла так сильно ранить человека, которого любила. К тому же, не смотря на всю боль и смятение она понимала – выхода действительно нет, а ОН… Что ж, он по крайней мере желает ей добра, хотя и не может знать, какой горечью отзываются в ее сердце эта его жертва, простодушная дружеская – всего лишь дружеская! – забота о ее безопасности и благополучии.
- …Так вы согласны? – спросил он уже в третий раз, все еще не веря, что мисс Рейнард может отдать ему свою руку.
- Да, - не поднимая глаз, снова кивнула Шарлотта и прикусила губы, пытаясь унять их дрожь, сдержать слезы обиды на судьбу, не оставлявшую ей ни надежды, ни выбора.
- Мисс Рейнард!.. – он смотрел на длинные опущенные ресницы, на выбившуюся из прически пушистую прядь, на нежную россыпь веснушек, что делали ее бледное личико особенно трогательным. Неужели эта девушка, о которой он еще утром и мечтать не смел, будет его женой?! От этой невероятной мысли у Джереми перехватило дыхание. Она была совсем близко, молодой человек чувствовал ее запах, ее тепло… И собственную кровь, превратившуюся вдруг в раскаленную лаву и бешеным потоком несущуюся по жилам – до головокружения, до стука в висках. Повинуясь этому стремительному течению, он протянул руки, коснулся плеч девушки…
Вдруг, ни с того, ни с сего, вспомнилась Люсьен. Подумать только, какая бледная тень! Неужели он мог вообразить, будто любит ее? Да, конечно, от одной мысли о ней когда-то захватывало дух, но разве это можно сравнить с тем, что он чувствует сейчас? Ему хотелось, чтоб Шарлотта была близко-близко к нему, невозможно близко, однако этими словами исчерпывается все, что можно было бы сказать в тот момент о его стремлениях, об истинном значении которых он сейчас совершенно не думал. Но в то же время он не мог вот так схватить ее в объятья и жадно целовать, как дочку тортугского губернатора: девушка вызывала в нем совсем иной трепет – как некое сокровище, хрупкая драгоценность, к которой нельзя даже прикоснуться резким движением, потому что это было бы почти оскорблением, кощунством по отношению к ней. И все-таки он осторожно, боясь сорваться, но не в силах сопротивляться желанию, коснулся своими губами ее, судорожно сжатых, бледных от напряжения.
- Шарлотта!.. – нежные горячие поцелуи сыпались на ее губы, на щеки, на милые веснушки. Девушка на миг замерла, чувствуя, как разом закружилась голова от вихря самых разных чувств, противоречивых, непривычных, непонятных. В конце концов какие-то из них оказались сильнее, Шарлотта отстранилась, высвобождаясь из рук Джереми.
- Мистер Питт, не надо! Не сейчас…
С обескураженным и виноватым видом Джереми отпустил ее.
- Мы ведь еще не женаты, - сочла нужным пояснить девушка, стараясь не глядеть на него.
До нее вдруг дошло, что можно ведь было не давать ему согласия, а как-то просто прожить эти страшные несколько дней (вот если бы точно знать, сколько?) до отъезда на Невис. И тут же подумала, словно ища себе оправдания, что с дядей ведь могло что-нибудь случиться за время ее путешествия через океан и пребывания на Тортуге. Он был далеко уже немолод: Шарлотта, доводилась ему внучатой племянницей. Девушка почувствовала, что совсем запуталась. Знала точно только одно – после того, что сейчас произошло, после поцелуев Джереми у нее уже не хватит решимости взять свое согласие назад. Мелькнула даже мысль: а может, он еще сможет полюбить ее, раз он… но дальше ход мыслей выражался уже не словами, их заменяли жаркие прикосновения губ молодого человека, которые девушка все еще ощущала на своем лице. Однако Шарлотта постаралась поскорее отбросить подобные размышления: во-первых, потому что боялась надеяться понапрасну, а во-вторых, они упорно влекли за собой другие – неужели можно осыпать ТАКИМИ поцелуями, не любя?
- Уже поздно, вам пора идти, - тихо сказала она.
- Так я приду завтра утром, - вновь пытаясь поймать ее взгляд, полуутвердительно-полувопросительно проговорил Джереми. – Если повезет, то сразу со священником. Вы же понимаете, мисс Рейнард, что чем скорее…
- Да, да, конечно, - поспешила ответить девушка. Сейчас ей больше всего хотелось поскорей остаться одной и навести, наконец, порядок в ужасной сумятице собственных мыслей.
