Автор: Nunziata
Беты (редакторы): momond, NaToth,
Фэндом: Сабатини Рафаэль «Одиссея капитана Блада»
Персонажи: Питер/Арабелла, Джереми Питт, Волверстон, лорд Уэйд, полковник Бишоп, Хагторп и др.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Джен, Ангст, Флафф, Драма, AU
Описание: Серия зарисовок, продолжающих макси "Только ты", от флаффа до драмы
Посвящение:
Читателям, чьи теплые отзывы вдохновили меня на продолжение
На следующий день
читать дальше
агнст и немного гета
Потолок над головой грязно-серого цвета. Он покачивается и норовит подернуться зыбью. Как море. Неприветливое северное море. Штукатурка местами облетела, а длинная извилистая трещина кажется Хагторпу похожей то на Эйвон, то на Риу-Негру. Но ему грех жаловаться — госпиталь переполнен, а он лежит в отдельной комнатушке, пусть и размерами меньше его каюты в бытность лейтенантом Королевского флота. Хагторп старается удержать взглядом колеблющуюся трещину, но это не так-то просто. В голове, как на деревенской ярмарке, устроили состязание молотобойцы, а сломанные ребра немилосердно казнят при каждом вздохе. Но больше всего донимает правая рука. В полузабытьи она представляется огромной и будто деревянной...
«Все закончилось, Нат, мы победили!» — слышит он взволнованный голос Джереми Питта.
Все закончилось, но к этому надо еще привыкнуть... Он переводит взгляд на сидящего возле постели Питта. Его рука — тоже правая — в лубках. Хагторп уже знает про отчаянную храбрость штурмана, ринувшегося на француза. С саблей против топора... Пожалуй, Питер обязан Джереми жизнью. Хагторп хмыкает: тогда получается, что и он сам — тоже.
«А Питер теперь важная птица».
Питер — в гудящей голове Хагторпа пока не утвердилось, что теперь ему следует обращаться к своему капитану «Ваше превосходительство», — так вот, Питер заглянул в госпиталь сегодня утром. Несмотря на все заверения присматривающего за ранеными врача, он сам сменил повязки, и от Ната не укрылось, как озабоченно он хмурился при виде воспалившихся ран. Однако, заметив в глазах раненого вопрос, Блад высказал надежду, что все обойдется, и Хагторп не потеряет ни руку, ни способности ею владеть.
Плохой был бы из него наемник. Впрочем, наниматься на службу к голландцам нет нужды: призовых денег хватит с лихвой. На французских кораблях оказалось немало добра, и лорд Уиллогби сдержал слово — пятая часть будет поделена среди корсаров. Тех, кому посчастливилось уцелеть, — а это едва ли половина людей капитана Блада...
Нет, все-таки чертовски здорово ощущать себя живым!
«И самое главное — мы можем вернуться домой! Домой — понимаешь, Нат?! Тот лорд, которого мы подобрали на «Куин Мэри» сказал, что никто не будет нас преследовать...» — в глазах Джереми ликование мешается с растерянностью, и вдруг в его взгляде появляется тревога.
Домой... Знать бы, что ждет их дома. Черт, неужто прошло всего четыре года? Под ярким небом Вест-Индии время течет как-то иначе. Хагторп готов поклясться, что прошли все десять. Вот даже корабли взять... А, ладно, об этом сейчас точно не стоит думать.
...В Бриджуотере у него оставались мать и сестра, и тревога за них не переставала терзать его. Что с ними случилось после подавления мятежа?
А еще была Маргарет — Маргарет Аддерли, с волосами цвета осенних листьев. Ее отец не слишком обрадовался сватовству Ната: пусть земли Хагторпов приносили небольшой, но стабильный доход, однако слишком неверна судьба тех, кто связывает себя с морем. В конце концов Томас Аддерли дал свое согласие, но объявить о помолвке они не успели...
Тяжкий труд и плети надсмотрщиков притупили отчаяние, разъедавшее душу. Однако оно нахлынуло с новой силой, когда Хагторп понял, что даже вырвавшись с Барбадоса, он не сможет вернуться в Англию. Он загнал свою тоску вглубь, а затем — затем было упоение нежданной свободой и яростью сражений...
Хагторп пытается мысленно представить себе лицо Маргарет и не может: их будто разделяет пелена дождя. Что стало с ней? Скорее всего, у почтенного мистера Аддерли все благополучно, ведь он не одобрял и не поддерживал восстание Монмута. А Маргарет, она что — вышла замуж? А может, и вовсе уехала из Сомерсета?
Почти четыре года он старался не думать о ней. Забыть. И черты ее лица утратили четкость, растворились в бесконечной череде лиц других женщин. Бойкие обитательницы Тортуги, которые щедро дарили свою благосклонность удачливым корсарам, смешливые темноглазые индеанки с узкими ладошками... Чего уж тут лукавить — были среди них и те, чьи прелести не оставляли его равнодушным, а поцелуи пьянили, как вино.
...Вот только волосы Маргарет, падающие на шею мягкими завитками, и вспыхивающие в них солнечные искры...
«Я пойду, и так тебя заболтал», — говорит Джереми и смотрит виновато.
Хагторп осторожно кивает, стараясь не потревожить присмиревших молотобойцев.
Но можно же отправить письмо... Письмо! Он криво усмехается: настолько эта простая мысль кажется ему странной. К этому тоже надо привыкнуть. Завтра же он попросит кого-нибудь написать его родным.
Держать глаза открытыми становится тяжело, однако напоследок Хагторп вновь отыскивает взглядом трещину на потолке и решает, что все-таки она похожа на Эйвон.
Арабелла: утро
читать дальше
Флаааафффф
Миссис Блад улыбнулась, не открывая глаз: уже неделя как они в Порт-Ройяле, а в момент пробуждения ей все еще казалось, что кровать слегка покачивается.
«Не удивительно — после длительного времени, проведенного на корабле, — сказал ей Питер, когда она удивилась такой странности, и добродушно усмехнулся: — моя леди превратилась в заправского моряка»
Питер... В груди сладко замерло при воспоминании о прошедший ночи. Пылкая страсть, сочетавшаяся в нем с бесконечной нежностью, поражали Арабеллу. Но она сама — как может она быть столь смелой и... требовательной? Молодая женщина почувствовала, как к щекам приливает кровь. Непостижимым образом мужу удавалось заставить ее отринуть всяческую стыдливость, и с каждым разом все было еще чудеснее...
Да уж, жеманные кумушки вроде миссис Крофорд были бы шокированы, узнай они, как ведет себя в спальне супруга нового губернатора. Арабелла тихонько рассмеялась, представив себе лица почтенных матрон Порт-Ройяла. Для их нервов было непростым испытанием уже то, что губернатором острова стал пират.
Не поворачивая головы, Арабелла коснулась рукой постели рядом с собой: конечно, Питера уже нет, но простыни хранили тепло его тела — значит, он встал совсем недавно. Она считала, что спит чутко, однако Питер обладал способностью двигаться настолько бесшумно, что она никогда не чувствовала, когда он уходил.
«Солдатская привычка» — смеялся он.
Арабелла открыла глаза. Раннее утро, солнечные лучи еще только начали пробиваться скозь кроны росших возле окон деревьев, но если она собирается застать мужа, самое время звать мадемуазель Лагранж и одеваться. Накануне к ней обратилась миссис Линдслей, вдова лейтенанта-артиллериста, которая из-за неточностей в документах не могла получить содержание, полагающееся семье погибшего. Положение ее было отчаянное, а чиновничью проволочки грозили затянуться надолго, и несчастная женщина просила губернатора Блада вмешаться. Вчера у Арабеллы не получилось завести разговор на эту тему, но возможно, ей удастся поговорить сейчас. Она села на кровати и протянула руку к колокольчику для вызова прислуги, стоявшему на прикроватном столике.
Жаннет была ранней пташкой и появилась чуть ли не прежде чем миссис Блад опустила колокольчик обратно на столик. Пока горничная расчесывала ее волосы, Арабелла задумчиво смотрела на свое отражение в зеркале.
...В доме радушной миссис Фейрфакс они провели всего два дня, ожидая когда в резиденции губернатора подготовят апартаменты. Блад предпочел оставить в неприкосновенности личные покои своего предшественника, в итоге после небольшой перестановки они разместились в комнатах, где Арабелла жила раньше. В ее спальне вся мебель была прежней, только узкую кровать заменили на другую — роскошную, с балдахином и позолоченными резными столбиками.
Однако ощущение безграничного счастья Арабеллы омрачало то, что эскадра до сих пор не вернулась, и судьба ее дяди все еще была неясной. Питер выражал уверенность, что Уильям Бишоп сможет отправиться на Барбадос и уж во всяком случае избежит слишком сурового наказания. Арабелла была ему благодарна, хотя от мысли о том, что было бы, если корабли капитана Блада вступили бы в бой с Ямайской эскадрой, у нее сжималось сердце.
Вчера, по случаю вступления в должность нового губернатора, в резиденции состоялся прием. Для торжества Арабелла выбрала элегантное платье в лиловых тонах, с четырехугольным вырезом лифа, украшенным изящными кружевами необычайно тонкой работы. Хотя маленький упитанный мистер Лав, владелец лавки, божился, что платье «вот только что» доставили на корабле, пришедшем из Бристоля, Питер хмыкал и задавал неудобные вопросы, справедливо подозревая наряд во французском происхождении, а мистера Лава — в связи с контрабандистами, и заставляя взопревшего торговца еще более рьяно доказывать свою правоту.
Эта сцена позабавила Арабеллу и неожиданно помогла ей справиться с волнением, которое она невольно испытывала перед встречей с избранным обществом Порт-Рояйла, - ведь ее появление вызвало толки — не могло не вызвать. Однако, все прошло спокойнее, чем она думала.
Опираясь на руку мужа, миссиc Блад вошла в Главный зал резиденции, заполненный приглашенными. К губернаторской чете немедленно направилась пухленькая миссис Мэллэрд, за ней величественно плыла высокая миссис Крофорд, и Питер слегка сжал пальцы Арабеллы.
— Удачи, миссис Блад в битве с этими двумя галеонами, — шепнул он, — Если потребуется помощь...
— Ваше превосходительство, вашей супруге не пристало малодушно спускать флаг при первых признаках опасности, — в тон ему ответила Арабелла.
— Я пришлю абордажную команду, если замечу что дамы чересчур наседают, — Блад отпустил ее руку и с улыбкой склонился перед женщинами, затем его обступили офицеры форта и несколько человек из числа влиятельных плантаторов Ямайки.
— Миссис Блад! О, какая радость! — в пронзительных глазках миссис Мэллэрд было жгучее любопытство. На мгновение она замялась, потом покачав головой продолжила: — Ох... все... так необычно... Мы волновались за вас.
— Благодарю вас, миссис Мэллэрд, — сдержанно ответила Арабелла, — Я тоже рада видеть вас и сожалею, что доставила вам беспокойство.
По лицу супруги майора было видно, что ей не терпится обрушить на Арабеллу град вопросов, однако в этот момент в разговор вступила миссис Крофорд.
— Моя дорогая, — протянула она. — Я же в свою очередь сожалею, что в решающий час рядом с вами не оказалось ни ваших родных, ни какой-либо благочестивой, пользующейся уважением женщины.
— О чем вы, миссис Крофорд? — подняла брови Арабелла.
— Ну как же... миссис Блад. А кто наставлял вас перед браком? — миссис Крофорд неодобрительно поджала губы.
Арабелла куснула губу, пытаясь сохранить выдержку. И, весьма кстати припомнив обстоятельства брака самой миссис Крофорд, о которых однажды ненароком услышала, с искренним недоумением в голосе любезно осведомилась:
— А разве вам самой потребовалось наставление? И тем не менее, вы явили собой образец достойной жены и благополучно произвели на свет двух сыновей, — она со стуком захлопнула веер, которым обмахивалась и добавила: — Здесь невыносимо душно. Прошу меня извинить.
На впалых щеках миссис Крофорд проступили красные пятна. Провожая удаляющуюся миссис Блад недружелюбным взглядом, она прошипела:
— Возмутительно!
Она не ожидала такой дерзости от «заблудшей овечки», как она про себя успела прозвать Арабеллу с тех пор, как узнала, что та вернулась — вернулась женой авантюриста, пирата, по прихоти лорда Уиллогби назначенного вместо полковника Бишопа губернатором острова.
