6. ДРАКА В ТЕМНОТЕ
- У тебя что, совсем совести нет?
- Не знаю, сейчас проверю, - и Том весело принялся делать вид, что шарит по карманам, пытаясь что-то там найти.
Оба они, Питт и молодой Хагторп, только что спустились с крыльца мадам Машконэ, попрощавшись с Шарлоттой и с хозяйкой. Узкая улочка, ведущая от дома, в этот предзакатный час уже утопала в душной тени, а нагретые солнцем дома и дорога под ногами продолжали излучать тепло. Едва лишь приятели отошли на достаточное расстояние, чтоб их не могли услышать из дома вдовы, Джереми не преминул напрямик высказать своему спутнику все, что думает.
- Да прекрати ты! – поморщился штурман, раздосадованный еще и тем, что из-за хромоты никак не мог угнаться за приятелем, который, будучи в ударе, скакал со щенячьей проворностью.
Еще день назад, позавчера, кое-как доковыляв до «Арабеллы», Питт, не смотря на покрывший его от боли холодный пот, поспешил сразу к капитану, чтоб поведать ему о немыслимой подлости и коварстве француза. Разумеется, Блад внимательно, с полным сочувствием слушал возмущенные восклицания своего верного штурмана. Однако Питер не оставил без внимания и то, что его молодой друг при таком возбужденном состоянии духа, вопреки своей привычке, не носится по каюте, а вполне безобидно сидит на стуле, неловко отставив в сторону не сгибающуюся в колене ногу.
- Что я могу тебе сказать на это, Джереми? - со вздохом изрек капитан, убедившись, что гневная речь окончена. – Что я предупреждал тебя не связываться с Ревиньяком? Но я уже убедился, что все подобные предупреждения приносят лишь обратный эффект. Не пора ли уже поумнеть, Джерри? Доблесть состоит совсем не в том, чтоб глупо и бесполезно загубить свою жизнь, бросившись на амбразуру, а как раз в умении правильно рассчитать свои силы и объективно оценить силы противника. Почему я могу признать, что ошибся, недооценив де Ревиньяка, а ты считаешь это ниже своего достоинства? А ведь судя по твоему рассказу, он куда опаснее, чем я полагал… – закончил Блад задумчиво, словно позабыв о присутствии Питта.
читать дальше- А как, по-твоему, я еще мог поступить? - возразил Джереми.
- Не связываться с ним, сказать, что разговор окончен, и уйти – ты мог? Ведь он не искал ссоры с тобой, его интересовала только девушка… Хотя мне трудно понять столь настойчивый интерес человека, подобного шевалье, в отношении ничем не приметной девушки.
- Почему же неприметной? – тут же грудью поднялся на защиту мисс Рейнард Питт.
- А ты полагаешь, что юная Шарлотта настолько неотразима, что все поголовно должны быть от нее без ума и страдать от этого? – усмехнулся капитан.
Джереми смущенно повел плечом.
- Да нет, не все, конечно… Но кто-то же может; почему нет? Мисс Рейнард красивая девушка.
- Что ж, тебе видней, - снова усмехнулся Блад.
Джереми рассеяно кивнул, не придав значения последним словам друга. Мысли его были заняты совсем другим.
- Я совсем не считаю, что Ревиньяк в нее влюблен или что-то в этом роде, Питер, не думай, - сказал он. – По-моему, он просто вцепился в нее, как акула в добычу, и не хочет упускать – от злости и от жадности. Такая уж у него подлая натура.
- С этим я, пожалуй, соглашусь, - кивнул Питер Блад. – Но думаю, девушке его опасаться нечего, она не в его досягаемости. И либо он оставит ее в покое, либо рано или поздно за это поплатится.
- Что же, по-твоему, нужно спустить ему все его подлости и спокойно ждать, пока он сделает новые?
- Ну, мы еще и не такие вещи спускали на своем веку. Тому же Истерлингу, например. Как ты помнишь, он объявил нам в свое время чуть ли не открытую войну. Думаешь, надо было обязательно принять его правила игры и тянуть эту вендетту до победного конца?.. Глупое и бесперспективное занятие – не давать никому спуску. И не надо на меня так смотреть – ты отлично знаешь: если будет нужно, я в стороне не останусь. Но пока – не тот случай.
- А когда же, интересно, будет тот? – пробурчал себе под нос штурман. – Да и в конце концов, раз я взял на себя заботу о судьбе мисс Рейнард, должен же я вступиться за ее честь?
- Джереми, ты ведь должен понимать: здесь, на Тортуге, честь мисс Рейнард мало кому интересна, зато в Чарльзтауне будет как нельзя более кстати. Поэтому тебе следует прежде всего позаботиться о том, чтобы путешествие девушки на Невис состоялось по возможности более скоро и благополучно. И если первое пока не в нашей власти, то второе может оказаться под большим вопросом, коль скоро ты легкомысленно ввяжешься в войну с Ревиньяком, пока твоя подопечная еще здесь. Не лучше ли сперва убедиться, что сделал для устройства судьбы мисс Рейнард все, что в твоих силах, а потом уж, если будет охота, приниматься за благоглупости? – Говоря это, Блад надеялся, что сумев убедить Джереми повременить до отъезда Шарлотты, он сможет в итоге найти выход из того замкнутого круга, который возник благодаря упрямству и недальновидности Питта.
И действительно, с доводами, изложенными капитаном, было трудно не согласиться. Хотя у Джереми продолжало вызывать внутренний протест столь несправедливое устройство законов жизни, все же спорить дальше он не стал. Просто пожелал другу спокойной ночи и собрался уходить. Однако в дверях Блад остановил его, попросив объяснить, что с ногой. Питт вынужден был поведать ему и унизительные подробности обстоятельств, при которых заполучил хромоту. В итогет назавтра Джереми почти весь был вынужден проваляться в своей каюте, строго-настрого предупрежденный Бладом, что чем больше он будет пренебрегать соблюдением постельного режима, тем дольше его нога будет отказываться служить ему. Однако неустанные медицинские старания доктора Блада сделали свое дело, и когда под вечер Джереми решительно поднялся, намеренный во что бы то ни стало навестить мисс Рейнард, нога уже чувствовала себя гораздо лучше, хотя опухоль еще держалась.
Что касается Тома, он и в тот вечер демонстрировал явное оживление; и это еще можно было бы стерпеть, хотя Питта порядком коробило. Но сегодня младший Хагторп вообще весь вечер был в ударе, не давал Джереми слова сказать, а мисс Рейнард и мадам, почти не переставая, смеялись над его шутками, не сводя с юноши восхищенных глаз. Последнее обстоятельство уже заставило молодого штурмана возмутиться по-настоящему, и именно из-за этого он начал с приятелем не слишком дружелюбный разговор.
- Знаешь, как называется то, что ты сегодня вытворял?