Джереми попрощался и, постояв несколько секунд в нерешительности, словно хотел еще что-то сказать, вышел.
Было ли тому причиной отменное здоровье молодого человека, или это визит Шарлотты так благотворно повлиял на него, но на следующий день Том был уже на ногах, и молодые моряки зашли вдвоем, как обычно, проведать мисс Рейнард. В преддверии тропического лета стояла такая невыносимая духота, что находиться в доме, даже в хорошо затененной гостиной, не доставляло никакого удовольствия. Друзья пригласили Шарлотту прогуляться на набережной. Девушка с радостью согласилась, и все трое неторопливым шагом двинулись в сторону порта.
Они лениво шли вдоль пирса. Хотя послеполуденный зной начал уже понемногу спадать, людей попадалось гораздо меньше, чем бывает у пристаней в утренние часы. И все же молодые люди слишком поздно заметили высокого мужчину, шагавшего в их направлении вызывающе величавой и элегантной походкой. Первым на него обратил внимание Том, тот час же подтолкнув Питта локтем в бок и одновременно стараясь отвлечь внимание мисс Рейнард на первую попавшуюся бригантину, которую для чего-то верповали в сторону пирса. Джереми было грех жаловаться на отсутствие быстрой реакции:
- Уведи ее отсюда как-нибудь! Быстро! – с озабоченным лицом шепнул он приятелю, а сам решительно двинулся навстречу высокому господину, в котором без труда узнал де Ревиньяка.
- Добрый день, сэр, - хмуро сказал Джереми, приблизившись к квартирмейстеру и не потрудившись даже перейти на французский, которым явно не блистал.
Однако француз не удостоил его ни ответом, ни даже взглядом, а чуть накренившись, словно шхуна на маневре, по дуге обошел штурмана. Питт понял, что если Ревиньяк и не пьян, трезвым его тоже никак не назовешь. Он бросился за французом, который быстро и неуклонно приближался к Шарлотте.
К сожалению, Том при всех своих стараниях не сумел выполнить план штурмана: едва только он предложил – весьма невпопад – прогуляться до галантерейной лавки, находившейся поблизости, мисс Рейнард в первую очередь захотела узнать, как отнесется к этому предложению Джереми. И оглянувшись в поисках Питта, уже не могла не увидеть Ревиньяка. На миг она застыла, затем невольно отступила за плечо Тома.
читать дальше- Приветствую вас, мадемуазель Рейнар`, - подходя вплотную и снимая в поклоне свою богато и изысканно отделанную шляпу, церемонно произнес шевалье. – Рад видеть вас в добром здравии и цветущем расположении духа. Да-да, без преувеличения можно сказать, что вы расцвели как роза… в объятьях мсье Питта, - он криво усмехнулся. – Стоило ли строить из себя неприступную добродетель, моя красавица? Могли бы сразу сказать, что в мужчинах вам больше по душе молодость и наивность, нежели зрелый ум и благородство происхождения.
Шарлотта, неподвижно и неотрывно глядевшая ему в лицо, первая осознала весь смысл сказанного квартирмейстером. При этом истинное значение каждого слова как будто вливалось отравляющим ядом в кровь в тот же самый миг, как только было произнесено: «Так тебе нравится быть любовницей этого безмозглого мальчишки-простолюдина, который мне в подметки не годится? Как видишь, ты все-таки дрянь, такая же дрянь, как любая другая баба на этом острове, только вдобавок еще лицемерная и переборчивая». Не смотря на кратковременность своего знакомства с квартирмейстером, девушка очень хорошо успела узнать и понять этого человека. Перед глазами у нее все поплыло – совсем как в ту ночь, когда де Ревиньяк вытащил ее, полусонную, из постели и проиграл громадному старому пирату с повязкой на глазу. Девушка безмолвно стояла, не в силах пошевелиться. В ошеломлении она наблюдала за тем, как в какой-то момент француз резко отступил в сторону и из ножен его молнией вылетела шпага – всего мгновением позже, чем вытащил свою Том Хагторп. А еще через миг на него оказалась направлена и шпага Джереми.
- По-моему, мсье де Ревиньяк… - с явным подражанием сарказму Блада и намеком на угрозу в голосе начал Том.
- Убирайся отсюда, подлец, - не дав ему закончить, рявкнул Питт. – Или ты у меня будешь языком подбирать с земли и заглатывать обратно свои грязные слова!
- Каким же образом вы рассчитываете заставить меня сделать это, мсье герой-любовник? - с мерзкой усмешкой поинтересовался квартирмейстер. – С помощью вот этой железки, с которой вы толком не умеете обращаться и даже из ножен вынимаете за время, которого другим достаточно, чтоб начать и завершить поединок?