Нельзя сказать, чтобы манеры Уильяма Бишопа и его методы управления Ямайкой приводили миссис Крофод в восторг, но тот факт, что Арабелла была его племянницей... И откуда этой девчонке вообще известно, что Элис Крофорд без родительского благословения венчалась со своим супругом, который был тогда всего лишь молодым лейтенантом без гроша за душой и с неясными перспективами? Однако общность их с миссис Блад судеб вызвала у пожилой леди только раздражение. Генри Крофорд оказался хорошим мужем и добрым христианином, хотя и не без некоторых слабостей, но по прошествии многих лет она пришла к твердому убеждению, что чувственные порывы, свойственные юности, ведут к гибели.
Миссис Мэллэрд пожала плечами: у нее было доброе сердце, и она непритворно сокрушалась об участи мисс Бишоп, когда та пропала. К тому же, хотя жаркий климат Вест-Индии сказался на нраве почтенной женщины, добавив ей бесцеремонности и сварливости, но она не утратила здравомыслия и ни на минуту не забывала, что продвижение по службе ее супруга зависит о расположения его превосходительства.
Арабелла не подозревала обо всех этих сложных переживаниях. Глубоко дыша, она стояла на террасе. Однако досада быстро прошла, словно растворившись в воздухе, который был напоен сладким и пряным ароматом цветов, особенно усиливающимся к вечеру. Иронично напомнив себе, что обещала мужу проявить стойкость, она вернулась в зал. Обе дамы уже улыбались, правда у миссис Крофорд улыбка была довольно натянутой. На том, собственно, все и закончилось...
… Жаннет уложила ее волосы в затейливую прическу и отступила в сторону. Встретившись глазами с горничной, Арабелла спохватилась:
— Жаннет, мой муж еще здесь?
— Его превосходительство был в столовой.
— Мне стоит поторопиться.
Арабелла порывисто встала и тут же оперлась рукой о столешницу. Пол ощутимо качнулся под ее ногами, как будто она и в самом деле была на корабле.
— Мадам Арабелла! — воскликнула горничная, — Вам нехорошо?
— Все в порядке, Жаннет. — через силу улыбнулась Арабелла.
— Вы ужасно бледны, я позову месье Блада!
— Возможно, ты перестаралась со шнуровкой... Не нужно его тревожить, все пройдет... сейчас, — она попыталась вздохнуть, но не смогла, изнутри поднялась дурнотная слабость, и в глазах потемнело. Со стуком на пол упала щетка для волос: — Какая я неловкая...
— Мадам Арабелла!
Губернатор Блад с самого утра намеревался отправиться в порт, где продолжился ремонт кораблей. «Элизабет» пострадала в бою не столь серьезно, и в первую очередь его заботило, удастся ли восстановить «Арабеллу». Все это время корсары работали, как проклятые.
Те из них, кто не желал переходить на английскую службу, — а это в основном касалось Волверстона и команды «Атропос» — вольны были в любой момент покинуть Ямайку. Таковы были условия заключенного с лордом Уиллогби соглашения. Сказать по правде, Блад ожидал, что Нед уйдет из Порт-Ройяла сразу после того, как подлатает «Атропос», но отчего-то старый волк медлил, и его люди надрывались наравне с остальными.
Палубу «Арабеллы» очистили от обломков рангоута, пушки выгрузили в шлюпки и перевезли на берег, а под огромную пробоину в носовой части подвели пластырь из свернутой в несколько слоев парусины. Затем сняли стеньги и освободили трюмы от балласта. Сегодня сам корабль также должны были вытащить на берег, и Блад хотел бы присутствовать при этом.
Он садился в карету, когда крик Жаннет остановил его.
— Месье Блад! Подождите! Подождите!
— Жаннет? — удивился Питер, увидев спешившую к нему перепуганную горничную , — Что стряслось?
— Мадам Арабелла... — выдохнула Жаннет, — она лишилась чувств!
Блад соскочил с подножки кареты и побежал к дому, на ходу слушая сбивчивые объяснения Жаннет. В коридоре им попался Бен
— Бен, мою сумку — в спальню, — отрывисто приказал ему Блад.
Дверь спальни была распахнута. Блад бросился к распростертой на полу Арабелле и, с беспокойством вглядываясь в бледное лицо жены, взял ее за руку.
« Неужели вернулась лихорадка?»
Звякнул металл — это Бен поставил рядом с ним сумку с лекарствами и инструментами.
— Я уже распустила шнуровку, месье Блад... — потеряно сказала Жаннет, — Это по моей вине.
— Вот уж эти корсеты, — с досадой пробормотал Питер, — Надеюсь, ничего более серьезного. — Он пытался унять дрожь в пальцах, считая пульс и перевел дух, когда понял, что сердце Арабеллы бьется ровно, хотя и чуть слабее, чем следовало бы. Горничная всхлипнула, и он строго добавил: — Ну же, соберись. Дай мне флакончик с солями.
Он, не глядя, взял протянутый флакон и поднес к лицу Арабеллы. Она поморщилась и дернула головой, затем, глубоко вздохнув, открыла глаза.
— Ну, что случилось, милая? — вполголоса спросил Блад, — Зачем ты меня пугаешь?
— Я не знаю. Что-то голова... закружилась, — недоуменно ответила Арабелла.
Она попыталась приподняться, но Блад пресек эту попытку, слегка сжав ее плечи:
— Нет, нет. Давай-ка так.
Он осторожно поднял жену на руки и, подойдя к кровати, уложил ее на покрывало.
— Бен, приготовь укрепляющий отвар. Тот самый, по моему рецепту.
Стюард попятился к двери, а Жаннет в растерянности застыла на месте, не зная, что ей делать. Кажется, она ожидала выволочки, и Питер сказал:
— Жаннет, я не сержусь на тебя, но побудь за дверью. Я позову тебя, если будет нужно. А, нет, оправляйся на кухню вместе с Беном, принесешь отвар.
— Питер, — запротестовала Арабелла, когда дверь закрылась, — но ведь все уже прошло!
— Миссис Блад, не нужно спорить с врачом, — непререкаемым тоном заявил Блад, садясь рядом с ней на кровать: — А теперь скажи мне: у тебя когда-либо бывали обмороки?
— Нет. Во всяком случае, не припомню.
— А головокружения?
— После лихорадки — нет. Хотя... в день сражения, но я просто испугалась, когда увидела «Атропос», а тебя не было... И вот вчера... — она замолкла и свела брови.
— Что — вчера? — поторопил жену Питер.
— На приеме, во время беседы с миссис Крофорд и миссис Мэллэрд, — рассеянно ответила Арабелла, — мне как будто перестало хватать воздуха...
Она вновь замолчала, что-то прикидывая в уме, и Блад, не сдержавшись, сердито пробормотал:
— Чертовы курицы...
— Пи-итер! — возмутилась Арабелла и вдруг залилась краской, — О... Ну да. Так и есть...
— она в волнении взглянула на мужа и прошептала: — Мне кажется, я знаю причину...
— Арабелла? — с недоверчивым изумлением в голосе произнес он.
— У тебя такое лицо... хм, забавное, — вдруг рассмеялась молодая женщина.
— Ошарашенное, ты хотела сказать? — пробормотал Питер, — Но... ты уверена?
— И это у меня спрашивает врач? — дерзко блеснула она глазами.
И тогда он тоже тихо и счастливо засмеялся, прижимая к себе жену:
— Подумать только! Ребенок!
— А что это вас так удивляет, мистер Блад? — Арабелла пристроила голову ему на плечо
— Никогда всерьез не задумывался, каково быть отцом. Полагаю, моему пришлось со мной не сладко, — усмехнулся он.
— У тебя будет возможность прочувствовать это — если наше дитя унаследует твой характер.
— Душа моя, неужели все так ужасно? — с напускным смирением протянул Блад.
— Представляю, каким несносным сорванцом ты был, — фыркнула Арабелла, — Бедная твоя матушка.
— М-да... зато девочка может унаследовать твою прелесть, дорогая... — он положил руку на ее живот, словно мог уже уловить биение новой жизни: — Теперь тебе надо отдыхать.
Выпей отвар и немного поспи.
— Сегодня вместе с другими женщинами я собиралась навестить раненых.
— Не так давно ты была тяжело больна, и я не хочу, чтобы ты навредила себе, — Блад ласково погладил живот жены.
— Прошло столько времени, я прекрасно себя чувствую! — возразила Арабелла, и в самом деле ощущая прилив сил.
Губы Питера сурово сжались, и она выпрямилась и возмущенно воскликнула: — Питер, я не намерена много месяцев лежать в постели, ожидая, когда нашему ребенку придет срок родиться!
— Я считал, что у тебя больше благоразумия, — укоризненно сказал он.
С минуту она смотрела на мужа почти сердито, а затем мягко проговорила:
— В самом деле? Но что ты понимаешь под этим? Как по-твоему, благоразумно ли было спорить с тобой тогда... ночью или отправиться искать тебя в Кайоне?
— Я вовсе не это имел ввиду!
— Разумеется, нет, — согласилась Арабелла, — Но позволь тебе напомнить, что дамам свойственно лишаться чувств. Я крепче, чем тебе кажется, и Жаннет больше не будет так сильно затягивать корсет. Кстати — что бы ты сказал другой своей пациентке в такой ситуации?
— Посоветовал бы беречь себя, — Блад слегка усмехнулся: — Но ты права... Черт, я столько раз думал, что потерял тебя, — он покачал головой и спросил уже другим тоном: — В котором часу достойные леди собираются в госпиталь?
— В два пополудни. Но тебя, наверняка, ждут в десятке мест разом, — вздохнула Арабелла
— Это верно, однако я тоже собирался проведать раненых.
— А сейчас куда ваше превосходительство изволит направиться?
— В порт.
— Конечно. Ведь сегодня твой корабль... «Арабеллу» начнут ремонтировать.
Эта заминка не осталась незамеченной Бладом, и он внимательно посмотрел на жену:
— Уж не ревнуете ли вы, миссис Блад?
— Ничуть, — спокойно ответила она.
Блад хмыкнул.
— Что такое, мистер Блад?
— Ничего, ничего. Ты так очаровательна, когда ревнуешь...
— Я не ревную!
— … и когда сердишься...
— Ах, Питер, мне кажется или ты вправду смеешься надо мной?
— Как я могу? — шепнул он, вновь притягивая ее к себе и целуя в уголок губ.
— Нечестно! — воскликнула Арабелла, с вызовом глядя на мужа: — Отпусти меня!
— Я не держу, — он засмеялся уже в открытую и в самом деле разжал объятия, но отстраняться ей не хотелось — отнюдь!
— Она значила для тебя так много.... и значит до сих пор. И это попросту глупо, — Арабелла пожала плечами, — но иногда у меня было ощущение, что она... наблюдает за мной, и я не могла понять, нравлюсь ли я ей или нет... Боже, ну что за вздор я болтаю...
— Вы поладите, — неожиданно серьезно сказал Питер.
Раздался робкий стук, и дверь распахнулась. В спальню вошла Жаннет с подносом в руках. Бен явно не терял зря времени, и помимо кувшинчика, над которым завивался пар, на подносе были поджаристые гренки, масло, мед и сыр.
— Ау вот и шедевры кулинарного искусства месье Бена, — чуть насмешливо заметила Арабелла.
Горничная потупилась, и поставив поднос на столик, начала наполнять чашку ароматным напитком.
— Да, Питер, сегодня утром я хотела обсудить с тобой кое-что. Я разговаривала с миссис Линдслей, вдовой лейтенанта Оливера Линдслея. Из-за путаницы в бумагах она не может получить жалование погибшего мужа.
— Хорошо, я разберусь с этим.
— Как здоровье капитана Хагторпа?
Лицо Блада озарила радостная улыбка:
— Ему лучше, гораздо лучше. Теперь я уверен, что его руку удастся спасти.
Жаннет вдруг ойкнула и принялась дуть на пальцы.
— Что еще, Жаннет? — вздохнул Блад. — Обожглась?
— Совсем чуточку, отвар все еще очень горячий...
— Ну, раз серьезно пострадавших нет, я вас оставляю на попечение Бена. Арабелла, я велю ему сопровождать тебя, — предупреждая возможные возражения жены, Питер добавил: — Так мне будет спокойнее.
Два губернатора
читать дальше
Драма
Через десять дней после боя с французами на горизонте появились корабли Ямайской эскадры. Марсовые «Императора» издали заметили, что форт разрушен, и для всех стало очевидно, что в отсутствие эскадры город подвергся нападению. И первое, что приходило в голову собравшимся на шканцах офицерам — Ямайку атаковали французы. Мающийся тяжелым похмельем губернатор Бишоп, также поднявшийся на шканцы, даже ощутил, как проясняется в голове. С такого расстояния невозможно было понять, удалось ли отбить налет или захватчики разграбили Порт-Ройял. Но ситуация вырисовывалась крайне неприятная. Губернатор последними словами поносил Питера Блада, виня проклятого пирата и в этой беде и обещая все муки ада — пусть только попадется. У него была еще одна причина пыхать злобой: его племянница, Арабелла, которую он рассчитывал отыскать в Кайоне...