Повернувшись к нему лицом и делая задом наперед шаги с той же скоростью, с которой ковылял его визави, Том приветливо и заинтересованно, хотя и чуть дурашливо смотрел на него:
- И как же?
- А так!.. Девушка в трауре, чуть больше месяца, как потеряла родителей… Ну что ты скалишься?.. Только не говори мне, что не понимаешь таких простых вещей.
- Это ты не понимаешь того, что проще простого, шкипер. Я просто хочу, чтоб она хоть немного чувствовала себя счастливой, чтоб улыбалась, чтоб знала, что не одна, и есть, кому ее поддержать в трудную минуту. Траур – это еще не значит, что надо себя похоронить заживо и сидеть, выть на четыре стены. Траур надевают, чтобы чужие люди не лезли со всякими глупостями, когда человеку не до этого.
– А что ж тогда сам лезешь?
- Я не лезу! И я не чужой, – вспыхнул Том и открыл уже рот, чтоб высказаться по полной, но в этот момент Джереми наступил больной ногой на какую-то дрянь, валявшуюся на дороге, каблук сапога соскользнул с нее, заставив молодого человека ощутить пронзительную боль в колене. Покачнувшись, Питт привалился к стене дома, вдоль которой шел, и согнулся, зажмурившись и стиснув зубы.
Том, разом позабыв об инциденте, бросился к нему:
- Что, нога?
Джереми кивнул, не разжимая зубов.
Не зная, что делать и чем помочь другу, Том лишь сочувственно хлопал своими красивыми глазами, дожидаясь, когда Питт немного отойдет от удара. Наконец тот выпрямился и с судорожным вздохом осторожно сделал пробный шаг. Поморщился, однако продолжал упрямо двигаться вперед.
- Ты так не дойдешь до мола, - с сомнением сказал Том.
- Дойду, - хмуро буркнул в ответ Питт.
- Пошли лучше к «Французскому королю», - предложил Хагторп. – Тут пара переулков, все-таки ближе; отсидишься немного, а потом уж…
К счастью, Том действительно неплохо знал город, умел ориентироваться в лабиринте тесных и затемненных переулков. Вскоре молодые люди уже сидели за столом таверны, излюбленной корсарами Блада, и Джереми жадно глотал вино из большой пивной кружки, которыми посетители, не мелочась, зачастую глушили и более крепкие напитки.
- Взял бы рому, - предложил Том. – Он лучше боль снимает.
Но Джереми лишь головой мотнул, не желая сознаваться, что от рома, выпитого в количестве, необходимом для анестезии, у него очень скоро начинает заплетаться язык, а походка теряет привычную твердость. Но, отказавшись от рома, штурман не стал возражать против предложения Тома поужинать. В итоге двум молодым морякам пришлось добираться до мола, где их ждала шлюпка, уже когда Кайона окунулась во влажную темноту тропической ночи.
В свете редких фонарей и светящихся на верхних этажах домов окон они, не торопясь, шагали по широкой и не особенно пустынной еще Рю де руи де Франс. Возле одного из поворотов в боковой переулок Тому с Джереми попалась группка ничем не примечательных моряков, негромко переговаривавшихся меж собой. Однако когда молодые люди проходили мимо, незнакомцы неожиданно накинулись на них и быстро толкнули в темный переулок, на ходу выхватывая из-под одежды клинки. Том, чья реакция была прекрасно отточена в абордажных боях, успел вывернуться и в один миг выхватить шпагу. Питт, больная нога которого тут же дала о себе знать от резких движений, едва не упал, и это спасло ему жизнь. В глазах у него потемнело от боли, но он все-таки схватил за одежду и с силой дернул одного из нападавших, а тот повалился на другого. Создавшаяся в тесном переулке неуклюжая сутолока позволила Джереми извлечь свою шпагу прежде, чем на него напали снова. Однако силы были явно неравны, и кое-как отбив пару ударов, Том хотел уже крикнуть: «Джерри, надо рвать отсюда!». Но в этот момент из переулка, с той единственной стороны, в которую, по всем законам стратегии и тактики у них, отрезанных от относительно людной центральной улицы Кайоны, была возможность бежать, выскочил на помощь противнику еще один «моряк», делая отступление невозможным. Удачно ткнув шпагой одного из нападавших, Том быстрым маневром переместился к товарищу, став спиной к стене. Все эти неожиданные события произошли буквально в считанные мгновения. А в следующий момент молодой человек невольно вскрикнул, почувствовав разгоряченным телом, как по кости ключицы, рассекая плоть, скользнул металл оружия. Джереми, которого отчаянное положение заставило забыть о боли в ноге, было достаточно одного короткого взгляда, чтоб не думая о себе, устремить свой клинок в сторону того, кто нападал на Тома. И тут из-за угла послышалось, выводимое фальшивым мощным басом: «Милая, милая Дженни!..»
- Нэ-эд!.. – что есть мочи заорал Джереми, наотмашь отбивая удар ближайшего из нападавших и чудом не сломав при этом шпагу.
- Нэд, сюда! Скорее! - надрывным эхом подхватил Том. А его друг щедро добавил, сколько сумел, крепких слов, зная, какое благотворное влияние они окажут на сообразительность пьяного Волверстона. В данном случае Питт не имел никаких иллюзий, понимая, что каждая лишняя секунда может оказаться для них с Томом последней, учитывая перевес в пользу противника. Возможно, если бы не приближение помощи, он не сделал бы того, что сделал, продолжая отбиваться всеми силами, но почти автоматически, подсознательно чувствуя, как ничтожны шансы. Однако появление старого волка словно подстегнуло в нем неимоверное желание выжить во что бы то ни стало; и Питт, с каждым мгновением все сильнее ощущая, как слабеет их с Хагторпом оборона под напором нападающих, отбиваясь, одновременно перехватил левой рукой саблю, направленную на Тома, пытаясь задержать почти неотвратимый удар. И тут же, уклонившись от очередного нападающего, сгреб хозяина сабли за грудки и со всей силой впечатал его в стену. Брань старого корсара, явственно означавшая, что он не намерен оставить друзей в беде, раздавалась уже совсем близко. Трое из пяти нападавших поспешно подхватили своих пострадавших товарищей и, разряжая на ходу пистолеты в не добитых флибустьеров, скрылись в темноте переулка. Тяжело дыша, Джереми без сил привалился к стене, разом ощутив всю боль, которую заработал своей злополучной ноге во время этой короткой схватки, длившейся едва ли больше минуты. Клинок его был почти чист, зато с пальцев свободной руки капала кровь. Том выронил свою шпагу и стоял, зажимая ладонью огнестрельную рану плече. В освещенном пространстве между домами появился темный силуэт Нэда с огромной абордажной саблей наизготовку. Старый волк в недоумении застыл, увидев вместо предполагаемой свалки своих одиноко стоящих товарищей. Покачнулся, почесал в поисках разгадки затылок, протянув задумчиво еще раз: «Милая, милая Дженни!..», и спросил:
- Э, а вы чего тут ждете-то стоите?