Открытое лицо штурмана пылало от гнева. Оскорбления француза, направленные в его собственный адрес, Джереми едва заметил, но его выводила из себя наглость поведения де Ревиньяка после того, как тот посмел облить грязью девушку, перед которой и без того был виноват сверх всякой меры.
- Ничего, собака, - не думая отступать, сказал Питт. – Если будет надо, справлюсь, даже без шпаги.
- Подлая чернь, что с тебя возьмешь! – не теряя хладнокровия, презрительно бросил де Ревиньяк.
- Не подлее того, кто нападает в темноте, и чужими руками к тому же!
- Ваши голословные обвинения свидетельствуют только о слабости вашего ума, не более. – Похоже, француз целенаправленно дразнил Питта, давая понять, что ему совершенно ясен смысл последних слов молодого моряка, но он намерен цинично все отрицать. – Зато о полном отсутствии у вас даже зачатков благородства свидетельствует уже само ваше намерение затеять драку посреди улицы, на глазах у женщины.
- Вот сволочь! – тихо, чтоб не услышала Шарлотта, процедил сквозь зубы Том. Действительно, присутствие девушки порядком связывало им руки.
- Ну, мы ведь можем пойти в другое место, - Джереми все больше закипал, охваченный одним желанием – уничтожить негодяя-квартирмейстера, неважно, какой ценой.
- Вы, - парировал де Ревиньяк, упирая на первое слово, - можете идти, куда вам угодно, меня это не касается. Я ведь уже говорил тебе, что не собираюсь марать свой благородный клинок твоей плебейской кровью.
С этими словами он легко втолкнул шпагу обратно в ножны, развернулся, словно в танце, на каблуках, и пошел прочь. Джереми, подскочив к нему, схватил за плечо и развернул к себе:
- Ну уж нет, сперва ты скажешь мисс Рейнард, что берешь обратно свою бессовестную клевету!
- Простите, что беру обратно? – глумливо ухмыльнулся француз, все так же прекрасно владея собой. - Вы говорите о какой-то клевете? Извольте объясниться.
Казалось, пылающее лицо молодого штурмана покраснело еще больше. В первый раз он не нашел слов для ответа французу. Вернее, слова-то у него были, сколько угодно, но рядом стояла Шарлотта, делая невозможным их произнесение вслух: воспитанный в пуританских понятиях, Питт даже обиняком не мог говорить при женщине о некоторых вещах.
Молодой Хагторп, принадлежавший к епископальной церкви, оказался находчивее.
- Вы позволили себе грязный намек на определенные отношения между известными вам людьми, - уже никому не подражая, но достаточно жестко сказал он. – Будьте любезны взять его назад.
- Намек? Что вы имеете в виду? Не припомню, чтоб я здесь на что-либо намекал.
Теперь настала очередь покраснеть и Тому. Положительно, проклятый француз держал всю ситуацию в руках, легко «переигрывая» обоих своих противников. Сейчас – и Хагторп это понимал – выбор был невелик: либо подставиться под очередной издевательский выпад француза, либо промолчать. Но и промолчав, он тоже ничего не выигрывал, а потому незаметно набрав в грудь побольше воздуха, храбро ответил:
- Так я вам напомню, раз вы страдаете провалами в памяти. Вы говорили что-то насчет объятий и мнимой неприступной добродетели.
- Ах, это! – играючи рассмеялся де Ревиньяк. - Но если вы считаете это клеветой, то вам, молодой человек, придется требовать сатисфакции у половины Кайоны, поскольку я не сказал ничего такого, что было бы в этом городе новостью. Существуют случаи, о которых говорят так много и так часто, что даже не упомнишь, от кого первого или сколько раз на дню это слышал. Почему же вы думаете, будто у меня есть причины сомневаться в правдивости слов такого количества людей?
Питт задохнулся от изумления, до глубины души пораженный этим заявлением. Да, Ревиньяк в прошлую их встречу делал какие-то намеки на его отношения с Шарлоттой. Однако молодой человек склонен был считать это его личными злобными домыслами, не имеющими никакого отношения к тому, что думают все остальные. Но теперь у Джереми уже не было прежней уверенности.
- Это правда? – растеряно спросил он, враз позабыв всю свою запальчивость.