...Мисс Бишоп хватились поздно вечером, когда Джилл пришла приготовить свою госпожу ко сну. Происшествие было из ряда вон выходящим: из охраняемой резиденции пропала племянница губернатора! Взбешенный Бишоп распорядился перекрыть выход из порта и прочесать Порт-Ройял, не пропуская ни одного притона, а также немедленно известить о пропавшей девушке другие поселения Ямайки. Поиски не дали результатов — Арабелла бесследно исчезла.
Неделя шла за неделей, но никаких сведений о ней не поступало, и никто не присылал требования о выкупе, чего с внутренним содроганием ожидал Бишоп. Он даже нанял надежного человека, обладающего большим опытом в такого рода делах, но все, что тому удалось выяснить — Арабеллы Бишоп нет на Ямайке. Косвенно это подтвердил один из солдат форта, который припомнил, как незадолго до объявления тревоги в море вышел рыбацкий баркас.
Из Европы тем временем приходили не самые радостные известия. В начале марта на Ямайке узнали о восшествии на английский престол Вильгельма Оранского и вслед за этим — о начавшейся войне. И губернатор Бишоп, и лорд Уэйд были весьма удручены неизбежностью грядущих перемен.
Однажды вечером, когда оба сидели за бутылкой канарского в гостиной губернатора, Уэйд завел разговор об исчезнувшей мисс Бишоп и высказал предположение, что, возможно, она знала о готовящемся похищении. На эту еретическую мысль Бишоп ответил шквалом ругательств.
Уэйд, морщась, переждал, когда ему представится возможность вставить хотя бы слово, а затем изложил свои соображения насчет мисс Бишоп и капитана Блада.
Казалось, губернатора хватит удар. Его лицо приобрело насыщенный багровый свет, и на несколько минут он лишился дара речи.
— Ваше превосходительство, — протянул Уэйд, с преувеличенным вниманием разглядывая свои холеные ногти, — ваши чувства понятны, но вряд ли это может помочь горю. Если мисс Бишоп увезли с Ямайки, то почему бы вам, в свою очередь, не отправиться за ней?
Скучающий тон, как ни странно, подействовал на губернатора как ведро холодной воды, вылитой ему на голову. Он ошарашенно воззрился на Уэйда:
— Куда? Разрази меня гром, если я знаю, где она!
— Право, гнев и самом деле затмил вам разум. Где, по-вашему, находится капитан Блад?
— Тортуга... — пробормотал Бишоп.
— Вот именно! Пиратское гнездо, сосредоточие разврата! Почему бы нам не атаковать Тортугу? Сил у нас предостаточно. Если вы, конечно, желаете этого... Да и война с Францией позволяет нам сделать это. Так вы отомстите Бладу и вернете свою племянницу.
— Но мы не знаем, там ли Арабелла! — идея лорда Уэйда становилась все более соблазнительной для Бишопа, однако он колебался. — Да и жива ли она еще?
— Мисс Бишоп пребывает в добром здравии, и она там, я почти уверен в этом. Подумайте сами, куда еще они могли податься? И в любом случае, победа добавит вам веса в глазах нового правительства — неизвестно, как оно поступит с губернаторами, назначенными при прежнем короле...
— Неблагодарная тварь, — рявкнул Бишоп, прервав его. — Если верно то, что вы подозреваете... Вот уж я побеседую с ней… по-своему! Когда я доберусь до нее, она пожалеет, что дожила до этого мига! Не-ет, ей и впрямь лучше оказаться мертвой, ведь теперь она бесповоротно скомпрометирована. А я уже надеялся... — он бросил быстрый взгляд на лорда Уэйда и вдруг без обиняков спросил: — Вас ведь интересовала Арабелла, милорд?
— Неужто вы предлагаете мне прикрыть позор мисс Бишоп? — губы его светлости скривились в циничной улыбке. — Мне, лорду и пэру?
— Перемены могут затронуть и вас, ваша светлость, — буркнул насупившийся Бишоп. — А я дам за Арабеллой хорошее приданое...
— У меня обширные связи среди тори, которым благоволит король Вильгельм, — надменно отрезал лорд Джулиан.
В гостиной наступила тишина. Бишоп стиснул ножку бокала, как будто это была шея его вероломной племянницы, и мрачно уставился в одну точку, не замечая, что Уэйд наблюдает за ним из-под опущенных век.
— Впрочем... — заговорил Уэйд. — Хорошее приданное поможет мне закрыть глаза на некоторые... гм, неувязки. — На лице Бишопа появилось ликование, и его светлость поспешил добавить: — Но! Бастард мне совсем без надобности.
Бишоп только хмыкнул — он не рассчитывал, что лорд Джулиан согласится, хотя давно лелеял мысль породниться с молодым вельможей.
Исход их предприятия оставался непредсказуемым, но договоренность непременно следовало отпраздновать, посему за первой бутылкой на столе возникла вторая, затем еще одна, и в итоге попойка закончилась за полночь.
В конце марта эскадра покинула Порт-Ройял и взяла курс на Тортугу. Однако плавание не задалось. Перед самым отплытием возникла необходимость в замене такелажа у семидесятипушечного «Нортумберленда» — второго по мощности корабля после «Императора». Спешка привела к закономерному результату: часть канатов оказалась из некачественной пеньки. Вице-адмирал Крофорд призывал громы и молнии на головы своих офицеров и грозил страшными карами недобросовестным купцам. Ярость вице-адмирала была более чем обоснована, поскольку регулярно рвущиеся канаты заметно замедляли продвижение эскадры вперед.
Наконец эскадра достигла Тортуги — это произошло на следующий день после того, как корабли Блада вышли из Кайонской бухты.
Для англичан сразу стало очевидно, что место для пиратской столицы выбрано совсем не случайно. Попытка сходу атаковать Кайону провалилась: злосчастный «Нортумберленд» попал под ураганный огонь пушек Скалистого форта, потерял управление и напоролся на один из рифов, надежно защищавших вход в бухту. Еще один фрегат получил настолько серьезные повреждения, что едва держался на воде. Навстречу англичанам выдвинулись несколько кораблей под французскими флагами, и Крофорд приказал отступить.
Вице-адмирал с самого начала скептически относился к идее губернатора Бишопа напасть на Тортугу, и потеря «Нортумберленда» не прибавила ему оптимизма. Все же несколько дней эскадра крейсировала в водах близ Тортуги, и на бесконечных советах у Крофорда выдвигались и отвергались все новые и новые планы захвата Кайоны.
Но и погода не слишком способствовала благому делу, затеянному губернатором Ямайки. Не отличавшийся постоянством ветер практически стих. Изнывающие от безделья матросы, которым урезали дневную норму пресной воды, роптали. В довершении всех несчастий, когда открыли очередные бочки с солониной, обнаружилось, что мясо протухло.
Крофорд опасался распространения болезней и — как следствие — бунтов экипажей, и в итоге губернатор Бишоп был вынужден отказаться от своих намерений, сдавшись под напором приводимых ему доводов. К тому же, Крофорда неожиданно поддержал лорд Уэйд. Неудивительно, что Бишоп был в весьма и весьма дурном расположении духа, и весь обратный путь глушил досаду и злость обильными возлияниями...
...Берег между тем приближался. Вскоре Бишоп смог разглядеть шеренгу солдат, выстроенных на молу, и он шумно перевел дух, вытирая платком потное лицо: мундиры не оставляли сомнений в принадлежности солдат к английской армии. Гавань носила явственные следы недавнего сражения, на рейде губернатор заметил несколько огромных кораблей, потрепанных в бою, и позволил себе надеяться, что все обойдется, ведь на их мачтах развивались флаги Святого Георгия.
Однако ждавшая на берегу еще одна неприятность сразу лишила его иллюзий. Как только он ступил на мол, к нему подошел майор Мэллэрд:
— Полковник Бишоп! У меня приказ о вашем аресте. Вашу шпагу, сэр!
Бишоп почувствовал, как под ложечкой образовалась гулкая пустота.
— Арестовать... меня?! Кто? Кто мог отдать подобный приказ? — прохрипел он.
— Его превосходительство губернатор Ямайки.
— Губернатор?! Вы обезумели, Мэллэрд? Или перебрали рому?
— Никак нет, сэр,— каменея лицом, ответил майор,.
Остановившийся рядом с ними лорд Уэйд напряженно слушал этот разговор,
— Тогда сошел с ума я? — в голосе Бишопа прорезался страх. — Ведь это я – губернатор!
— Сожалею, сэр, — Мэллэрд вздохнул, но его бледно-голубые глаза холодно смотрели на Бишопа. — В ваше отсутствие кое-что произошло, и вы больше не занимаете этот пост. Полагаю, ваш преемник посвятит вас во все детали. Вашу шпагу, полковник, — вновь потребовал он.
Бишоп, сгорбившись, вытащил шпагу и эфесом вперед протянул его майору. Тот развернулся и махнул рукой солдатам. Бывший губернатор не сопротивлялся и позволил увести себя. Растерянный и бледный лорд Джулиан в молчании сопровождал его до губернаторского дома, а затем, поклонившись, направился в свои апартаменты.
Оставив Бишопа в приемной, майор приоткрыл дверь, ведущую в кабинет губернатора, и доложил, что арестованный доставлен.
— Но кто он — мой преемник? — спохватился полковник.
Мэллэрд оглянулся, уголки его губ дрогнули.
— Вы скоро сами узнаете, — непочтительно ответил он, выходя из приемной.
Бишоп услышал, как майор отдает приказ двум солдатам заступить на пост возле дверей и погрузился в мрачные размышления касательно своей дальнейшей судьбы. Он не сразу обернулся, когда дверь вновь открылась. Однако знакомый женский голос заставил его подскочить на месте.
— Дядя!
— Арабелла?!
— Майор Мэллэрд сказал мне, что вы здесь...
— Откуда ты взялась? — перебил ее Бишоп.
После откровений лорда Уэйда, и приняв решение отправится на Тортугу, полковник Бишоп не раз представлял себе встречу с племянницей. Он видел Арабеллу то одетой броско и роскошно, то чуть ли не в лохмотьях, но неизменно — падшей, с печатью порока на лице. Возможно, она будет раскаиваться и умолять о прощении. Эта сцена доставляла Бишопу особенное удовольствие. Но дальше воображение отказывалось служить ему, и он лишь угрюмо хмыкал. Ничего... он заставит неблагодарную девчонку заплатить... за все.
И вот Арабелла стояла перед ним, и в ее взгляде не было ни намека на раскаяние, а лишь нечто, похожее на сочувствие. Как смеет она держаться с таким достоинством? Растерянность от внезапного появления пропавшей племянницы прошла, вытесненная бешеным гневом — даже нависшая над ним угроза потускнела.
— Мне нужно о многом рассказать вам, и я надеюсь, вы выслушаете меня.
— Ну разумеется, о многом, — забулькал Бишоп, что, по-видимому, должно было означать смех. — Что, любовник вышвырнул тебя вон?
— Любовник? — меж бровей Арабеллы залегла складочка, однако голос звучал спокойно. — У вас нет оснований ни для подобного тона, ни тем более — для таких домыслов.
— Нет?! Святые Небеса, тебе не ведом стыд! — Бишоп шагнул к племяннице, занося руку, как будто собираясь ударить ее. — Потаск...
Его запястье стиснули чьи-то сильные пальцы.
— Остановитесь, полковник! — угрожающе прозвучал прямо над ухом знакомый — и такой ненавистный голос.
Из горла Бишопа вырвался всхлип. Он медленно повернул голову и встретился взглядом с холодными синими глазами человека, которого совершенно не ожидал увидеть. Капитан Блад! Пират, захват которого давно превратился для полковника в навязчивую идею, — здесь, в губернаторской приемной!
— К-какого черта, — пробормотал он и вдруг завопил: — Охрана!
Дверь распахнулась, и в приемную заглянул один из караульных.
— Ваше превосходительство? — недоуменно спросил он, обращаясь к Бладу.
— Все в порядке, Смит, — ответил тот.
— Ваше.. превос... сходительство?! — сдавленно просипел Бишоп.
Солдат с сомнением оглядел всех присутствующих, но отдал честь и осторожно притворил дверь.
— Ведите себя прилично, а не то вас закуют в кандалы, — проговорил Блад, разжимая жесткую хватку. — Попрошу в мой кабинет. Дорогая, ты извинишь нас?
Бишоп переводил взгляд с Блада на свою племянницу. Его помраченное сознание оказывалось воспринимать дьявольскую фантасмагорию, творящуюся вокруг него.
— Конечно, — побледневшая Арабелла с тревогой посмотрела сначала на дядю, затем на мужа: — Питер...