Широко улыбнувшись сквозь боль, Том ответил почти с нежностью:
- Тебя, Нэд, тебя… Хорошо поешь – век бы слушал!..
Спустя примерно час на «Арабелле», в одной из кают, горели сразу четыре фонаря: Питер Блад был занят по своей непосредственной специальности – врачевал раненых. Как обычно ему прислуживал Бенджамен, а Джереми, пока капитан извлекал пулю из плеча то и дело взвывающего от боли Тома, сочувственно поглядывал на товарища, рассеяно переводя взгляд на туго свернутую тряпку в своей левой ладони – еще недавно белоснежную, а теперь насквозь пропитавшуюся кровью. Клинок, который он перехватил, чтоб защитить Тома, основательно распорол ладонь и повредил пальцы. Однако кроме этой раны он невероятным образом отделался лишь испорченным костюмом.
Тем временем Блад разделался с Томом, промыв резаную рану на груди и небольшую и, по счастью, не задевшую артерию – у ключицы, наложил повязки. Настала очередь Джереми. Это было уже не столь сложным делом, тем более что молодой человек, обладая довольно сильной чувствительностью к боли, умел переносить ее без единого писка и почти не дергал рукой, пока Питер обрабатывал и перевязывал ладонь. А посему доктору можно было уже немного расслабиться и задать вполне закономерный вопрос:
- Ну и что вы себе думаете?
- В смысле? – не понял Джереми и тут же закусил губу от очередного прикосновения к ране.
- В смысле, что вы думаете об этом нападении?
Питт для начала поглядел на Тома, можно бы даже было сказать – переглянулся, если бы тот, растянувшись на рундуке и тяжело дыша от боли, имел желание глядеть на кого бы то ни было. По дороге до мола им было не до разговоров, хотя Волверстон пытался по своему не очень трезвому состоянию приставать с расспросами; да и в шлюпке молодые люди тоже не горели желанием беседовать, лишь огрызаясь на Нэда, чтоб отстал: ну, напали ни с того ни с сего какие-то скоты, что из этого? Теперь же штурман задумался – а в самом деле, чего ради на них могли напасть?
- Да ладно, Питер, - сказал он. – Наверное, грабители просто…
- Грабители, - скептически кивнул капитан, - на главной улице, нападают на двух здоровенных и явно совершенно трезвых, к тому же – хорошо вооруженных людей. Тебе не кажется, что такое нападение можно предпринять разве только ради того, чтоб получить максимум острых ощущений? Или желая изобрести сверхоригинальный способ самоубийства.
- Ничего себе самоубийство! – воскликнул Джереми, по привычке желая подкрепить свое высказывание широким жестом руки, но от избытка чувств забыв задействовать здоровую руку и тут же вскрикнул, не успев вовремя стиснуть зубы. И продолжал, немного помолчав и переведя дух: - Если бы не наш старый волк, они бы прикончили точно нас, а никак не себя. Ну, правда, двоих мы хорошо приложили…
- Угу. А сколько бы вы еще «приложили» до того, как они управились бы с вами?
- Одного бы, наверное, точно, - упрямо передернув, на этот раз, плечом здоровой руки, ответил Питт.
- Вот видишь, какая интересная получается шайка грабителей: они готовы рисковать жизнью из расчета пятьдесят на пятьдесят за исключительно богатую добычу: два не слишком туго набитых кошелька.
- Ну так еще одежда, шпаги…
На миг прервав перевязку, Блад очень выразительно глянул на Джереми, и тот замолк, поняв, что слова его лишены смысла.
- Но что же тогда, Питер? – спросил он снова уже после того, как капитан закончил перевязку и принялся собирать инструменты.
Блад скучно пожал плечами, словно речь шла о чем-то вполне обыденном, вроде закупки новых канатов для эскадры:
- Неужели непонятно? Наш друг де Ревиньяк, - и продолжал, видя удивление в серых глазах штурмана: - Ну а кому, скажи на милость, могли еще понадобиться ваши жизни? Вернее, твоя; Том попал просто за компанию, поскольку оказался рядом. Видимо, Ревиньяк обещал очень хорошо расплатиться с господами, что на вас напали, раз они не стали дожидаться, когда выпадет случай подкараулить тебя одного.
Питт все еще не верил:
- Нет, Питер, с чего ради? Он ведь мог просто принять мой вызов. Ты же сам все время говоришь, что фехтую я…- он сделал очень выразительную гримасу.
- По той самой причине, Джереми, о которой я тебе уже говорил: как человек умный, он понимает, что нельзя задеть моих людей и после этого не иметь дела со мной. А так – поди докажи, что он имеет отношение к этому нападению!.. Кстати, можешь быть уверен, второго такого «грабежа» он не предпримет, чтоб не дать нам в руки никаких козырей против себя. Зато вполне может придумать какую-то другую пакость, еще похлеще этой. Видимо, не на шутку заинтересован в этой девушке… Хорошо бы поскорее решить вопрос с судном, но пока, как видишь, нам не везет. Всем, кто нам подходит, пока либо не по пути, либо недосуг. Да еще мертвый штиль уже четвертые сутки... А мисс Рейнард совершенно не место на Тортуге!
- Может, просто надо предложить более высокую плату? Ради ее благополучия я могу и раскошелиться, в конце концов!
- Вероятно да, придется так и поступить. Но это завтра. А сегодня уже пора спать.
На следующее утро Джереми один, без привычного сопровождения Тома, отправился в дом вдовы Машконэ. Шагая по ослепительно освещенной тропическим солнцем дороге, Питт с грустью подумал, что хотя приятно одному нанести визит своей очаровательной подопечной, еще более порадовало бы его, если бы Том был здоров и шагал рядом, по своему обыкновению раздражая штурмана язвительными остротами.
- Боже мой, мистер Питт, что у вас с рукой?! – Шарлотта с испугом смотрела на повязку на руке Джереми, едва они успели обменяться приветствиями.
- Пустяки, эта царапина вовсе не стоит вашего беспокойства, мисс Рейнард!
- Но что же с вами случилось? - продолжала тревожно вопрошать девушка.
- Мне бы не хотелось утруждать вас неприятным рассказом, мисс Рейнард.
- Мистер Питт, вы забываете о том, что мне уже самой довелось утруждать всю вашу команду неприятными рассказами, - настаивала Шарлотта. – Не думайте, будто я упаду в обморок, услышав, что вы дрались на дуэли. Так все-таки, что же случилось? Еще вчера у вас не было перевязки на руке.
- Ну, если вы так хотите узнать, то, не вдаваясь в подробности, могу сказать, что вчера нам с Томом пришлось отбить нападение грабителей.
- Грабителей?
- Да, мисс Рейнард. Шайка грабителей подстерегла нас в темноте. Но, уверяю вас, это сущие пустяки, с нами ничего серьезного не случилось. Правда, Тому досталось немного больше, чем мне.