- В конце концов, вы ведь можете попросить вашего друга пройтись по местным злачным заведениям и послушать, что о вас говорят. – На этот раз француз говорил почти сочувственно, хотя и насмешливо; но в глубине его мутноватых от вина серо-зеленых глаз светилось торжество – он упивался униженьем и растерянностью соперника. Этот презрительный взгляд блуждал по медленно бледнеющему лицу молодого штурмана еще несколько мгновений, а затем, отвесив небрежный поклон одному Джереми, не снимая шляпы и даже не взглянув на его спутников, квартирмейстер неторопливо двинулся прочь. Это вывело Питта из оцепенения, и он опять кинулся вслед за де Ревиньяком:
- Да ты же сам и… - моряк хотел сказать: «ты же сам и распустил эту гнусную сплетню», но в этот миг за его спиной раздался сдавленный всхлип, на который Джереми просто не мог не обернуться. Он увидел, как девушка, стоя все на том же месте, смотрит вслед французу полными отчаяния покрасневшими глазами. Из груди ее вырывались рыдания, которые она изо всех сил пыталась сдержать, хотя слез не было – ни единой слезинки. Питт остановился, разрываясь между желанием догнать француза и тут же на месте вколотить его в набережную, и необходимостью что-то сделать, чтобы успокоить Шарлотту, за которую в полной мере чувствовал себя ответственным. Если бы Том не стоял, как столб, деморализованный ужасным состоянием мисс Рейнард, а попытался бы как-то успокоить ее, Джереми наверняка не дал бы квартирмейстеру далеко уйти живым и невредимым. Но Хагторп был так же точно выбит из колеи реакцией Шарлотты, и для Питта попросту перестало в этот миг существовать все, кроме чувства вины перед девушкой, которая благодаря ему оказалась отнюдь не защищенной от позора, а совсем наоборот.
Заметив наконец, что Джереми смотрит на нее, Шарлотта опустила глаза, и больше уже не поднимала. Она вся сжалась, ее продолжало трясти, и на побледневшем личике резко проступили веснушки, в другое время почти незаметные. Продолжать стоять с ней посреди пирса было невозможно.
- Мисс Рейнард, - не находя слов для утешения, но все-таки надеясь найти их в дальнейшем, Джереми попытался взять ее за руку. – Позвольте мне проводить вас домой…
Девушка вырвала у него руку и покачиваясь, словно пьяная, побрела от пирса по направлению к своему жилищу. Подавленные молодые люди уныло следовали за ней чуть позади. Уже совсем близко от дома вдовы Том словно очнулся:
- Нет, я пойду, найду и убью этого ублюдка! Что он себе думает!..
Питт не успел его остановить: ноги у Тома были длинные и быстрые. Он хотел крикнуть: «Не встревай!», но не осмелился на такой резкий окрик, словно Шарлотта, которая наверняка бы его услышала, была тяжело больна, и громкие звуки могли ей повредить. На крыльце девушка не обернулась и не подняла головы, потерянной тенью проплыла в двери. Джереми остался стоять снаружи, не зная, что еще можно сделать. Да, она добралась до дома благополучно, но что будет дальше? А вдруг больше не пожелает видеть его и не примет от него никакой помощи? Как же она тогда будет жить? Ведь не наложит же на себя руки из-за этой отвратительной истории – о таком Питт даже думать боялся. Как быть, что делать, чем тут можно помочь? – до надрыва изводил себя Джереми. Но в голову ничего не приходило, и он продолжал стоять под дверями мадам Машконэ.
Наконец, собравшись с духом, он поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Но в цепком взгляде открывшей ему служанки штурман почувствовал такое напряженное любопытство, что с него разом слетела вся его решимость. После небольшой заминки Джереми попросил позвать хозяйку и осведомился у нее, видела ли она сейчас мисс Рейнард и что думает о состоянии девушки. Вдова уклончиво ответила, что мадемуазель, пожалуй, выглядит неважно. Питт попросил ее приглядеть за Шарлоттой и вообще быть сегодня к ней повнимательней, но ничего не стал объяснять женщине, хотя судя по напряженному взгляду хозяйки, она, как и служанка, была бы весьма не прочь получить объяснения. Затем откланялся и вышел. В голову молодого человека пришла мысль, что коль скоро вполне можно было объяснить состояние Шарлотты внезапной болезнью, то, пожалуй, можно попросить Блада навестить девушку в качестве якобы врача. Питер ведь умница, он, что ни говори, умеет уговаривать. Может, ему удалось бы убедить мисс Рейнард, что все не так уж страшно, просто Тортуга – такое место, где не привыкли хорошо думать о людях. Однако почему-то мысли о вероятной помощи Блада совсем его не успокаивали, даже наоборот. У Джереми было такое ощущение, будто он пытается переложить на друга проблему, которую обязан решать он сам, только он и никто другой. Поэтому молодой моряк, вопреки своему обыкновению, не отправился со сложным вопросом прямиком к капитану. Тем более, что сперва следовало отыскать Тома. Кто его знает, а вдруг Ревиньяк, который неизменно игнорировал его собственные попытки затеять дуэль, возьмет и согласится драться с младшим Хагторпом? Или придумает еще какую-нибудь гадость, так что другу может понадобиться его помощь. И Джереми поспешил в таверну «У французского короля».