— Я помню, дорогая. Надеюсь, обстоятельства позволят мне выполнить обещание.
***
— У вас весьма дурные манеры, полковник, — бросил Блад, как только дверь кабинета закрылась за ними. — Впрочем, это не новость. — Он прошелся по кабинету и остановился напротив арестованного, изучающе разглядывая его: — Судя по выражению вашего лица, вы все еще пребываете в неведении относительно того, что происходило в Порт-Ройяле, пока вы охотились за мной.
Бишоп угрюмо молчал, машинально разминая помятую кисть. Оторопь начала проходить, и ему удалось прийти к некоторым выводам, пусть и настолько невероятным, что на миг у него снова возникло ощущение собственного безумия.
— Должно быть, мир перевернулся, раз ты оказался в моем кресле! — неожиданно огрызнулся он.
— Можно и так сказать — уж точно ваш мир, полковник, — прищурившись, ответил Блад.
— Как ты попал в Порт-Ройял?
— Считайте, что это перст судьбы.
На губах Блада появилась язвительная усмешка, всегда приводившая Уильяма Бишопа в бешенство.
— Кому в голову могла прийти идея назначить тебя губернатором? — все больше распаляясь, заговорил он.
— Генерал-губернатору колоний его величества в Вест-Индии лорду Уиллогби, — если это имя о чем-то говорит вам. Или вы не получали письма о его прибытии?
— Уверен, я сумею доказать его светлости всю ошибочность этого шага, я …
— Полковник Бишоп! — резко произнес Блад. — Вас сместили за очень серьезный проступок. Оставив Порт-Рояйл без защиты, вы тем самым подвергли город риску быть захваченным французами. Так что не в вашей ситуации... трепыхаться.
Проклятье застыло на губах у Бишопа: все было хуже, чем он себе представлял. Пытаясь сообразить, как ему теперь выкручиваться, он с ненавистью смотрел на человека, ставшего для него средоточием всех бед.
— Мы еще обсудим последствия вашего отсутствия на Ямайке в военное время, но прежде я хочу сказать вам следующее: только что вы вели себя с вашей племянницей омерзительно и недостойно любящего родственника.
Робкий голос разума, призывающий Бишопа к осторожности, умолк, подавленный новой вспышкой гнева:
— Ты еще говоришь о достойном поведении?! Ты, похитивший Арабеллу! Погубивший ее репутацию!
Взгляд Блада стал очень холодным, и, казалось, пронзал Бишопа насквозь:
— Вы должны уяснить себе: я не позволю, чтобы кто-то усомнился в репутации моей жены.
На лице Бишопа отобразилась мучительная работа мысли.
— Ж-жены?! — пробормотал он, но затем вновь вскинулся: — Так это правда! Похищение было с ее согласия! Бесчестная...
— Довольно! — оборвал его Блад. — Вам следует больше беспокоиться о спасении своей шкуры, чем о нравственности племянницы. У меня есть все основания отправить вас на виселицу.
— Но за что, черт побери?
— С прискорбием отмечу, что природная тупость до сих пор не позволяет вам осознать всю плачевность вашего положения. За государственную измену, полковник.
Лишь в этот момент Бишоп окончательно осознал, какими катастрофичными для него грозили стать последствия его действий, продиктованных жаждой мщения. Он беззвучно открывал и закрывал рот, подобно вытащенной из воды рыбе, а его глаза готовы были вылезти из орбит.
— Я н-не знал... — наконец выдавил он, — что французы готовятся напасть на Порт-Ройял...
— Разве это может извинить вас? Но хотя вы и заслуживаете наказания, тем не менее, я не сделаю этого.
— Нет? — недоверчиво спросил Бишоп. — А... почему?
— Поверьте, не из какого-то особого к вам расположения, — Блад подошел к столу и, сев в кресло, взял перо и придвинул к себе чистый лист бумаги.
Совершенно подавленный Бишоп нашел в себе силы поинтересоваться:
— И как ... вы... поступите со мной?
— При первой же возможности вы отправитесь на Барбадос. Вплоть до дня отплытия я помещаю вас под домашний арест, — говоря это, Блад быстро написал несколько строк, затем поднял голову: — И вот еще: я не потерплю, чтобы миссис Блад была огорчена или встревожена каким-либо неуместным высказыванием или одним из этих ваших злобных взглядов, которыми вы пытаетесь испепелить меня.
Бишоп буркнул нечто нечленораздельное и кивнул, чувствуя себя крайне неуютно под суровым взглядом Блада.
— Кажется, мы начинаем достигать взаимопонимания, и я этому рад, — Блад дернул за витой шнур, свисавший со стены позади кресла. Из вестибюля донеслось звяканье колокольчика, и через минуту на пороге возникли оба караульных.
— Приказ для майора Мэллэрда. Арестованный не должен никуда отлучаться из своих комнат. — К столу, печатая шаг, подошел сержант, и Блад протянул ему записку, затем вновь посмотрел на Бишопа и иронично усмехнулся: — Не смею вас больше задерживать, полковник Бишоп.
О, как бы Бишопу хотелось стереть эту усмешку! Увидеть на лице проклятого доктора отчаяние... боль! В бессильной злобе он скрипнул зубами: ему оставалось лишь мысленно сетовать на вопиющую несправедливость небес, в одночасье сделавших беглого раба губернатором, более того — вручив тому в руки судьбу своего прежнего хозяина.
«Как знать, — твердил он себе, шагая в сопровождении невозмутимых солдат. — Ему не может везти вечно... Пути Господни неисповедимы... Как знать...»
Лорд Джулиан
читать дальше
в тот же день, чуть позже
Лорд Джулиан Уэйд сидел в своей гостиной, развалившись в мягком кресле, к которому был приставлен небольшой столик, и предавался унылым размышлениям. В пальцах он вертел перо, но лежащий на столике лист бумаги оставался девственно чист. Уэйда удручало то, что и с последней почтой для него не было письма от лорда Сандерленда. Оставалось писать самому — хитрый и многоопытный придворный наверняка уже нашел способ извлечь для себя пользу из сложившейся ситуации. Хотя еще лучше было бы укладывать вещи, поскольку в дальнейшем прибывании лорда Джулиана на Ямайке не было никакого смысла. Данное ему поручение в итоге оказалось невыполненным, но сейчас это потеряло какое-либо значение: король, отправивший его своим посланником в Вест-Индию, был низложен. Однако в Лондоне его светлость ждали неурегулированные финансовые вопросы и история с леди Клифорд, приятной во всех отношениях женщиной, которая обладала лишь одним, но очень существенным недостатком: крайне ревнивым и злопамятным мужем. Узнав, что его голову украшают ветвистые рога, сэр Чарльз Клифорд поклялся превратить жизнь коварного соблазнителя в ад. И увы, у него хватало возможностей осуществить свою угрозу, и при этом речь вовсе не шла о поединке...
А тут еще странные идеи, пришедшие в голову лорду Уиллогби! Лишь отточенная при дворе способность владеть собой позволила Уэйду не слишком измениться в лице, когда камердинер поведал ему новости. Кажется, впервые в своей жизни его светлость в полной мере понял, что значит выражение «не чувствовать твердой почвы под ногами». Поневоле задумаешься о злобных насмешках сэра Случая.
Но особенную досаду у лорда Джулиана вызывали изменения в жизни Арабеллы Бишоп. Чем больше он осознавал недоступность Арабеллы, тем сильнее было его желание заполучить ее. Распоряжаться ее судьбой, ею самой... О, как сладко было бы ему приручать эту гордячку, подчинять ее себе... Он с такой силой стиснул пальцами перо, что, хрустнув, оно сломалось.
Его светлость раздраженно отбросил обломки и поднялся на ноги. Подойдя к зеркалу, он придирчиво оглядел себя и поправил локоны безупречно завитого парика.
Была и еще одна причина для его недовольства: хорошее приданное позволило бы ему привести расстроенные дела в порядок. Он изрядно приукрасил действительность, объявив себя пэром в разговоре с полковником Бишопом — это могло бы произойти только при фантастически благоприятном стечении обстоятельств.
Впрочем, что толку размышлять об этом? У его семьи хватит влияния, чтобы преодолеть политические неурядицы. Во всяком случае, Уэйд на это надеялся. Он щелчком смахнул несуществующую пылинку с рукава атласного камзола небесно-голубого цвета и, прихватив трость, вышел из гостиной.
И надо же было так случится, что стоило лорду Джулиану спуститься по широкой лестнице, как в анфиладе парадных залов первого этажа он увидел Арабеллу, которая шла к выходу. Она также заметила его и немного замедлила шаги, а он на минуту остановился, а затем,опираясь на трость, направился к ней.
- Мисс Бишоп! Какой сюрприз... О, - прервал он сам себя, - Покорнейше прошу меня простить. Миссис Блад, конечно же.
Во взгляде Арабеллы появилась досада, тем не менее она спокойно ответила:
- Я принимаю ваши извинения, лорд Уэйд. Судя по всему, мое появление оказалось для вас слишком неожиданным.
- Признаю, и даже скажу более — я потрясен... Вы не откажете мне в любезности побеседовать с вами? - Уэйд указал на нишу ближайшего окна.
- Я слушаю вас, - Арабелла, вслед за ним подойдя к окну, смотрела выжидающе.
- Мы с вашим дядей уже и не чаяли вас увидеть... Вы ведь уже знаете, что он арестован - арестован по приказу вашего супруга!
- Да, я видела дядю и говорила с ним. И мне известна причина его ареста, - Арабелла сжала губы, давая понять, что эта тема ей неприятна, но не тут-то было.
- Он тревожился за вас, не зная, живы ли вы или нет. Именно желание отыскать вас побудило его решиться атаковать Тортугу. Если бы вы хоть как-то дали о себе знать...
Говоря это, лорд Уэйд в открытую изучал Арабеллу. Его взгляд скользил по ее изящной фигурке, отмечая как выгодно кремовый шелк платья подчеркивает изгибы тела, в то время как чутье и опыт позволяли ему мгновенно улавливать произошедшие в молодой женщине перемены. От всего ее облика исходил ореол пробудившейся чувственности: движения, прежде порывистые, приобрели плавную грацию, выражение карих глазах также было иным, и это будоражило Уйэда. В его воображении мелькали картины, одна соблазнительнее другой, и зависть к счастливому сопернику мешалась в нем с вожделением.
- Боюсь, что это только подстегнуло его жажду мести и привело к еще более печальным результатам.
Уйэд сокрушенно покачал головой:
- Что уж может быть еще печальнее. Кстати, если мне не изменяет память, вы и ваш супруг принадлежите к разным конфессиям.
- У вас прекрасная память, это действительно так.
- Кто же регистрировал брак?
- Наш брак был заключен на корабле, с соблюдением всех формальностей, - в голосе Арабеллы прорезалось негодование. Ей с самого начала не нравился ни тон лорда Уэйда, ни откровенные взгляды, устремленные то на ее губы, то на грудь, и которые оставляли у нее ощущение, что она стоит перед ним обнаженной. Однако, она догадывалась, что он просто хочет вывести ее из себя и поэтому, справившись со своими эмоциями, проговорила: - Вы сами сможете в этом убедиться, если подниметесь на борт «Атропос». Думаю, капитан Волверстон любезно покажет вам запись в судовом журнале.
Воспоминания об одноглазом головорезе вызвали у лорда Джулиана внутренне содрогание и он быстро сказал:
- Уверен, что так и есть, - он помолчал, а потом вкрадчиво добавил: - Но ведь тогда ваш брак может быть признан недействительным...
- Это ни в коей мере не должно волновать вас, лорд Уэйд!
- Оставим это, - Уэйд небрежно взмахнул кистью руки. Но он был не в силах удержаться еще от одной шпильки: - В любом случае, записка с просьбой не искать вас могла если не успокоить ваших близких, то хотя бы уменьшить их тревогу.
- Записка?
- Конечно. Ваша история достойна быть воспетой менестрелями. Прекрасная дева, и благородный разбойник. Не в силах бороться со своим чувством, она решается на побег...
- Ваши умозаключения далеки от истины, лорд Уэйд, - отрезала Арабелла.
Он едко усмехнулся:
- Но разве ваш новый статус не доказывает, что похищение было с вашего ведома?
- Полагаю, излишне напоминать вам, что у вас нет ни права, ни оснований ждать от меня каких-либо объяснений.
- Разумеется, у меня нет такого права, миссис Блад. Вот только что было бы, если бы бурные морские волны не принесли ваш корабль прямиком к разбитой штормом «Куин Мэри»... - прошипел его светлость, решивший во чтобы то ни стало оставить последнее слово за собой.