- А разве мистер Хагторп тоже ранен?
- Да, мисс Рейнард. У него огнестрельное ранение в плечо и небольшая резаная рана. Именно поэтому он не смог навестить вас вместе со мной – капитан велел ему полежать денек.
- Он серьезно ранен?
- Нет, мисс Рейнард, я же говорю – ничего серьезного. К тому же мы оба получили врачебную помощь от самого доктора Блада, а его медицинские способности ничуть не меньше его военного таланта.
- Мистер Питт, мне кажется, вы преуменьшаете опасность, которой подверглись вы и мистер Хагторп; и все это из опасения лишний раз обеспокоить меня, - озабоченно проговорила Шарлотта.- Я рада видеть, что вы, не смотря на ранение, хорошо себя чувствуете – ведь это так, правда? (Джереми с готовностью кивнул). Но неужели ранение мистера Хагторпа настолько тяжелое, что он не может встать на ноги?
- Нет, нет, мисс Рейнард, вы преувеличиваете! Впрочем, если не верите мне, то можете навестить Тома, и лично убедиться, что ваши волнения беспочвенны, - полушутя добавил Питт.
К его удивлению, Шарлотта немедленно ухватилась за эту идею.
- Я бы очень хотела навестить мистера Хагторпа. Ведь он мой друг, как и вы. Но разве мистер Хагторп захочет, чтобы его беспокоили лишний раз в его теперешнем болезненном состоянии?
- Уверен, что Том всегда рад вас видеть, мисс Рейнард. Но, если вы так настаиваете, я могу сегодня спросить у него об этом, и завтра же проводить вас на «Арабеллу».
- На «Арабеллу»?- с удивлением переспросила девушка.
- Конечно, где же ему еще быть? Корабль – это наш дом, мисс Рейнард.
- Но будет ли это удобно, если я снова появлюсь на корабле? – нерешительно спросила Шарлотта.
Джереми понял ее по-своему:
- Мисс Рейнард, конечно же это будет удобно. Разве вы можете кого-то стеснить? Когда вы жили в моей каюте, на «Арабелле» беспокоились только оттого, что не могли предоставить вам подходящих условий. Что касается меня, я охотно уступил бы вам свою каюту до самого нашего выхода в море, если бы только смог создать там для вас такие же удобства, как в вашем нынешнем жилище, - Питт улыбнулся просто, явно без всякой задней мысли. – А в том, чтоб навестить больного на борту корабля, вовсе нет ничего предосудительного. Вы же правильно сказали: он ваш друг.
В итоге, позднее утро следующего дня застало Шарлотту Рейнард на палубе «Арабеллы». Питт, проводив девушку до каюты Тома, немного помялся на пороге и ушел, сославшись на дела. На самом же деле ему просто неловко было торчать в тесной каморке каюты, где они трое – вытянувшийся на койке Том, Шарлотта, которую усадили на доставленный из кают-компании стул, и сам Джереми, которому сесть было уже просто некуда – заняли бы все пространство почти без остатка. Поздоровавшись с мгновенно просветлевшим Томом, Шарлотта присела, держа на коленях небольшую корзиночку с гостинцами для раненого, и с интересом оглядела его жилище.
Каюта Тома была очень похожа на каюту Джереми Питта, но в ней не было карт и прочего навигационного инвентаря. Ее хозяин полулежал на койке. При виде девушки взволнованная улыбка оживила его бледное и осунувшееся лицо; он словно излучал радость от встречи с Шарлоттой, но одновременно и неловкость, что предстал перед ней не в лучшем виде.
- Ваша доброта не знает границ, мисс Рейнард! Мне, право, неловко, что моя незначительная рана послужила причиной ваших хлопот.
- А разве посещение друга может быть в тягость? – с улыбкой возразила ему Шарлотта.
- Для меня большая честь быть в списке ваших друзей, мисс Рейнард.
Шарлотта не могла не заметить, что Том, вопреки своему обыкновению, не был остроумно-болтлив, а говорил серьезно, почти задумчиво. Не вдаваясь в размышления о причинах такой перемены, девушка отнесла это к болезненному состоянию молодого человека.
- Ваша рана, должно быть, причиняет вам много неудобств?
- Нет, не сказал бы, мисс Рейнард. Вчера у меня был небольшой жар, но сегодня я чувствую себя намного лучше. Думаю, что уже через день-два я полностью поправлюсь, - не очень задумываясь, насколько его слова соответствуют действительности, сказал Том.
- Дай Бог, чтобы вы как можно быстрее выздоровели, мистер Хагторп. Но как же это все произошло? Мистер Питт рассказал мне о нападении грабителей. Должно быть, улицы Кайоны небезопасны с наступлением темноты?
- Ну, грабители могут встретиться везде, мисс Рейнард. Но вам не стоит так беспокоиться. За все пребывание на Тортуге это первый инцидент на моем счету.
- И, дай Бог, чтобы последний.
- Ну, если этому нападению я обязан вашим визитом, то ничего не имею против, если такое случится и в дальнейшем, - попробовал по-обычному пошутить Том, но, рассмеявшись, он сделал неловкое движение плечом, и его смех оборвался, сменившись гримасой боли.
- Боюсь, что своим визитом я только причиняю вам лишнее беспокойство, - расстроилась Шарлотта.
- Нет, нет, не думайте так, мисс Рейнард! Напротив, ваше присутствие доставляет мне искреннюю радость! Благодаря вам я чувствую себя намного лучше, и уже завтра надеюсь вернуть вам долг ответным визитом.
- Я буду очень рада этому, но, умоляю вас, не подвергайте ни малейшему риску ваше здоровье!
- Никакого риска, мисс Рейнард! – возразил ей Том, и, помолчав, добавил уже тише, - хотя, видит Бог, я готов ради вас рисковать не только здоровьем, но и жизнью.
Шарлотта была в некотором замешательстве, явственно уловив, что последние слова молодого Хагторпа таят в себе намного более глубокий смысл, нежели простое выражение верности и дружбы. И молодой человек принял ее молчание за понимание истинного смысла, вложенное им в эти слова.
Эта немая сцена была нарушена Бенджаменом, пришедшим к Тому с лекарством от доктора Блада. Боясь, что ее визит излишне затянулся и мешает больному отдыхать, Шарлотта поднялась и протянула Тому на прощанье руку. Уходя, девушка перехватила его взгляд, и на миг ей показалось, что синяя глубина грустных потемневших глаз молодого человека головокружительным водоворотом затягивает ее в себя.
- У тебя что, совсем совести нет?
- Не знаю, сейчас проверю, - и Том весело принялся делать вид, что шарит по карманам, пытаясь что-то там найти.