В таверне не было ни Тома, ни ненавистного квартирмейстера, зато Питту сразу бросился в глаза Волверстон, который вместе с Дайком и Оглом пировал за столиком у окна. Мощный бас великана разносился по всему залу, перекрывая шум. Штурман протиснулся к их столу и спросил про Тома.
- Ага, прилетал тут, будто ему пятки поджарили, вроде совсем недавно, - жизнерадостно заорал Волверстон, почему-то вызвав смех Огла, а более сдержанный Дайк насмешливо хмыкнул в свою кружку, из которой только что отхлебнул. – Пытался сцепиться с одним лягушатником… тем самым, с которым вы все девчонку не поделите.
- И что? – Джереми весь напрягся, ожидая самого худшего.
- А ничего. Тут Нат был. Надавал малОму по шеЯм и забрал с собой на свою посудину. Они ж починились, на рейде уже стоят…
- А француз где?
- Да пес его знает. Я что тут, нанимался лягушатников караулить?..
- Он ушел почти сразу же, как Нат увел братца, - подсказал Дайк. - Вон сидят людишки из его команды, попробуй их спросить: может, знают.
Однако ни расспросы, ни все дальнейшие поиски результатов не дали. Джереми оставалось утешать себя хотя бы тем, что старший Хагторп не дал младшему натворить глупостей. С этой мыслью он и подался восвояси, на «Арабеллу». Пройдя в каюту капитана, Питт поделился с другом волнующими событиями этого вечера.
- И что ты теперь намерен делать? - спросил Блад, выслушав горестный рассказ друга.
Питт в недоумении уставился на него своими серыми, широко открытыми глазами. Разве он не за этим пришел к капитану – чтоб тот, ради всего святого, объяснил ему, как теперь быть с этой немыслимой кашей, что заварилась вокруг девушки?
Однако, вопреки обыкновению, Блад молчал, выжидающе глядя на штурмана. И молодой человек внезапно почувствовал, как внутри у него все закипает – то ли от досады на друга, который даже не пытается помочь ему именно теперь, когда он так нуждается в помощи, то ли от злости на самого себя, на свою беспомощность и неумение самостоятельно найти выход.
- Ладно, хорошо! Я знаю, что делать! – словно сам себе, решительно кивнул Джереми, и развернувшись, выскочил из капитанской каюты.
Блад, когда за ним захлопнулась дверь, лишь головой покачал, и вновь взялся за томик Горация, от которого его отвлек приход штурмана. Однако пробежав глазами всего несколько строчек, со вздохом отложил, встал, и выйдя из каюты, поднялся на палубу. Питт был еще здесь, хотя минутой позже Питер Блад уже не застал бы его.
- Может, скажешь хотя бы, что ты намерен делать?
- Не беспокойся, капитан, на рожон я сегодня больше не полезу. Но он от меня все равно не уйдет! – крикнул ему штурман, уже спускаясь в шлюпку, и разумеется, имея в виду де Ревиньяка.
Что ж, капитан Блад достаточно знал своего молодого друга, чтоб понять: тот его не обманывает. Правда, он все равно ощущал смутное беспокойство, но в конце концов, не может же он водить парня за ручку, как маленького! Питер Блад давно уже убедился, что если человек хочет найти себе проблемы, он их найдет. Тем более, если этот человек – Джереми Питт.
Что и говорить, служанка очень удивилась, в третий раз на дню увидев на пороге штурмана с «Арабеллы». Особенно учитывая, что час был уже слишком поздний для визитов.
- Молодая мадемуазель заперлась в своей комнате и никого не желает видеть, - сообщила она, но голос прислуги звучал при этом как-то полувопросительно, словно она надеялась вызнать у Питта причину такого поведения квартирантки, или же его собственные намерения.
Однако Джереми вовсе не был расположен к объяснениям. Не слишком вежливо протиснувшись между косяком и служанкой, он взбежал вверх по лестнице. Остановившись у двери Шарлоттиной комнаты, он замер на миг, переводя дыхание, и осторожно постучал.