Арабелла не ответила, она смотрела за спину лорда Уэйда и, обернувшись, тот замер: губернатор Блад, убийственно элегантный в своем черном камзоле, неторопливо шел к ним.
- Возможно, я смогу дать исчерпывающие ответы на все ваши вопросы, милорд?
В обманчиво спокойном голосе Питера было нечто такое, что вместе с облегчением от того, что неприятный разговор с Джулианом Уэйдом закончен, Арабелла почувствовала тревогу.
- Право, в этом нет никакой нужды, ваше превосходительство,- процедил лорд Уэйд,
Инстинкт говорил ему об опасности, однако норов не позволял признать свое поражение. Он надменно выпятил подбородок, а его пальцы стиснули набалдашник трости, как будто это был эфес шпаги.
- Питер, лорд Уэйд слишком ошеломлен нашей внезапной встречей, - поспешила вмешаться Арабелла, - Ради дружеской беседы он даже пренебрег важными делами, которые ждут его, - она перевела взгляд на Уэйда: - Мне негоже и дальше злоупотреблять вашим вниманием, милорд.
Уэйд бросил взгляд на Блада, и в его глазах мелькнула ненависть, а губы презрительно скривились. Но усилием воли придав лицу безразличное выражение, он нарочито медленно поклонился и пошел в сторону выхода .
- Чего хотел этот хлыщ? - негромко спросил Блад у жены.
- Лорд Уэйд усомнился в законности нашего брака, - Арабелла не скрывала своего беспокойства: - Понимаешь, он сказал, что брак... можно опротестовать.
- Не волнуйся, душа моя, - Блад пристально смотрел вслед Уэйду: - я досконально все выясню. Не стоит позволять сомнениям терзать его светлость.
Встречи и расставания
читать дальше
Всего понемножку... и даже немного экшна
— Чем ты теперь займешься, Нат? — Волверстон настороженно и выжидательно смотрел на полулежавшего в подушках друга.
— Я думал о Бриджоутере. О моих... что остались там.
— И что надумал?
Нат неопределенно повел левым плечом. Уже с неделю, как письмо его родным отправилось в Англию, но ответ, если и будет, придет нескоро. Он сам быстрее доберется до дому. С каждым днем ему становилось все лучше, однако странное ощущение зыбкости всего окружающего не покидало его. Это ощущение не нравилось ему, Нат старался подавить его, списывая все на последствия контузии.
Он знал, что желает услышать Нед, но вместо ответа задал встречный вопрос:
— Сам-то ты что решил?
— «Атропос» готова выйти в море хоть завтра.
— Уверен, что это верное решение?
— Как в том, что у меня один глаз, — огрызнулся старый волк.
— Вернешься на Тортугу?
— Тортуга или нет, видно будет. Ну а ты-то? — не отступал Волверстон. — Ремонт «Элизабет» почти закончен. Да и ты через пару недель поднимешься на ноги.
— А капитан?
— Что капитан? Если помнишь, он уже не капитан, а господин губернатор. А я и раньше не собирался и теперь не собираюсь спину гнуть. Ни перед кем.
Волверстон угрюмо насупился под испытующим взглядом Хагторпа. Его разговор с Бладом состоялся как раз накануне, и не слишком обрадовал старого волка. Впрочем, иного результата он не ждал...
...Он подошел к наблюдающему за ремонтом «Арабеллы» Питеру и едва ли не вместо приветствия поинтересовался, где его люди могут набрать пресную воду.
— Я надеялся, ты передумал, Нед, — заметил Питер, внимательно глядя на него.
— С чего бы мне передумать, — пробурчал тот, — ждал, пока ребята подштопают свои шкуры.
— И что дальше?
— Знамо дело — буду гонять испанцев.
— Ситуация изменилась. За тобой будут охотиться не только испанцы. Любой английский капитан вздернет тебя на рее за нападения на корабли союзников.
— Значит, постараюсь не попадаться им в руки, — выпятил челюсть Волверстон.
— Каперская грамота могла бы защитить тебя. А у меня есть полномочия выдать ее.
Нед задумался, но потом покачал головой:
— Нет, Питер. Не спорю — заманчиво, но пожалуй, я откажусь.
— Твоему упрямству может позавидовать осел, — с прорвавшимся раздражением проговорил Блад
.
— Что поделать, ваше превосходительство, — хмыкнул старый волк, — А то, чего доброго, подведу вас.
Губы Блада сжались, помолчав, он негромко добавил:
— Если тебя захватят как пирата и в цепях приволокут ко мне, я уже ничем не смогу помочь тебе.
Волверстон с вызовом глянул на него:
— Мне, может, самому башку в петлю сунуть? Чтобы твои руки остались чистыми? — однако, увидев в глазах своего бывшего капитана гнев, он вздохнул: — Брось, Питер. Ты же знаешь, служба не по мне.
— А ты не задумывался о том, чтобы осесть на берегу?
— Если ты намерен убедить меня вернуться к праведной жизни...
— Тебя убедишь, — усмехнулся Блад, и сказал уже другим, суховато-деловитым тоном: — За водой можете отправиться к востоку от Порт-Ройяла...
...Волверстон недовольно мотнул головой. Черт побери, он еще на Тортуге считал, что ему больше не по пути со старыми друзьями, и даже надрался по этому поводу в ночь перед выходом «Атропос» в море, чего прежде никогда не делал. Однако потом дьявол принес ямайскую эскадру. Но и тогда Нед собирался всего лишь «проводить» Блада и Хагторпа, а в итоге снова застрял в Порт-Ройяле на две недели, уже не говоря о том, что потерял в бою треть команды.
Осенью прошлого года, уходя на старой контрабандисткой посудине, он был уверен, что никогда по доброй воле не ступит больше на землю Ямайки. Кто бы мог подумать, что ему еще дважды придется побывать здесь. Конечно, на то была причина. Но сейчас-то все. Разве что его приволокут в цепях, как сказал Питер. Под ясны очи господина губернатора, который без колебаний отправит бывшего соратника к месту вечной стоянки на пирсе казней. Нед скрипнул зубами. Проклятое место! Ямайка раз за разом притягивает их к себе как... тут его мысль споткнулась на мгновение, но затем он упрямо проговорил вслух:
— Как труп — мух.
— Какой труп? — недоуменно переспросил Хагторп.
— Свежий, — буркнул Волверстон, — Так... пришло вдруг на ум. В общем, пара дней у тебя еще есть, Нат. Дольше на этом чертовом острове я торчать не собираюсь. Уверен, многие из твоих парней не прочь еще раз попытать счастья...
— Нед, — твердо сказал Хагторп, — если кто-то из них желает идти с тобой, он волен сделать это.
С минуту они смотрели друг другу в глаза, затем Волверстон резко махнул рукой и встал с массивного табурета.
— Бывай, Нат, — криво усмехнулся он, — Доведется, так встретимся. Хотя тут как раз такой случай, что лучше бы не довелось.
Хагторп кивнул:
— И ты будь здоров, Нед.
Дверь стукнула за спиной старого волка, и Нат тяжело вздохнул. Волверстон выбрал, и этот выбор был давно известен. Но отчего-то под ложечкой паршиво сосало. И что же выбирать ему самому? Но долго предаваться раздумьям ему не дали.
— Месье Хагторп?
Нат вздрогнул и воззрился на черноволосую девушку с корзинкой в руках, вошедшую так тихо, что не услышал. За ней шел слуга-мулат с еще одной корзиной. Остановившись посреди комнаты, неожиданная посетительница указала на небольшой стол у окна. Слуга придвинул его к кровати, и девушка принялась выгружать из корзинки горшочки и свертки, щебеча при этом:
— Меня прислала мадам Арабелла... Велела мне проведать вас...
Приподняв бровь, Нат наблюдал за сим действом. Он уже узнал ее: француженка, горничная жены Блада, он видел ее в Кайоне. По английски она говорила бойко, но с заметным акцентом.
— Мадемуазель... — Хагторп кашлянул.
— Жаннет, — певуче сказала горничная, — Меня зовут Жаннет, месье Хагторп.
— Хорошо, Жаннет, — он усмехнулся и кивнул на стол: — Что это? Его превосходительство и так позаботился, чтобы раненых хорошо кормили.
Кажется, она растерлась.
— Это готовил месье Бен. Вы ведь знаете его? О, конечно же, знаете... Его кулинарный талант недооценивают...
Ароматы от горшочков исходили вправду аппетитные, и, устраиваясь в подушках поудобнее, Нат задумался о недооцененности стряпни стюарда Блада. Что там им приходилось есть в походах? На его взгляд, особых изысков не было, но он сказал:
— Охотно верю.
— Ох, ваша рука! — спохватилась Жаннет. — Если вы не возражаете, я помогу вам... мне приходилось ухаживать за больными.
— Зачем тебе, Жаннет? — удивленно спросил Хагторп
Щеки девушки заалели и она опустила голову:
— Так я смогу отблагодарить вас... хоть немного.
Он удивился еще больше:
— И когда же я успел заслужить такую признательность?
— Вы меня совсем не помните, месье Хагторп? — Жаннет теребила край передника, не поднимая на Хагторпа глаз. — Я работала у мэтра Клода, в «Золотом дублоне»... — поскольку он молчал, она добавила совсем тихо: — В тот день в Кайону пришел шлюп Длинного Билла...
Тогда Нат внимательнее вгляделся в ее лицо, и понял, почему девушка казалась ему смутно знакомой еще на палубе «Арабеллы». В его памяти всплыл ноябрьский вечер...
...Время от времени Хагторп захаживал в «Золотой дублон», ему нравилась относительно спокойная атмосфера заведения. А сегодня у него была еще одна причина остановить свой выбор на этом кабачке. До того Хагторп уже успел заглянуть в таверну «У французского короля» и обнаружил там Питера Блада, играющего в кости с капитаном Легранде и его парнями. Хагторпу Легранде не нравился, да и Питер прежде чурался подобных компаний. Но то было прежде. После возвращения из Порт-Ройяла капитана Блада как подменили.
Хагторп с порога заметил, что капитан пьян, и с беспокойством подумал, что похоже это становится для Блада обыкновением. Все же он подошел к столу, за которым с хохотом и бранью на кон ставились суммы, показавшиеся бы целым состоянием какому-нибудь захудалому дворянчику Старого Света. Момент был не самый удачный, но сезон дождей заканчивался, и у Ната появились кое-какие соображения насчет того, чем можно было бы заняться. Он решил изложить их Бладу или хотя бы добиться, чтобы тот сказал, когда именно они смогут поговорить.
Впрочем, его намерение не увенчалось успехом. Глаза Блада блестели нехорошим лихорадочным блеском, и в них не промелькнуло ни малейшего интереса к тому, что говорил Хагторп.
— Это прекрасно, но мы обсудим все позже — отмахнулся он, не дослушав.
— Когда? — упрямо спросил Хагторп.
— Завтра... или на днях, — Блад отвернулся и крикнул: — Легранде! Почему бы нам не удвоить ставку?
Раздраженный Хагторп мысленно чертыхнулся, подозревая, что разговора не будет ни завтра, ни на днях. Оставаться в таверне ему расхотелось. На выходе он столкнулся с Дайком.
— Капитан здесь? — хмуро спросил тот.
— Здесь, — так же хмуро подтвердил Хагторп.
— У Кристиана к нему дело... — начал было Дайк и умолк, глядя поверх плеча Хагторпа.
— Думаю, Кристиану придется подождать со своим делом, — с кривой усмешкой заметил Хагторп.
Выругавшись, Дайк сплюнул.
— Нам тоже стоит пропустить по стаканчику, Нат, — буркнул он.
— Можно и пропустить, — согласился Хагторп. — Неподалеку есть одно уютное местечко.
Так они оказались в «Золотом дублоне». Но этот вечер явно не задался. Еще на подходе к кабачку они услышали громогласные проклятия, а когда вошли вовнутрь, Хагторп поморщился: за большим столом в центре зала в гордом одиночестве сидел капитан шлюпа «Альбатрос», Длинный Билл, и с его губ срывались настолько забористые ругательства, что прочие посетители время от времени прерывали свои разговоры и косились в его сторону.
— Вот те раз, — протянул Дайк, — Давненько его не было на Тортуге. Уж думал — вздернули. Или свои же прирезали...
— Что нам до него? — Хагторп кивнул на дальний угол зала. — Сядем вон там.
Длинный Билл, долговязый мужчина средних лет, с изуродованным шрамами лысой головой, был то ли англичанин то ли голландец. И он ничем бы не отличался от других представителей буйного берегового братства, если бы не одна его особенность: если ему случалось перебрать с ромом, он становился подвержен вспышкам беспричинной ярости и жестокости. Говорили — это началось после того, как краснокожие дикари Северных территорий чуть было не сняли с него скальп, захватив его и часть команды в плен, когда «Альбатрос» пристал к берегу, чтобы пополнить запасы пресной воды. Как Биллу удалось спастись — никто не знал, но с той поры находилось мало желающих спорить с ним или еще как-то вставать у него поперек дороги, когда он был во хмелю. От неминуемой мести и гибели его спасали звериное чутье и удачливость: однажды Длинный Билл обманул Смерть — и она будто не замечала его больше.