Оба они, Питт и молодой Хагторп, только что спустились с крыльца мадам Машконэ, попрощавшись с Шарлоттой и с хозяйкой. Узкая улочка, ведущая от дома, в этот предзакатный час уже утопала в душной тени, а нагретые солнцем дома и дорога под ногами продолжали излучать тепло. Едва лишь приятели отошли на достаточное расстояние, чтоб их не могли услышать из дома вдовы, Джереми не преминул напрямик высказать своему спутнику все, что думает.
- Да прекрати ты! – поморщился штурман, раздосадованный еще и тем, что из-за хромоты никак не мог угнаться за приятелем, который, будучи в ударе, скакал со щенячьей проворностью.
Еще день назад, позавчера, кое-как доковыляв до «Арабеллы», Питт, не смотря на покрывший его от боли холодный пот, поспешил сразу к капитану, чтоб поведать ему о немыслимой подлости и коварстве француза. Разумеется, Блад внимательно, с полным сочувствием слушал возмущенные восклицания своего верного штурмана. Однако Питер не оставил без внимания и то, что его молодой друг при таком возбужденном состоянии духа, вопреки своей привычке, не носится по каюте, а вполне безобидно сидит на стуле, неловко отставив в сторону не сгибающуюся в колене ногу.
- Что я могу тебе сказать на это, Джереми? - со вздохом изрек капитан, убедившись, что гневная речь окончена. – Что я предупреждал тебя не связываться с Ревиньяком? Но я уже убедился, что все подобные предупреждения приносят лишь обратный эффект. Не пора ли уже поумнеть, Джерри? Доблесть состоит совсем не в том, чтоб глупо и бесполезно загубить свою жизнь, бросившись на амбразуру, а как раз в умении правильно рассчитать свои силы и объективно оценить силы противника. Почему я могу признать, что ошибся, недооценив де Ревиньяка, а ты считаешь это ниже своего достоинства? А ведь судя по твоему рассказу, он куда опаснее, чем я полагал… – закончил Блад задумчиво, словно позабыв о присутствии Питта.
читать дальше- А как, по-твоему, я еще мог поступить? - возразил Джереми.
- Не связываться с ним, сказать, что разговор окончен, и уйти – ты мог? Ведь он не искал ссоры с тобой, его интересовала только девушка… Хотя мне трудно понять столь настойчивый интерес человека, подобного шевалье, в отношении ничем не приметной девушки.
- Почему же неприметной? – тут же грудью поднялся на защиту мисс Рейнард Питт.
- А ты полагаешь, что юная Шарлотта настолько неотразима, что все поголовно должны быть от нее без ума и страдать от этого? – усмехнулся капитан.
Джереми смущенно повел плечом.
- Да нет, не все, конечно… Но кто-то же может; почему нет? Мисс Рейнард красивая девушка.
- Что ж, тебе видней, - снова усмехнулся Блад.
Джереми рассеяно кивнул, не придав значения последним словам друга. Мысли его были заняты совсем другим.
- Я совсем не считаю, что Ревиньяк в нее влюблен или что-то в этом роде, Питер, не думай, - сказал он. – По-моему, он просто вцепился в нее, как акула в добычу, и не хочет упускать – от злости и от жадности. Такая уж у него подлая натура.
- С этим я, пожалуй, соглашусь, - кивнул Питер Блад. – Но думаю, девушке его опасаться нечего, она не в его досягаемости. И либо он оставит ее в покое, либо рано или поздно за это поплатится.
- Что же, по-твоему, нужно спустить ему все его подлости и спокойно ждать, пока он сделает новые?
- Ну, мы еще и не такие вещи спускали на своем веку. Тому же Истерлингу, например. Как ты помнишь, он объявил нам в свое время чуть ли не открытую войну. Думаешь, надо было обязательно принять его правила игры и тянуть эту вендетту до победного конца?.. Глупое и бесперспективное занятие – не давать никому спуску. И не надо на меня так смотреть – ты отлично знаешь: если будет нужно, я в стороне не останусь. Но пока – не тот случай.
- А когда же, интересно, будет тот? – пробурчал себе под нос штурман. – Да и в конце концов, раз я взял на себя заботу о судьбе мисс Рейнард, должен же я вступиться за ее честь?
- Джереми, ты ведь должен понимать: здесь, на Тортуге, честь мисс Рейнард мало кому интересна, зато в Чарльзтауне будет как нельзя более кстати. Поэтому тебе следует прежде всего позаботиться о том, чтобы путешествие девушки на Невис состоялось по возможности более скоро и благополучно. И если первое пока не в нашей власти, то второе может оказаться под большим вопросом, коль скоро ты легкомысленно ввяжешься в войну с Ревиньяком, пока твоя подопечная еще здесь. Не лучше ли сперва убедиться, что сделал для устройства судьбы мисс Рейнард все, что в твоих силах, а потом уж, если будет охота, приниматься за благоглупости? – Говоря это, Блад надеялся, что сумев убедить Джереми повременить до отъезда Шарлотты, он сможет в итоге найти выход из того замкнутого круга, который возник благодаря упрямству и недальновидности Питта.
И действительно, с доводами, изложенными капитаном, было трудно не согласиться. Хотя у Джереми продолжало вызывать внутренний протест столь несправедливое устройство законов жизни, все же спорить дальше он не стал. Просто пожелал другу спокойной ночи и собрался уходить. Однако в дверях Блад остановил его, попросив объяснить, что с ногой. Питт вынужден был поведать ему и унизительные подробности обстоятельств, при которых заполучил хромоту. В итогет назавтра Джереми почти весь был вынужден проваляться в своей каюте, строго-настрого предупрежденный Бладом, что чем больше он будет пренебрегать соблюдением постельного режима, тем дольше его нога будет отказываться служить ему. Однако неустанные медицинские старания доктора Блада сделали свое дело, и когда под вечер Джереми решительно поднялся, намеренный во что бы то ни стало навестить мисс Рейнард, нога уже чувствовала себя гораздо лучше, хотя опухоль еще держалась.
Что касается Тома, он и в тот вечер демонстрировал явное оживление; и это еще можно было бы стерпеть, хотя Питта порядком коробило. Но сегодня младший Хагторп вообще весь вечер был в ударе, не давал Джереми слова сказать, а мисс Рейнард и мадам, почти не переставая, смеялись над его шутками, не сводя с юноши восхищенных глаз. Последнее обстоятельство уже заставило молодого штурмана возмутиться по-настоящему, и именно из-за этого он начал с приятелем не слишком дружелюбный разговор.
- Знаешь, как называется то, что ты сегодня вытворял?
Повернувшись к нему лицом и делая задом наперед шаги с той же скоростью, с которой ковылял его визави, Том приветливо и заинтересованно, хотя и чуть дурашливо смотрел на него:
- И как же?
- А так!.. Девушка в трауре, чуть больше месяца, как потеряла родителей… Ну что ты скалишься?.. Только не говори мне, что не понимаешь таких простых вещей.