- Мисс Рейнард, откройте, пожалуйста, прошу вас!
За дверью послышались какие-то слабые звуки, но они вскоре замерли. Девушка не отзывалась.
Джереми постучал еще, проявляя настойчивость:
- Пожалуйста, мисс Шарлотта! Это действительно важно…
Так он то стучал, то уговаривал еще сколько-то времени, пока внизу на лестнице не послышались шаги. Это могла быть как служанка, так и хозяйка. В любом случае Питт не мог больше ломиться в двери, не подвергая репутацию Шарлотты опасности еще и с этой стороны. Пора было уходить. Но уйти сейчас было выше его сил. Джереми казалось, что если он это сделает, то упустит последнюю возможность спасти положение. В отчаянии он что есть силы заколотил в дверь, рискуя совсем ее выломать, и крикнул, уже не думая, что будет, если в доме услышат его слова:
- Мисс Рейнард, откройте! Выходите за меня замуж, слышите?.. Вы слышите меня, Шарлотта, слышите?!..
Он обернулся. На лестнице, так что видны были только блестящие круглые глаза, стояла служанка, затаив дыхание от напряжения и любопытства. Дольше оставаться нельзя было ни секунды. Но Джереми продолжал стоять перед закрытой дверью, под этим невыносимым жгуче-любопытным взглядом, ощущая, как с каждым мгновением надежды остается все меньше. Наконец, судорожно вздохнув, он повернулся, чтоб уйти. И тут дверь распахнулась.
Перед ним стояла Шарлотта; отблески свечи, что она держала в руке, дрожали на ее мокром от слез личике, плясали в припухших, казавшихся сейчас совсем темными глазах, которые в ошеломлении смотрели на лицо Джереми, словно желая убедиться, что их хозяйка не ослышалась.
- Мисс Шарлотта, - повторил штурман тихо и смущенно, но твердо. – Выходите за меня замуж. Понимаю, я не тот человек, о котором может мечтать такая девушка, как вы. Тем более после того, как по моей вине вы попали в настолько скверное положение… Но… но для вас это сейчас самый приемлемый выход… А другого вообще нет, - добавил он честно.
Рука девушки, державшая подсвечник, нервно дернулась, и несколько капель горячего воска упали ей на запястье. Питт увидел, как болезненно задрожали приоткрытые губы Шарлотты и как рядом с матово-белыми пятнышками воска по руке девушки пробежала прозрачная слеза. Помолчав еще несколько мгновений, словно пытаясь проглотить застрявший в горле ком, она сказала:
- Может быть, вам лучше войти? Кайона и так уже достаточно осведомлена о моей личной жизни. Незачем доставлять такое удовольствие еще хозяйке со слугами.
Голос ее не слушался, да она явно не стремилась говорить, в напряжении ожидая, что еще скажет Джереми. Так же не сводя глаз с его лица, она отступила назад, пропуская молодого человека в двери комнаты. И лишь когда он вошел, притворила за ним дверь, оставив ее немного приоткрытой.
Наступило неловкое молчание. Шарлотта, словно вдруг спохватившись, смутилась и опустила глаза. Питт попытался поймать взгляд девушки, и, потерпев в этом поражение, вновь пылко заговорил:
- Мисс Рейнард, я понимаю, что это для вас неожиданно, и вы достойны намного лучшего спутника жизни, но что же теперь делать, раз так получилось? Я уверен, что смогу обеспечить вам достойную защиту и надежный кров. Вы ни в чем не будете нуждаться. И я никому больше не позволю бросить тень на вашу безупречную репутацию… Ну, что же вы молчите, мисс Рейнард?
Шарлотта взглянула на него уже в полном смятения и растерянности. Казалось, она просто не в силах была переварить услышанное от Питта.
Но и Джереми не мог долго томиться неизвестностью. Почему она так упорно молчит, неужели не хочет простить, что по его вине оказалась в такой ситуации? Пусть скажет хоть что-нибудь, пусть откажет, но хоть какого-то же ответа он достоин!
- Мисс Рейнард, Шарлотта, ну скажите же мне! – взмолился Питт. – Неужели вы сомневаетесь в моем уважении к вам, в моей готовности защитить вас? Разве я когда-либо давал вам хоть малейший повод для недоверия?
Шарлотта некоторое время продолжала молчать, не сводя с него глаз, а потом, словно набравшись отчаянно-храброй решимости, непривычно срывающимся голосом спросила:
- Скажите, мистер Питт..... Вы… вы хотите жениться на мне? Но... почему?