Судя по стоящей перед ним пустой бутылке, Билл уже какое-то время сидел в «Золотом дублоне», однако пока все было тихо-мирно.
— Чего желают месье? — прозвучал звонкий голос.
Возле стола, который облюбовали Хагторп и Дайк, стояла большеглазая служаночка.
— Бутылку бургундского, — сказал Хагторп.
Девушка удивленно приподняла тонкие бровки, а Дайк присвистнул.
— Что, мэтр Клод не держит вина? — усмехнулся Нат. Потянувшись к поясу, он достал горсть серебряных песо и бросил деньги на стол.
— У мэтра Клода богатый погребок, уступающий разве что таверне «У французского короля», — возразила служанка. — Месье желают еще что-нибудь?
— Твой поцелуй в придачу, красавица, — засмеялся Дайк, пытаясь приобнять ее.
Девушка, одарив их лукавой улыбкой, ловко вывернулась из его рук и ушла.
Дайк хмыкнул, поглядывая на своего товарища:
— Неожиданный выбор, Нат.
Но Хагторп не ответил, его внимание привлек Длинный Билл, который поднялся и, с глухим ворчанием выбравшись из-за стола, побрел к выходу. Однако на полпути пират остановился и обвел кабачок мутным взглядом. Неизвестно, что заставило его изменить свои первоначальные планы, но он развернулся и направился к двери возле стойки, за которой только что скрылась служанка.
окончание в комменте
Беты (редакторы): momond, NaToth,
Фэндом: Сабатини Рафаэль «Одиссея капитана Блада»
Персонажи: Питер/Арабелла, Джереми Питт, Волверстон, лорд Уэйд, полковник Бишоп, Хагторп и др.
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Джен, Ангст, Флафф, Драма, AU
Описание: Серия зарисовок, продолжающих макси "Только ты", от флаффа до драмы
Посвящение:
Читателям, чьи теплые отзывы вдохновили меня на продолжение
На следующий день
читать дальше
агнст и немного гета
Потолок над головой грязно-серого цвета. Он покачивается и норовит подернуться зыбью. Как море. Неприветливое северное море. Штукатурка местами облетела, а длинная извилистая трещина кажется Хагторпу похожей то на Эйвон, то на Риу-Негру. Но ему грех жаловаться — госпиталь переполнен, а он лежит в отдельной комнатушке, пусть и размерами меньше его каюты в бытность лейтенантом Королевского флота. Хагторп старается удержать взглядом колеблющуюся трещину, но это не так-то просто. В голове, как на деревенской ярмарке, устроили состязание молотобойцы, а сломанные ребра немилосердно казнят при каждом вздохе. Но больше всего донимает правая рука. В полузабытьи она представляется огромной и будто деревянной...
«Все закончилось, Нат, мы победили!» — слышит он взволнованный голос Джереми Питта.
Все закончилось, но к этому надо еще привыкнуть... Он переводит взгляд на сидящего возле постели Питта. Его рука — тоже правая — в лубках. Хагторп уже знает про отчаянную храбрость штурмана, ринувшегося на француза. С саблей против топора... Пожалуй, Питер обязан Джереми жизнью. Хагторп хмыкает: тогда получается, что и он сам — тоже.
«А Питер теперь важная птица».
Питер — в гудящей голове Хагторпа пока не утвердилось, что теперь ему следует обращаться к своему капитану «Ваше превосходительство», — так вот, Питер заглянул в госпиталь сегодня утром. Несмотря на все заверения присматривающего за ранеными врача, он сам сменил повязки, и от Ната не укрылось, как озабоченно он хмурился при виде воспалившихся ран. Однако, заметив в глазах раненого вопрос, Блад высказал надежду, что все обойдется, и Хагторп не потеряет ни руку, ни способности ею владеть.
Плохой был бы из него наемник. Впрочем, наниматься на службу к голландцам нет нужды: призовых денег хватит с лихвой. На французских кораблях оказалось немало добра, и лорд Уиллогби сдержал слово — пятая часть будет поделена среди корсаров. Тех, кому посчастливилось уцелеть, — а это едва ли половина людей капитана Блада...
Нет, все-таки чертовски здорово ощущать себя живым!
«И самое главное — мы можем вернуться домой! Домой — понимаешь, Нат?! Тот лорд, которого мы подобрали на «Куин Мэри» сказал, что никто не будет нас преследовать...» — в глазах Джереми ликование мешается с растерянностью, и вдруг в его взгляде появляется тревога.
Домой... Знать бы, что ждет их дома. Черт, неужто прошло всего четыре года? Под ярким небом Вест-Индии время течет как-то иначе. Хагторп готов поклясться, что прошли все десять. Вот даже корабли взять... А, ладно, об этом сейчас точно не стоит думать.
...В Бриджуотере у него оставались мать и сестра, и тревога за них не переставала терзать его. Что с ними случилось после подавления мятежа?
А еще была Маргарет — Маргарет Аддерли, с волосами цвета осенних листьев. Ее отец не слишком обрадовался сватовству Ната: пусть земли Хагторпов приносили небольшой, но стабильный доход, однако слишком неверна судьба тех, кто связывает себя с морем. В конце концов Томас Аддерли дал свое согласие, но объявить о помолвке они не успели...
Тяжкий труд и плети надсмотрщиков притупили отчаяние, разъедавшее душу. Однако оно нахлынуло с новой силой, когда Хагторп понял, что даже вырвавшись с Барбадоса, он не сможет вернуться в Англию. Он загнал свою тоску вглубь, а затем — затем было упоение нежданной свободой и яростью сражений...
Хагторп пытается мысленно представить себе лицо Маргарет и не может: их будто разделяет пелена дождя. Что стало с ней? Скорее всего, у почтенного мистера Аддерли все благополучно, ведь он не одобрял и не поддерживал восстание Монмута. А Маргарет, она что — вышла замуж? А может, и вовсе уехала из Сомерсета?
Почти четыре года он старался не думать о ней. Забыть. И черты ее лица утратили четкость, растворились в бесконечной череде лиц других женщин. Бойкие обитательницы Тортуги, которые щедро дарили свою благосклонность удачливым корсарам, смешливые темноглазые индеанки с узкими ладошками... Чего уж тут лукавить — были среди них и те, чьи прелести не оставляли его равнодушным, а поцелуи пьянили, как вино.
...Вот только волосы Маргарет, падающие на шею мягкими завитками, и вспыхивающие в них солнечные искры...
«Я пойду, и так тебя заболтал», — говорит Джереми и смотрит виновато.
Хагторп осторожно кивает, стараясь не потревожить присмиревших молотобойцев.
Но можно же отправить письмо... Письмо! Он криво усмехается: настолько эта простая мысль кажется ему странной. К этому тоже надо привыкнуть. Завтра же он попросит кого-нибудь написать его родным.
Держать глаза открытыми становится тяжело, однако напоследок Хагторп вновь отыскивает взглядом трещину на потолке и решает, что все-таки она похожа на Эйвон.
Арабелла: утро
читать дальше
Флаааафффф
Миссис Блад улыбнулась, не открывая глаз: уже неделя как они в Порт-Ройяле, а в момент пробуждения ей все еще казалось, что кровать слегка покачивается.
«Не удивительно — после длительного времени, проведенного на корабле, — сказал ей Питер, когда она удивилась такой странности, и добродушно усмехнулся: — моя леди превратилась в заправского моряка»
Питер... В груди сладко замерло при воспоминании о прошедший ночи. Пылкая страсть, сочетавшаяся в нем с бесконечной нежностью, поражали Арабеллу. Но она сама — как может она быть столь смелой и... требовательной? Молодая женщина почувствовала, как к щекам приливает кровь. Непостижимым образом мужу удавалось заставить ее отринуть всяческую стыдливость, и с каждым разом все было еще чудеснее...
Да уж, жеманные кумушки вроде миссис Крофорд были бы шокированы, узнай они, как ведет себя в спальне супруга нового губернатора. Арабелла тихонько рассмеялась, представив себе лица почтенных матрон Порт-Ройяла. Для их нервов было непростым испытанием уже то, что губернатором острова стал пират.
Не поворачивая головы, Арабелла коснулась рукой постели рядом с собой: конечно, Питера уже нет, но простыни хранили тепло его тела — значит, он встал совсем недавно. Она считала, что спит чутко, однако Питер обладал способностью двигаться настолько бесшумно, что она никогда не чувствовала, когда он уходил.
«Солдатская привычка» — смеялся он.
Арабелла открыла глаза. Раннее утро, солнечные лучи еще только начали пробиваться скозь кроны росших возле окон деревьев, но если она собирается застать мужа, самое время звать мадемуазель Лагранж и одеваться. Накануне к ней обратилась миссис Линдслей, вдова лейтенанта-артиллериста, которая из-за неточностей в документах не могла получить содержание, полагающееся семье погибшего. Положение ее было отчаянное, а чиновничью проволочки грозили затянуться надолго, и несчастная женщина просила губернатора Блада вмешаться. Вчера у Арабеллы не получилось завести разговор на эту тему, но возможно, ей удастся поговорить сейчас. Она села на кровати и протянула руку к колокольчику для вызова прислуги, стоявшему на прикроватном столике.
Жаннет была ранней пташкой и появилась чуть ли не прежде чем миссис Блад опустила колокольчик обратно на столик. Пока горничная расчесывала ее волосы, Арабелла задумчиво смотрела на свое отражение в зеркале.
...В доме радушной миссис Фейрфакс они провели всего два дня, ожидая когда в резиденции губернатора подготовят апартаменты. Блад предпочел оставить в неприкосновенности личные покои своего предшественника, в итоге после небольшой перестановки они разместились в комнатах, где Арабелла жила раньше. В ее спальне вся мебель была прежней, только узкую кровать заменили на другую — роскошную, с балдахином и позолоченными резными столбиками.
Однако ощущение безграничного счастья Арабеллы омрачало то, что эскадра до сих пор не вернулась, и судьба ее дяди все еще была неясной. Питер выражал уверенность, что Уильям Бишоп сможет отправиться на Барбадос и уж во всяком случае избежит слишком сурового наказания. Арабелла была ему благодарна, хотя от мысли о том, что было бы, если корабли капитана Блада вступили бы в бой с Ямайской эскадрой, у нее сжималось сердце.
Вчера, по случаю вступления в должность нового губернатора, в резиденции состоялся прием. Для торжества Арабелла выбрала элегантное платье в лиловых тонах, с четырехугольным вырезом лифа, украшенным изящными кружевами необычайно тонкой работы. Хотя маленький упитанный мистер Лав, владелец лавки, божился, что платье «вот только что» доставили на корабле, пришедшем из Бристоля, Питер хмыкал и задавал неудобные вопросы, справедливо подозревая наряд во французском происхождении, а мистера Лава — в связи с контрабандистами, и заставляя взопревшего торговца еще более рьяно доказывать свою правоту.
Эта сцена позабавила Арабеллу и неожиданно помогла ей справиться с волнением, которое она невольно испытывала перед встречей с избранным обществом Порт-Рояйла, - ведь ее появление вызвало толки — не могло не вызвать. Однако, все прошло спокойнее, чем она думала.
Опираясь на руку мужа, миссиc Блад вошла в Главный зал резиденции, заполненный приглашенными. К губернаторской чете немедленно направилась пухленькая миссис Мэллэрд, за ней величественно плыла высокая миссис Крофорд, и Питер слегка сжал пальцы Арабеллы.
— Удачи, миссис Блад в битве с этими двумя галеонами, — шепнул он, — Если потребуется помощь...
— Ваше превосходительство, вашей супруге не пристало малодушно спускать флаг при первых признаках опасности, — в тон ему ответила Арабелла.
— Я пришлю абордажную команду, если замечу что дамы чересчур наседают, — Блад отпустил ее руку и с улыбкой склонился перед женщинами, затем его обступили офицеры форта и несколько человек из числа влиятельных плантаторов Ямайки.
— Миссис Блад! О, какая радость! — в пронзительных глазках миссис Мэллэрд было жгучее любопытство. На мгновение она замялась, потом покачав головой продолжила: — Ох... все... так необычно... Мы волновались за вас.
— Благодарю вас, миссис Мэллэрд, — сдержанно ответила Арабелла, — Я тоже рада видеть вас и сожалею, что доставила вам беспокойство.