- Это ты не понимаешь того, что проще простого, шкипер. Я просто хочу, чтоб она хоть немного чувствовала себя счастливой, чтоб улыбалась, чтоб знала, что не одна, и есть, кому ее поддержать в трудную минуту. Траур – это еще не значит, что надо себя похоронить заживо и сидеть, выть на четыре стены. Траур надевают, чтобы чужие люди не лезли со всякими глупостями, когда человеку не до этого.
– А что ж тогда сам лезешь?
- Я не лезу! И я не чужой, – вспыхнул Том и открыл уже рот, чтоб высказаться по полной, но в этот момент Джереми наступил больной ногой на какую-то дрянь, валявшуюся на дороге, каблук сапога соскользнул с нее, заставив молодого человека ощутить пронзительную боль в колене. Покачнувшись, Питт привалился к стене дома, вдоль которой шел, и согнулся, зажмурившись и стиснув зубы.
Том, разом позабыв об инциденте, бросился к нему:
- Что, нога?
Джереми кивнул, не разжимая зубов.
Не зная, что делать и чем помочь другу, Том лишь сочувственно хлопал своими красивыми глазами, дожидаясь, когда Питт немного отойдет от удара. Наконец тот выпрямился и с судорожным вздохом осторожно сделал пробный шаг. Поморщился, однако продолжал упрямо двигаться вперед.
- Ты так не дойдешь до мола, - с сомнением сказал Том.
- Дойду, - хмуро буркнул в ответ Питт.
- Пошли лучше к «Французскому королю», - предложил Хагторп. – Тут пара переулков, все-таки ближе; отсидишься немного, а потом уж…
К счастью, Том действительно неплохо знал город, умел ориентироваться в лабиринте тесных и затемненных переулков. Вскоре молодые люди уже сидели за столом таверны, излюбленной корсарами Блада, и Джереми жадно глотал вино из большой пивной кружки, которыми посетители, не мелочась, зачастую глушили и более крепкие напитки.
- Взял бы рому, - предложил Том. – Он лучше боль снимает.
Но Джереми лишь головой мотнул, не желая сознаваться, что от рома, выпитого в количестве, необходимом для анестезии, у него очень скоро начинает заплетаться язык, а походка теряет привычную твердость. Но, отказавшись от рома, штурман не стал возражать против предложения Тома поужинать. В итоге двум молодым морякам пришлось добираться до мола, где их ждала шлюпка, уже когда Кайона окунулась во влажную темноту тропической ночи.
В свете редких фонарей и светящихся на верхних этажах домов окон они, не торопясь, шагали по широкой и не особенно пустынной еще Рю де руи де Франс. Возле одного из поворотов в боковой переулок Тому с Джереми попалась группка ничем не примечательных моряков, негромко переговаривавшихся меж собой. Однако когда молодые люди проходили мимо, незнакомцы неожиданно накинулись на них и быстро толкнули в темный переулок, на ходу выхватывая из-под одежды клинки. Том, чья реакция была прекрасно отточена в абордажных боях, успел вывернуться и в один миг выхватить шпагу. Питт, больная нога которого тут же дала о себе знать от резких движений, едва не упал, и это спасло ему жизнь. В глазах у него потемнело от боли, но он все-таки схватил за одежду и с силой дернул одного из нападавших, а тот повалился на другого. Создавшаяся в тесном переулке неуклюжая сутолока позволила Джереми извлечь свою шпагу прежде, чем на него напали снова. Однако силы были явно неравны, и кое-как отбив пару ударов, Том хотел уже крикнуть: «Джерри, надо рвать отсюда!». Но в этот момент из переулка, с той единственной стороны, в которую, по всем законам стратегии и тактики у них, отрезанных от относительно людной центральной улицы Кайоны, была возможность бежать, выскочил на помощь противнику еще один «моряк», делая отступление невозможным. Удачно ткнув шпагой одного из нападавших, Том быстрым маневром переместился к товарищу, став спиной к стене. Все эти неожиданные события произошли буквально в считанные мгновения. А в следующий момент молодой человек невольно вскрикнул, почувствовав разгоряченным телом, как по кости ключицы, рассекая плоть, скользнул металл оружия. Джереми, которого отчаянное положение заставило забыть о боли в ноге, было достаточно одного короткого взгляда, чтоб не думая о себе, устремить свой клинок в сторону того, кто нападал на Тома. И тут из-за угла послышалось, выводимое фальшивым мощным басом: «Милая, милая Дженни!..»
- Нэ-эд!.. – что есть мочи заорал Джереми, наотмашь отбивая удар ближайшего из нападавших и чудом не сломав при этом шпагу.
- Нэд, сюда! Скорее! - надрывным эхом подхватил Том. А его друг щедро добавил, сколько сумел, крепких слов, зная, какое благотворное влияние они окажут на сообразительность пьяного Волверстона. В данном случае Питт не имел никаких иллюзий, понимая, что каждая лишняя секунда может оказаться для них с Томом последней, учитывая перевес в пользу противника. Возможно, если бы не приближение помощи, он не сделал бы того, что сделал, продолжая отбиваться всеми силами, но почти автоматически, подсознательно чувствуя, как ничтожны шансы. Однако появление старого волка словно подстегнуло в нем неимоверное желание выжить во что бы то ни стало; и Питт, с каждым мгновением все сильнее ощущая, как слабеет их с Хагторпом оборона под напором нападающих, отбиваясь, одновременно перехватил левой рукой саблю, направленную на Тома, пытаясь задержать почти неотвратимый удар. И тут же, уклонившись от очередного нападающего, сгреб хозяина сабли за грудки и со всей силой впечатал его в стену. Брань старого корсара, явственно означавшая, что он не намерен оставить друзей в беде, раздавалась уже совсем близко. Трое из пяти нападавших поспешно подхватили своих пострадавших товарищей и, разряжая на ходу пистолеты в не добитых флибустьеров, скрылись в темноте переулка. Тяжело дыша, Джереми без сил привалился к стене, разом ощутив всю боль, которую заработал своей злополучной ноге во время этой короткой схватки, длившейся едва ли больше минуты. Клинок его был почти чист, зато с пальцев свободной руки капала кровь. Том выронил свою шпагу и стоял, зажимая ладонью огнестрельную рану плече. В освещенном пространстве между домами появился темный силуэт Нэда с огромной абордажной саблей наизготовку. Старый волк в недоумении застыл, увидев вместо предполагаемой свалки своих одиноко стоящих товарищей. Покачнулся, почесал в поисках разгадки затылок, протянув задумчиво еще раз: «Милая, милая Дженни!..», и спросил:
- Э, а вы чего тут ждете-то стоите?
Широко улыбнувшись сквозь боль, Том ответил почти с нежностью:
- Тебя, Нэд, тебя… Хорошо поешь – век бы слушал!..