Джереми смутился, и, с трудом преодолевая замешательство, ответил:
- Но разве это непонятно? Вы попали в весьма затруднительное положение, и я, являясь в значительной степени виновником этого, обязан взять на себя всю ответственность как за случившееся, так и за последствия.
- Вы хотите сказать, что... считаете себя вынужденным жениться на мне?
- Мисс Рейнард, это же просто необходимо для вашего блага! Не подумайте, я не о собственных интересах беспокоюсь! Поверьте, мною движет вовсе не эгоизм, а искреннее желание помочь вам и защитить вас! Мне очень жаль вас, я в полном отчаянии от того, в какую дикую переделку вас втянул! Если бы я только мог все это предвидеть… - продолжал взволнованно говорить Питт, но Шарлотта резко вскинула голову, и выражение ее лица совершенно переменилось.
- Вот как? – упавшим голосом прошептала девушка. - Вам жаль меня? Вам... доставляет большое удовольствие заниматься благотворительностью?
Теперь уже Джереми уставился на нее в полном непонимании.
- Да при чем же тут благотворительность? Мисс Рейнард, я прошу вас не отказываться от моей защиты, от моей помощи, от моего желания обеспечить ваше будущее. Подумайте обо всем этом, мисс Рейнард!...
У Шарлотты возникло ощущение, как у человека, который, срываясь в пропасть, вдруг видит протянутую ему руку и хватается за нее, но внезапно сознает, что ухватился за пустоту. Ей хотелось крикнуть: мне не нужно ваше сочувствие, я не хочу, чтоб меня жалели, я человек, а не щенок-подкидыш! Я проживу и так, и без ваших благодеяний, они мне не нужны, мне нужно совсем другое!.. Но что-то ее удерживало. То ли правила приличий, в которых ее воспитывали всю жизнь, то ли она просто не могла так сильно ранить человека, которого любила. К тому же, не смотря на всю боль и смятение она понимала – выхода действительно нет, а ОН… Что ж, он по крайней мере желает ей добра, хотя и не может знать, какой горечью отзываются в ее сердце эта его жертва, простодушная дружеская – всего лишь дружеская! – забота о ее безопасности и благополучии.
- …Так вы согласны? – спросил он уже в третий раз, все еще не веря, что мисс Рейнард может отдать ему свою руку.
- Да, - не поднимая глаз, снова кивнула Шарлотта и прикусила губы, пытаясь унять их дрожь, сдержать слезы обиды на судьбу, не оставлявшую ей ни надежды, ни выбора.
- Мисс Рейнард!.. – он смотрел на длинные опущенные ресницы, на выбившуюся из прически пушистую прядь, на нежную россыпь веснушек, что делали ее бледное личико особенно трогательным. Неужели эта девушка, о которой он еще утром и мечтать не смел, будет его женой?! От этой невероятной мысли у Джереми перехватило дыхание. Она была совсем близко, молодой человек чувствовал ее запах, ее тепло… И собственную кровь, превратившуюся вдруг в раскаленную лаву и бешеным потоком несущуюся по жилам – до головокружения, до стука в висках. Повинуясь этому стремительному течению, он протянул руки, коснулся плеч девушки…
Вдруг, ни с того, ни с сего, вспомнилась Люсьен. Подумать только, какая бледная тень! Неужели он мог вообразить, будто любит ее? Да, конечно, от одной мысли о ней когда-то захватывало дух, но разве это можно сравнить с тем, что он чувствует сейчас? Ему хотелось, чтоб Шарлотта была близко-близко к нему, невозможно близко, однако этими словами исчерпывается все, что можно было бы сказать в тот момент о его стремлениях, об истинном значении которых он сейчас совершенно не думал. Но в то же время он не мог вот так схватить ее в объятья и жадно целовать, как дочку тортугского губернатора: девушка вызывала в нем совсем иной трепет – как некое сокровище, хрупкая драгоценность, к которой нельзя даже прикоснуться резким движением, потому что это было бы почти оскорблением, кощунством по отношению к ней. И все-таки он осторожно, боясь сорваться, но не в силах сопротивляться желанию, коснулся своими губами ее, судорожно сжатых, бледных от напряжения.
- Шарлотта!.. – нежные горячие поцелуи сыпались на ее губы, на щеки, на милые веснушки. Девушка на миг замерла, чувствуя, как разом закружилась голова от вихря самых разных чувств, противоречивых, непривычных, непонятных. В конце концов какие-то из них оказались сильнее, Шарлотта отстранилась, высвобождаясь из рук Джереми.