По лицу супруги майора было видно, что ей не терпится обрушить на Арабеллу град вопросов, однако в этот момент в разговор вступила миссис Крофорд.
— Моя дорогая, — протянула она. — Я же в свою очередь сожалею, что в решающий час рядом с вами не оказалось ни ваших родных, ни какой-либо благочестивой, пользующейся уважением женщины.
— О чем вы, миссис Крофорд? — подняла брови Арабелла.
— Ну как же... миссис Блад. А кто наставлял вас перед браком? — миссис Крофорд неодобрительно поджала губы.
Арабелла куснула губу, пытаясь сохранить выдержку. И, весьма кстати припомнив обстоятельства брака самой миссис Крофорд, о которых однажды ненароком услышала, с искренним недоумением в голосе любезно осведомилась:
— А разве вам самой потребовалось наставление? И тем не менее, вы явили собой образец достойной жены и благополучно произвели на свет двух сыновей, — она со стуком захлопнула веер, которым обмахивалась и добавила: — Здесь невыносимо душно. Прошу меня извинить.
На впалых щеках миссис Крофорд проступили красные пятна. Провожая удаляющуюся миссис Блад недружелюбным взглядом, она прошипела:
— Возмутительно!
Она не ожидала такой дерзости от «заблудшей овечки», как она про себя успела прозвать Арабеллу с тех пор, как узнала, что та вернулась — вернулась женой авантюриста, пирата, по прихоти лорда Уиллогби назначенного вместо полковника Бишопа губернатором острова.
Нельзя сказать, чтобы манеры Уильяма Бишопа и его методы управления Ямайкой приводили миссис Крофод в восторг, но тот факт, что Арабелла была его племянницей... И откуда этой девчонке вообще известно, что Элис Крофорд без родительского благословения венчалась со своим супругом, который был тогда всего лишь молодым лейтенантом без гроша за душой и с неясными перспективами? Однако общность их с миссис Блад судеб вызвала у пожилой леди только раздражение. Генри Крофорд оказался хорошим мужем и добрым христианином, хотя и не без некоторых слабостей, но по прошествии многих лет она пришла к твердому убеждению, что чувственные порывы, свойственные юности, ведут к гибели.
Миссис Мэллэрд пожала плечами: у нее было доброе сердце, и она непритворно сокрушалась об участи мисс Бишоп, когда та пропала. К тому же, хотя жаркий климат Вест-Индии сказался на нраве почтенной женщины, добавив ей бесцеремонности и сварливости, но она не утратила здравомыслия и ни на минуту не забывала, что продвижение по службе ее супруга зависит о расположения его превосходительства.
Арабелла не подозревала обо всех этих сложных переживаниях. Глубоко дыша, она стояла на террасе. Однако досада быстро прошла, словно растворившись в воздухе, который был напоен сладким и пряным ароматом цветов, особенно усиливающимся к вечеру. Иронично напомнив себе, что обещала мужу проявить стойкость, она вернулась в зал. Обе дамы уже улыбались, правда у миссис Крофорд улыбка была довольно натянутой. На том, собственно, все и закончилось...
… Жаннет уложила ее волосы в затейливую прическу и отступила в сторону. Встретившись глазами с горничной, Арабелла спохватилась:
— Жаннет, мой муж еще здесь?
— Его превосходительство был в столовой.
— Мне стоит поторопиться.
Арабелла порывисто встала и тут же оперлась рукой о столешницу. Пол ощутимо качнулся под ее ногами, как будто она и в самом деле была на корабле.
— Мадам Арабелла! — воскликнула горничная, — Вам нехорошо?
— Все в порядке, Жаннет. — через силу улыбнулась Арабелла.
— Вы ужасно бледны, я позову месье Блада!
— Возможно, ты перестаралась со шнуровкой... Не нужно его тревожить, все пройдет... сейчас, — она попыталась вздохнуть, но не смогла, изнутри поднялась дурнотная слабость, и в глазах потемнело. Со стуком на пол упала щетка для волос: — Какая я неловкая...
— Мадам Арабелла!
Губернатор Блад с самого утра намеревался отправиться в порт, где продолжился ремонт кораблей. «Элизабет» пострадала в бою не столь серьезно, и в первую очередь его заботило, удастся ли восстановить «Арабеллу». Все это время корсары работали, как проклятые.
Те из них, кто не желал переходить на английскую службу, — а это в основном касалось Волверстона и команды «Атропос» — вольны были в любой момент покинуть Ямайку. Таковы были условия заключенного с лордом Уиллогби соглашения. Сказать по правде, Блад ожидал, что Нед уйдет из Порт-Ройяла сразу после того, как подлатает «Атропос», но отчего-то старый волк медлил, и его люди надрывались наравне с остальными.
Палубу «Арабеллы» очистили от обломков рангоута, пушки выгрузили в шлюпки и перевезли на берег, а под огромную пробоину в носовой части подвели пластырь из свернутой в несколько слоев парусины. Затем сняли стеньги и освободили трюмы от балласта. Сегодня сам корабль также должны были вытащить на берег, и Блад хотел бы присутствовать при этом.
Он садился в карету, когда крик Жаннет остановил его.
— Месье Блад! Подождите! Подождите!
— Жаннет? — удивился Питер, увидев спешившую к нему перепуганную горничную , — Что стряслось?
— Мадам Арабелла... — выдохнула Жаннет, — она лишилась чувств!
Блад соскочил с подножки кареты и побежал к дому, на ходу слушая сбивчивые объяснения Жаннет. В коридоре им попался Бен
— Бен, мою сумку — в спальню, — отрывисто приказал ему Блад.
Дверь спальни была распахнута. Блад бросился к распростертой на полу Арабелле и, с беспокойством вглядываясь в бледное лицо жены, взял ее за руку.
« Неужели вернулась лихорадка?»
Звякнул металл — это Бен поставил рядом с ним сумку с лекарствами и инструментами.
— Я уже распустила шнуровку, месье Блад... — потеряно сказала Жаннет, — Это по моей вине.
— Вот уж эти корсеты, — с досадой пробормотал Питер, — Надеюсь, ничего более серьезного. — Он пытался унять дрожь в пальцах, считая пульс и перевел дух, когда понял, что сердце Арабеллы бьется ровно, хотя и чуть слабее, чем следовало бы. Горничная всхлипнула, и он строго добавил: — Ну же, соберись. Дай мне флакончик с солями.
Он, не глядя, взял протянутый флакон и поднес к лицу Арабеллы. Она поморщилась и дернула головой, затем, глубоко вздохнув, открыла глаза.
— Ну, что случилось, милая? — вполголоса спросил Блад, — Зачем ты меня пугаешь?
— Я не знаю. Что-то голова... закружилась, — недоуменно ответила Арабелла.
Она попыталась приподняться, но Блад пресек эту попытку, слегка сжав ее плечи:
— Нет, нет. Давай-ка так.
Он осторожно поднял жену на руки и, подойдя к кровати, уложил ее на покрывало.
— Бен, приготовь укрепляющий отвар. Тот самый, по моему рецепту.
Стюард попятился к двери, а Жаннет в растерянности застыла на месте, не зная, что ей делать. Кажется, она ожидала выволочки, и Питер сказал:
— Жаннет, я не сержусь на тебя, но побудь за дверью. Я позову тебя, если будет нужно. А, нет, оправляйся на кухню вместе с Беном, принесешь отвар.
— Питер, — запротестовала Арабелла, когда дверь закрылась, — но ведь все уже прошло!
— Миссис Блад, не нужно спорить с врачом, — непререкаемым тоном заявил Блад, садясь рядом с ней на кровать: — А теперь скажи мне: у тебя когда-либо бывали обмороки?
— Нет. Во всяком случае, не припомню.
— А головокружения?
— После лихорадки — нет. Хотя... в день сражения, но я просто испугалась, когда увидела «Атропос», а тебя не было... И вот вчера... — она замолкла и свела брови.
— Что — вчера? — поторопил жену Питер.
— На приеме, во время беседы с миссис Крофорд и миссис Мэллэрд, — рассеянно ответила Арабелла, — мне как будто перестало хватать воздуха...
Она вновь замолчала, что-то прикидывая в уме, и Блад, не сдержавшись, сердито пробормотал:
— Чертовы курицы...
— Пи-итер! — возмутилась Арабелла и вдруг залилась краской, — О... Ну да. Так и есть...
— она в волнении взглянула на мужа и прошептала: — Мне кажется, я знаю причину...
— Арабелла? — с недоверчивым изумлением в голосе произнес он.
— У тебя такое лицо... хм, забавное, — вдруг рассмеялась молодая женщина.
— Ошарашенное, ты хотела сказать? — пробормотал Питер, — Но... ты уверена?
— И это у меня спрашивает врач? — дерзко блеснула она глазами.
И тогда он тоже тихо и счастливо засмеялся, прижимая к себе жену:
— Подумать только! Ребенок!
— А что это вас так удивляет, мистер Блад? — Арабелла пристроила голову ему на плечо
— Никогда всерьез не задумывался, каково быть отцом. Полагаю, моему пришлось со мной не сладко, — усмехнулся он.
— У тебя будет возможность прочувствовать это — если наше дитя унаследует твой характер.
— Душа моя, неужели все так ужасно? — с напускным смирением протянул Блад.
— Представляю, каким несносным сорванцом ты был, — фыркнула Арабелла, — Бедная твоя матушка.
— М-да... зато девочка может унаследовать твою прелесть, дорогая... — он положил руку на ее живот, словно мог уже уловить биение новой жизни: — Теперь тебе надо отдыхать.
Выпей отвар и немного поспи.
— Сегодня вместе с другими женщинами я собиралась навестить раненых.
— Не так давно ты была тяжело больна, и я не хочу, чтобы ты навредила себе, — Блад ласково погладил живот жены.
— Прошло столько времени, я прекрасно себя чувствую! — возразила Арабелла, и в самом деле ощущая прилив сил.
Губы Питера сурово сжались, и она выпрямилась и возмущенно воскликнула: — Питер, я не намерена много месяцев лежать в постели, ожидая, когда нашему ребенку придет срок родиться!
— Я считал, что у тебя больше благоразумия, — укоризненно сказал он.
С минуту она смотрела на мужа почти сердито, а затем мягко проговорила:
— В самом деле? Но что ты понимаешь под этим? Как по-твоему, благоразумно ли было спорить с тобой тогда... ночью или отправиться искать тебя в Кайоне?
— Я вовсе не это имел ввиду!
— Разумеется, нет, — согласилась Арабелла, — Но позволь тебе напомнить, что дамам свойственно лишаться чувств. Я крепче, чем тебе кажется, и Жаннет больше не будет так сильно затягивать корсет. Кстати — что бы ты сказал другой своей пациентке в такой ситуации?
— Посоветовал бы беречь себя, — Блад слегка усмехнулся: — Но ты права... Черт, я столько раз думал, что потерял тебя, — он покачал головой и спросил уже другим тоном: — В котором часу достойные леди собираются в госпиталь?
— В два пополудни. Но тебя, наверняка, ждут в десятке мест разом, — вздохнула Арабелла
— Это верно, однако я тоже собирался проведать раненых.
— А сейчас куда ваше превосходительство изволит направиться?
— В порт.
— Конечно. Ведь сегодня твой корабль... «Арабеллу» начнут ремонтировать.
Эта заминка не осталась незамеченной Бладом, и он внимательно посмотрел на жену:
— Уж не ревнуете ли вы, миссис Блад?
— Ничуть, — спокойно ответила она.
Блад хмыкнул.
— Что такое, мистер Блад?
— Ничего, ничего. Ты так очаровательна, когда ревнуешь...
— Я не ревную!
— … и когда сердишься...
— Ах, Питер, мне кажется или ты вправду смеешься надо мной?
— Как я могу? — шепнул он, вновь притягивая ее к себе и целуя в уголок губ.
— Нечестно! — воскликнула Арабелла, с вызовом глядя на мужа: — Отпусти меня!
— Я не держу, — он засмеялся уже в открытую и в самом деле разжал объятия, но отстраняться ей не хотелось — отнюдь!
— Она значила для тебя так много.... и значит до сих пор. И это попросту глупо, — Арабелла пожала плечами, — но иногда у меня было ощущение, что она... наблюдает за мной, и я не могла понять, нравлюсь ли я ей или нет... Боже, ну что за вздор я болтаю...
— Вы поладите, — неожиданно серьезно сказал Питер.
Раздался робкий стук, и дверь распахнулась. В спальню вошла Жаннет с подносом в руках. Бен явно не терял зря времени, и помимо кувшинчика, над которым завивался пар, на подносе были поджаристые гренки, масло, мед и сыр.
— Ау вот и шедевры кулинарного искусства месье Бена, — чуть насмешливо заметила Арабелла.