Спустя примерно час на «Арабелле», в одной из кают, горели сразу четыре фонаря: Питер Блад был занят по своей непосредственной специальности – врачевал раненых. Как обычно ему прислуживал Бенджамен, а Джереми, пока капитан извлекал пулю из плеча то и дело взвывающего от боли Тома, сочувственно поглядывал на товарища, рассеяно переводя взгляд на туго свернутую тряпку в своей левой ладони – еще недавно белоснежную, а теперь насквозь пропитавшуюся кровью. Клинок, который он перехватил, чтоб защитить Тома, основательно распорол ладонь и повредил пальцы. Однако кроме этой раны он невероятным образом отделался лишь испорченным костюмом.
Тем временем Блад разделался с Томом, промыв резаную рану на груди и небольшую и, по счастью, не задевшую артерию – у ключицы, наложил повязки. Настала очередь Джереми. Это было уже не столь сложным делом, тем более что молодой человек, обладая довольно сильной чувствительностью к боли, умел переносить ее без единого писка и почти не дергал рукой, пока Питер обрабатывал и перевязывал ладонь. А посему доктору можно было уже немного расслабиться и задать вполне закономерный вопрос:
- Ну и что вы себе думаете?
- В смысле? – не понял Джереми и тут же закусил губу от очередного прикосновения к ране.
- В смысле, что вы думаете об этом нападении?
Питт для начала поглядел на Тома, можно бы даже было сказать – переглянулся, если бы тот, растянувшись на рундуке и тяжело дыша от боли, имел желание глядеть на кого бы то ни было. По дороге до мола им было не до разговоров, хотя Волверстон пытался по своему не очень трезвому состоянию приставать с расспросами; да и в шлюпке молодые люди тоже не горели желанием беседовать, лишь огрызаясь на Нэда, чтоб отстал: ну, напали ни с того ни с сего какие-то скоты, что из этого? Теперь же штурман задумался – а в самом деле, чего ради на них могли напасть?
- Да ладно, Питер, - сказал он. – Наверное, грабители просто…
- Грабители, - скептически кивнул капитан, - на главной улице, нападают на двух здоровенных и явно совершенно трезвых, к тому же – хорошо вооруженных людей. Тебе не кажется, что такое нападение можно предпринять разве только ради того, чтоб получить максимум острых ощущений? Или желая изобрести сверхоригинальный способ самоубийства.
- Ничего себе самоубийство! – воскликнул Джереми, по привычке желая подкрепить свое высказывание широким жестом руки, но от избытка чувств забыв задействовать здоровую руку и тут же вскрикнул, не успев вовремя стиснуть зубы. И продолжал, немного помолчав и переведя дух: - Если бы не наш старый волк, они бы прикончили точно нас, а никак не себя. Ну, правда, двоих мы хорошо приложили…
- Угу. А сколько бы вы еще «приложили» до того, как они управились бы с вами?
- Одного бы, наверное, точно, - упрямо передернув, на этот раз, плечом здоровой руки, ответил Питт.
- Вот видишь, какая интересная получается шайка грабителей: они готовы рисковать жизнью из расчета пятьдесят на пятьдесят за исключительно богатую добычу: два не слишком туго набитых кошелька.
- Ну так еще одежда, шпаги…
На миг прервав перевязку, Блад очень выразительно глянул на Джереми, и тот замолк, поняв, что слова его лишены смысла.
- Но что же тогда, Питер? – спросил он снова уже после того, как капитан закончил перевязку и принялся собирать инструменты.
Блад скучно пожал плечами, словно речь шла о чем-то вполне обыденном, вроде закупки новых канатов для эскадры:
- Неужели непонятно? Наш друг де Ревиньяк, - и продолжал, видя удивление в серых глазах штурмана: - Ну а кому, скажи на милость, могли еще понадобиться ваши жизни? Вернее, твоя; Том попал просто за компанию, поскольку оказался рядом. Видимо, Ревиньяк обещал очень хорошо расплатиться с господами, что на вас напали, раз они не стали дожидаться, когда выпадет случай подкараулить тебя одного.
Питт все еще не верил:
- Нет, Питер, с чего ради? Он ведь мог просто принять мой вызов. Ты же сам все время говоришь, что фехтую я…- он сделал очень выразительную гримасу.
- По той самой причине, Джереми, о которой я тебе уже говорил: как человек умный, он понимает, что нельзя задеть моих людей и после этого не иметь дела со мной. А так – поди докажи, что он имеет отношение к этому нападению!.. Кстати, можешь быть уверен, второго такого «грабежа» он не предпримет, чтоб не дать нам в руки никаких козырей против себя. Зато вполне может придумать какую-то другую пакость, еще похлеще этой. Видимо, не на шутку заинтересован в этой девушке… Хорошо бы поскорее решить вопрос с судном, но пока, как видишь, нам не везет. Всем, кто нам подходит, пока либо не по пути, либо недосуг. Да еще мертвый штиль уже четвертые сутки... А мисс Рейнард совершенно не место на Тортуге!
- Может, просто надо предложить более высокую плату? Ради ее благополучия я могу и раскошелиться, в конце концов!
- Вероятно да, придется так и поступить. Но это завтра. А сегодня уже пора спать.
На следующее утро Джереми один, без привычного сопровождения Тома, отправился в дом вдовы Машконэ. Шагая по ослепительно освещенной тропическим солнцем дороге, Питт с грустью подумал, что хотя приятно одному нанести визит своей очаровательной подопечной, еще более порадовало бы его, если бы Том был здоров и шагал рядом, по своему обыкновению раздражая штурмана язвительными остротами.
- Боже мой, мистер Питт, что у вас с рукой?! – Шарлотта с испугом смотрела на повязку на руке Джереми, едва они успели обменяться приветствиями.
- Пустяки, эта царапина вовсе не стоит вашего беспокойства, мисс Рейнард!
- Но что же с вами случилось? - продолжала тревожно вопрошать девушка.
- Мне бы не хотелось утруждать вас неприятным рассказом, мисс Рейнард.
- Мистер Питт, вы забываете о том, что мне уже самой довелось утруждать всю вашу команду неприятными рассказами, - настаивала Шарлотта. – Не думайте, будто я упаду в обморок, услышав, что вы дрались на дуэли. Так все-таки, что же случилось? Еще вчера у вас не было перевязки на руке.
- Ну, если вы так хотите узнать, то, не вдаваясь в подробности, могу сказать, что вчера нам с Томом пришлось отбить нападение грабителей.
- Грабителей?
- Да, мисс Рейнард. Шайка грабителей подстерегла нас в темноте. Но, уверяю вас, это сущие пустяки, с нами ничего серьезного не случилось. Правда, Тому досталось немного больше, чем мне.
- А разве мистер Хагторп тоже ранен?
- Да, мисс Рейнард. У него огнестрельное ранение в плечо и небольшая резаная рана. Именно поэтому он не смог навестить вас вместе со мной – капитан велел ему полежать денек.
- Он серьезно ранен?
- Нет, мисс Рейнард, я же говорю – ничего серьезного. К тому же мы оба получили врачебную помощь от самого доктора Блада, а его медицинские способности ничуть не меньше его военного таланта.