- Мистер Питт, не надо! Не сейчас…
С обескураженным и виноватым видом Джереми отпустил ее.
- Мы ведь еще не женаты, - сочла нужным пояснить девушка, стараясь не глядеть на него.
До нее вдруг дошло, что можно ведь было не давать ему согласия, а как-то просто прожить эти страшные несколько дней (вот если бы точно знать, сколько?) до отъезда на Невис. И тут же подумала, словно ища себе оправдания, что с дядей ведь могло что-нибудь случиться за время ее путешествия через океан и пребывания на Тортуге. Он был далеко уже немолод: Шарлотта, доводилась ему внучатой племянницей. Девушка почувствовала, что совсем запуталась. Знала точно только одно – после того, что сейчас произошло, после поцелуев Джереми у нее уже не хватит решимости взять свое согласие назад. Мелькнула даже мысль: а может, он еще сможет полюбить ее, раз он… но дальше ход мыслей выражался уже не словами, их заменяли жаркие прикосновения губ молодого человека, которые девушка все еще ощущала на своем лице. Однако Шарлотта постаралась поскорее отбросить подобные размышления: во-первых, потому что боялась надеяться понапрасну, а во-вторых, они упорно влекли за собой другие – неужели можно осыпать ТАКИМИ поцелуями, не любя?
- Уже поздно, вам пора идти, - тихо сказала она.
- Так я приду завтра утром, - вновь пытаясь поймать ее взгляд, полуутвердительно-полувопросительно проговорил Джереми. – Если повезет, то сразу со священником. Вы же понимаете, мисс Рейнард, что чем скорее…
- Да, да, конечно, - поспешила ответить девушка. Сейчас ей больше всего хотелось поскорей остаться одной и навести, наконец, порядок в ужасной сумятице собственных мыслей.
Джереми попрощался и, постояв несколько секунд в нерешительности, словно хотел еще что-то сказать, вышел.
@темы: Штурман с "Арабеллы", Фанфики
-
-
18.09.2008 в 23:30аааааааааааааааааааааааа!!!! *пищит взволнованно* Джереми молодец!!!!
проду!!!!
-
-
19.09.2008 в 16:49Джереми, конечно балбес (ну додумался делать предложение так, что ему чуть не отказали!), зато какой рыыыыцарь
Девочка тоже мила, видно, тчо совсем еще девчонка, путает жалость, любовь, влюбленность. Но какая молодец, что приняла верное решение
-
-
19.09.2008 в 18:56в цитатнеГ!
-
-
19.09.2008 в 18:59Так ведь и в реальной жизни все эти чувства так запутаны в клубок...
-
-
19.09.2008 в 19:03немудрено запутаться, при _таком_внезапном_объяснении
но моряки-пейраты, они такие, ага. Резину не тянут.
-
-
22.09.2008 в 20:42а вот и обещанная придирка. Потом наверное в ю-мыл буду все блохи кидать, чтобы не пугать авторов.
ехидства убираю под кат
читать дальше
-
-
22.09.2008 в 21:20Не согласна, что убрать надо два слова. Лучше убрать одно, ну или вообще перефразировать. Если убрать слово "вызывающе", то исчезнет эффект. Ну мало ли кто шагает величаво, а вот величаво и претециозно - это уже совсем другой характер.
-
-
22.09.2008 в 21:33насчет "вызывающе" тут наверное действительно лучше перефразировать. что-то навроде
шел величавой походкой с вызывающим видом...
-
-
22.09.2008 в 21:46А может нарочито величавой, ну что бы подчеркнуть, что величавость не совсем природная, а скорее для выпендрежа
-
-
22.09.2008 в 21:56-
-
22.09.2008 в 22:15Тогда теряется ощущение двойственности, то есть, что походка для "лохов" выглядит величавой, а Джереми и Том видят, что это просто выпендреж.
-
-
22.09.2008 в 22:36-
-
22.09.2008 в 23:25Ну это уже дело авторов
-
-
22.09.2008 в 23:37надеюсь в процессе поимки блох я их не покусала?-
-
23.09.2008 в 15:40«Вызывающе величавую» убирать неохота, а вот на что заменить «изысканную»? На «элегантную» или «грациозную»?
-
-
23.09.2008 в 16:11-
-
23.09.2008 в 18:37Наверное лучше элегантную, грациозно - это скорее о даме
-
-
24.09.2008 в 16:02-
-
02.12.2020 в 00:17