- Мистер Питт, мне кажется, вы преуменьшаете опасность, которой подверглись вы и мистер Хагторп; и все это из опасения лишний раз обеспокоить меня, - озабоченно проговорила Шарлотта.- Я рада видеть, что вы, не смотря на ранение, хорошо себя чувствуете – ведь это так, правда? (Джереми с готовностью кивнул). Но неужели ранение мистера Хагторпа настолько тяжелое, что он не может встать на ноги?
- Нет, нет, мисс Рейнард, вы преувеличиваете! Впрочем, если не верите мне, то можете навестить Тома, и лично убедиться, что ваши волнения беспочвенны, - полушутя добавил Питт.
К его удивлению, Шарлотта немедленно ухватилась за эту идею.
- Я бы очень хотела навестить мистера Хагторпа. Ведь он мой друг, как и вы. Но разве мистер Хагторп захочет, чтобы его беспокоили лишний раз в его теперешнем болезненном состоянии?
- Уверен, что Том всегда рад вас видеть, мисс Рейнард. Но, если вы так настаиваете, я могу сегодня спросить у него об этом, и завтра же проводить вас на «Арабеллу».
- На «Арабеллу»?- с удивлением переспросила девушка.
- Конечно, где же ему еще быть? Корабль – это наш дом, мисс Рейнард.
- Но будет ли это удобно, если я снова появлюсь на корабле? – нерешительно спросила Шарлотта.
Джереми понял ее по-своему:
- Мисс Рейнард, конечно же это будет удобно. Разве вы можете кого-то стеснить? Когда вы жили в моей каюте, на «Арабелле» беспокоились только оттого, что не могли предоставить вам подходящих условий. Что касается меня, я охотно уступил бы вам свою каюту до самого нашего выхода в море, если бы только смог создать там для вас такие же удобства, как в вашем нынешнем жилище, - Питт улыбнулся просто, явно без всякой задней мысли. – А в том, чтоб навестить больного на борту корабля, вовсе нет ничего предосудительного. Вы же правильно сказали: он ваш друг.
В итоге, позднее утро следующего дня застало Шарлотту Рейнард на палубе «Арабеллы». Питт, проводив девушку до каюты Тома, немного помялся на пороге и ушел, сославшись на дела. На самом же деле ему просто неловко было торчать в тесной каморке каюты, где они трое – вытянувшийся на койке Том, Шарлотта, которую усадили на доставленный из кают-компании стул, и сам Джереми, которому сесть было уже просто некуда – заняли бы все пространство почти без остатка. Поздоровавшись с мгновенно просветлевшим Томом, Шарлотта присела, держа на коленях небольшую корзиночку с гостинцами для раненого, и с интересом оглядела его жилище.
Каюта Тома была очень похожа на каюту Джереми Питта, но в ней не было карт и прочего навигационного инвентаря. Ее хозяин полулежал на койке. При виде девушки взволнованная улыбка оживила его бледное и осунувшееся лицо; он словно излучал радость от встречи с Шарлоттой, но одновременно и неловкость, что предстал перед ней не в лучшем виде.
- Ваша доброта не знает границ, мисс Рейнард! Мне, право, неловко, что моя незначительная рана послужила причиной ваших хлопот.
- А разве посещение друга может быть в тягость? – с улыбкой возразила ему Шарлотта.
- Для меня большая честь быть в списке ваших друзей, мисс Рейнард.
Шарлотта не могла не заметить, что Том, вопреки своему обыкновению, не был остроумно-болтлив, а говорил серьезно, почти задумчиво. Не вдаваясь в размышления о причинах такой перемены, девушка отнесла это к болезненному состоянию молодого человека.
- Ваша рана, должно быть, причиняет вам много неудобств?
- Нет, не сказал бы, мисс Рейнард. Вчера у меня был небольшой жар, но сегодня я чувствую себя намного лучше. Думаю, что уже через день-два я полностью поправлюсь, - не очень задумываясь, насколько его слова соответствуют действительности, сказал Том.
- Дай Бог, чтобы вы как можно быстрее выздоровели, мистер Хагторп. Но как же это все произошло? Мистер Питт рассказал мне о нападении грабителей. Должно быть, улицы Кайоны небезопасны с наступлением темноты?
- Ну, грабители могут встретиться везде, мисс Рейнард. Но вам не стоит так беспокоиться. За все пребывание на Тортуге это первый инцидент на моем счету.
- И, дай Бог, чтобы последний.
- Ну, если этому нападению я обязан вашим визитом, то ничего не имею против, если такое случится и в дальнейшем, - попробовал по-обычному пошутить Том, но, рассмеявшись, он сделал неловкое движение плечом, и его смех оборвался, сменившись гримасой боли.
- Боюсь, что своим визитом я только причиняю вам лишнее беспокойство, - расстроилась Шарлотта.
- Нет, нет, не думайте так, мисс Рейнард! Напротив, ваше присутствие доставляет мне искреннюю радость! Благодаря вам я чувствую себя намного лучше, и уже завтра надеюсь вернуть вам долг ответным визитом.
- Я буду очень рада этому, но, умоляю вас, не подвергайте ни малейшему риску ваше здоровье!
- Никакого риска, мисс Рейнард! – возразил ей Том, и, помолчав, добавил уже тише, - хотя, видит Бог, я готов ради вас рисковать не только здоровьем, но и жизнью.
Шарлотта была в некотором замешательстве, явственно уловив, что последние слова молодого Хагторпа таят в себе намного более глубокий смысл, нежели простое выражение верности и дружбы. И молодой человек принял ее молчание за понимание истинного смысла, вложенное им в эти слова.
Эта немая сцена была нарушена Бенджаменом, пришедшим к Тому с лекарством от доктора Блада. Боясь, что ее визит излишне затянулся и мешает больному отдыхать, Шарлотта поднялась и протянула Тому на прощанье руку. Уходя, девушка перехватила его взгляд, и на миг ей показалось, что синяя глубина грустных потемневших глаз молодого человека головокружительным водоворотом затягивает ее в себя.
@темы: Штурман с "Арабеллы", Фанфики
-
-
17.09.2008 в 15:32Но меня больше всего интересует тот же вопрос, что и Блада: трудно понять столь настойчивый интерес человека, подобного шевалье, в отношении ничем не приметной девушки.
Что же ему так от нее нужно? Мой вариант - деньги, что же еще может его интересовать... Может ее дядя помер и что-то ей оставил, то есть много чего?
-
-
17.09.2008 в 16:04kate-kapella , наверно, и другие персонажи нашего повествования так думают, но нас больше интересует психологический портрет отрицательного героя, чем внешние обстоятельства. А характер Ревиньяка очень сложный, и в данном случае им движет не алчность.
-
-
17.09.2008 в 16:14-
-
17.09.2008 в 17:56-
-
17.09.2008 в 18:00