Горничная потупилась, и поставив поднос на столик, начала наполнять чашку ароматным напитком.
— Да, Питер, сегодня утром я хотела обсудить с тобой кое-что. Я разговаривала с миссис Линдслей, вдовой лейтенанта Оливера Линдслея. Из-за путаницы в бумагах она не может получить жалование погибшего мужа.
— Хорошо, я разберусь с этим.
— Как здоровье капитана Хагторпа?
Лицо Блада озарила радостная улыбка:
— Ему лучше, гораздо лучше. Теперь я уверен, что его руку удастся спасти.
Жаннет вдруг ойкнула и принялась дуть на пальцы.
— Что еще, Жаннет? — вздохнул Блад. — Обожглась?
— Совсем чуточку, отвар все еще очень горячий...
— Ну, раз серьезно пострадавших нет, я вас оставляю на попечение Бена. Арабелла, я велю ему сопровождать тебя, — предупреждая возможные возражения жены, Питер добавил: — Так мне будет спокойнее.
Два губернатора
читать дальше
Драма
Через десять дней после боя с французами на горизонте появились корабли Ямайской эскадры. Марсовые «Императора» издали заметили, что форт разрушен, и для всех стало очевидно, что в отсутствие эскадры город подвергся нападению. И первое, что приходило в голову собравшимся на шканцах офицерам — Ямайку атаковали французы. Мающийся тяжелым похмельем губернатор Бишоп, также поднявшийся на шканцы, даже ощутил, как проясняется в голове. С такого расстояния невозможно было понять, удалось ли отбить налет или захватчики разграбили Порт-Ройял. Но ситуация вырисовывалась крайне неприятная. Губернатор последними словами поносил Питера Блада, виня проклятого пирата и в этой беде и обещая все муки ада — пусть только попадется. У него была еще одна причина пыхать злобой: его племянница, Арабелла, которую он рассчитывал отыскать в Кайоне...
...Мисс Бишоп хватились поздно вечером, когда Джилл пришла приготовить свою госпожу ко сну. Происшествие было из ряда вон выходящим: из охраняемой резиденции пропала племянница губернатора! Взбешенный Бишоп распорядился перекрыть выход из порта и прочесать Порт-Ройял, не пропуская ни одного притона, а также немедленно известить о пропавшей девушке другие поселения Ямайки. Поиски не дали результатов — Арабелла бесследно исчезла.
Неделя шла за неделей, но никаких сведений о ней не поступало, и никто не присылал требования о выкупе, чего с внутренним содроганием ожидал Бишоп. Он даже нанял надежного человека, обладающего большим опытом в такого рода делах, но все, что тому удалось выяснить — Арабеллы Бишоп нет на Ямайке. Косвенно это подтвердил один из солдат форта, который припомнил, как незадолго до объявления тревоги в море вышел рыбацкий баркас.
Из Европы тем временем приходили не самые радостные известия. В начале марта на Ямайке узнали о восшествии на английский престол Вильгельма Оранского и вслед за этим — о начавшейся войне. И губернатор Бишоп, и лорд Уэйд были весьма удручены неизбежностью грядущих перемен.
Однажды вечером, когда оба сидели за бутылкой канарского в гостиной губернатора, Уэйд завел разговор об исчезнувшей мисс Бишоп и высказал предположение, что, возможно, она знала о готовящемся похищении. На эту еретическую мысль Бишоп ответил шквалом ругательств.
Уэйд, морщась, переждал, когда ему представится возможность вставить хотя бы слово, а затем изложил свои соображения насчет мисс Бишоп и капитана Блада.
Казалось, губернатора хватит удар. Его лицо приобрело насыщенный багровый свет, и на несколько минут он лишился дара речи.
— Ваше превосходительство, — протянул Уэйд, с преувеличенным вниманием разглядывая свои холеные ногти, — ваши чувства понятны, но вряд ли это может помочь горю. Если мисс Бишоп увезли с Ямайки, то почему бы вам, в свою очередь, не отправиться за ней?
Скучающий тон, как ни странно, подействовал на губернатора как ведро холодной воды, вылитой ему на голову. Он ошарашенно воззрился на Уэйда:
— Куда? Разрази меня гром, если я знаю, где она!
— Право, гнев и самом деле затмил вам разум. Где, по-вашему, находится капитан Блад?
— Тортуга... — пробормотал Бишоп.
— Вот именно! Пиратское гнездо, сосредоточие разврата! Почему бы нам не атаковать Тортугу? Сил у нас предостаточно. Если вы, конечно, желаете этого... Да и война с Францией позволяет нам сделать это. Так вы отомстите Бладу и вернете свою племянницу.
— Но мы не знаем, там ли Арабелла! — идея лорда Уэйда становилась все более соблазнительной для Бишопа, однако он колебался. — Да и жива ли она еще?
— Мисс Бишоп пребывает в добром здравии, и она там, я почти уверен в этом. Подумайте сами, куда еще они могли податься? И в любом случае, победа добавит вам веса в глазах нового правительства — неизвестно, как оно поступит с губернаторами, назначенными при прежнем короле...
— Неблагодарная тварь, — рявкнул Бишоп, прервав его. — Если верно то, что вы подозреваете... Вот уж я побеседую с ней… по-своему! Когда я доберусь до нее, она пожалеет, что дожила до этого мига! Не-ет, ей и впрямь лучше оказаться мертвой, ведь теперь она бесповоротно скомпрометирована. А я уже надеялся... — он бросил быстрый взгляд на лорда Уэйда и вдруг без обиняков спросил: — Вас ведь интересовала Арабелла, милорд?
— Неужто вы предлагаете мне прикрыть позор мисс Бишоп? — губы его светлости скривились в циничной улыбке. — Мне, лорду и пэру?
— Перемены могут затронуть и вас, ваша светлость, — буркнул насупившийся Бишоп. — А я дам за Арабеллой хорошее приданое...
— У меня обширные связи среди тори, которым благоволит король Вильгельм, — надменно отрезал лорд Джулиан.
В гостиной наступила тишина. Бишоп стиснул ножку бокала, как будто это была шея его вероломной племянницы, и мрачно уставился в одну точку, не замечая, что Уэйд наблюдает за ним из-под опущенных век.
— Впрочем... — заговорил Уэйд. — Хорошее приданное поможет мне закрыть глаза на некоторые... гм, неувязки. — На лице Бишопа появилось ликование, и его светлость поспешил добавить: — Но! Бастард мне совсем без надобности.
Бишоп только хмыкнул — он не рассчитывал, что лорд Джулиан согласится, хотя давно лелеял мысль породниться с молодым вельможей.
Исход их предприятия оставался непредсказуемым, но договоренность непременно следовало отпраздновать, посему за первой бутылкой на столе возникла вторая, затем еще одна, и в итоге попойка закончилась за полночь.
В конце марта эскадра покинула Порт-Ройял и взяла курс на Тортугу. Однако плавание не задалось. Перед самым отплытием возникла необходимость в замене такелажа у семидесятипушечного «Нортумберленда» — второго по мощности корабля после «Императора». Спешка привела к закономерному результату: часть канатов оказалась из некачественной пеньки. Вице-адмирал Крофорд призывал громы и молнии на головы своих офицеров и грозил страшными карами недобросовестным купцам. Ярость вице-адмирала была более чем обоснована, поскольку регулярно рвущиеся канаты заметно замедляли продвижение эскадры вперед.
Наконец эскадра достигла Тортуги — это произошло на следующий день после того, как корабли Блада вышли из Кайонской бухты.
Для англичан сразу стало очевидно, что место для пиратской столицы выбрано совсем не случайно. Попытка сходу атаковать Кайону провалилась: злосчастный «Нортумберленд» попал под ураганный огонь пушек Скалистого форта, потерял управление и напоролся на один из рифов, надежно защищавших вход в бухту. Еще один фрегат получил настолько серьезные повреждения, что едва держался на воде. Навстречу англичанам выдвинулись несколько кораблей под французскими флагами, и Крофорд приказал отступить.
Вице-адмирал с самого начала скептически относился к идее губернатора Бишопа напасть на Тортугу, и потеря «Нортумберленда» не прибавила ему оптимизма. Все же несколько дней эскадра крейсировала в водах близ Тортуги, и на бесконечных советах у Крофорда выдвигались и отвергались все новые и новые планы захвата Кайоны.
Но и погода не слишком способствовала благому делу, затеянному губернатором Ямайки. Не отличавшийся постоянством ветер практически стих. Изнывающие от безделья матросы, которым урезали дневную норму пресной воды, роптали. В довершении всех несчастий, когда открыли очередные бочки с солониной, обнаружилось, что мясо протухло.
Крофорд опасался распространения болезней и — как следствие — бунтов экипажей, и в итоге губернатор Бишоп был вынужден отказаться от своих намерений, сдавшись под напором приводимых ему доводов. К тому же, Крофорда неожиданно поддержал лорд Уэйд. Неудивительно, что Бишоп был в весьма и весьма дурном расположении духа, и весь обратный путь глушил досаду и злость обильными возлияниями...
...Берег между тем приближался. Вскоре Бишоп смог разглядеть шеренгу солдат, выстроенных на молу, и он шумно перевел дух, вытирая платком потное лицо: мундиры не оставляли сомнений в принадлежности солдат к английской армии. Гавань носила явственные следы недавнего сражения, на рейде губернатор заметил несколько огромных кораблей, потрепанных в бою, и позволил себе надеяться, что все обойдется, ведь на их мачтах развивались флаги Святого Георгия.
Однако ждавшая на берегу еще одна неприятность сразу лишила его иллюзий. Как только он ступил на мол, к нему подошел майор Мэллэрд:
— Полковник Бишоп! У меня приказ о вашем аресте. Вашу шпагу, сэр!
Бишоп почувствовал, как под ложечкой образовалась гулкая пустота.
— Арестовать... меня?! Кто? Кто мог отдать подобный приказ? — прохрипел он.
— Его превосходительство губернатор Ямайки.
— Губернатор?! Вы обезумели, Мэллэрд? Или перебрали рому?
— Никак нет, сэр,— каменея лицом, ответил майор,.
Остановившийся рядом с ними лорд Уэйд напряженно слушал этот разговор,
— Тогда сошел с ума я? — в голосе Бишопа прорезался страх. — Ведь это я – губернатор!
— Сожалею, сэр, — Мэллэрд вздохнул, но его бледно-голубые глаза холодно смотрели на Бишопа. — В ваше отсутствие кое-что произошло, и вы больше не занимаете этот пост. Полагаю, ваш преемник посвятит вас во все детали. Вашу шпагу, полковник, — вновь потребовал он.
Бишоп, сгорбившись, вытащил шпагу и эфесом вперед протянул его майору. Тот развернулся и махнул рукой солдатам. Бывший губернатор не сопротивлялся и позволил увести себя. Растерянный и бледный лорд Джулиан в молчании сопровождал его до губернаторского дома, а затем, поклонившись, направился в свои апартаменты.
Оставив Бишопа в приемной, майор приоткрыл дверь, ведущую в кабинет губернатора, и доложил, что арестованный доставлен.
— Но кто он — мой преемник? — спохватился полковник.
Мэллэрд оглянулся, уголки его губ дрогнули.
— Вы скоро сами узнаете, — непочтительно ответил он, выходя из приемной.
Бишоп услышал, как майор отдает приказ двум солдатам заступить на пост возле дверей и погрузился в мрачные размышления касательно своей дальнейшей судьбы. Он не сразу обернулся, когда дверь вновь открылась. Однако знакомый женский голос заставил его подскочить на месте.
— Дядя!
— Арабелла?!
— Майор Мэллэрд сказал мне, что вы здесь...
— Откуда ты взялась? — перебил ее Бишоп.
После откровений лорда Уэйда, и приняв решение отправится на Тортугу, полковник Бишоп не раз представлял себе встречу с племянницей. Он видел Арабеллу то одетой броско и роскошно, то чуть ли не в лохмотьях, но неизменно — падшей, с печатью порока на лице. Возможно, она будет раскаиваться и умолять о прощении. Эта сцена доставляла Бишопу особенное удовольствие. Но дальше воображение отказывалось служить ему, и он лишь угрюмо хмыкал. Ничего... он заставит неблагодарную девчонку заплатить... за все.
И вот Арабелла стояла перед ним, и в ее взгляде не было ни намека на раскаяние, а лишь нечто, похожее на сочувствие. Как смеет она держаться с таким достоинством? Растерянность от внезапного появления пропавшей племянницы прошла, вытесненная бешеным гневом — даже нависшая над ним угроза потускнела.
— Мне нужно о многом рассказать вам, и я надеюсь, вы выслушаете меня.
— Ну разумеется, о многом, — забулькал Бишоп, что, по-видимому, должно было означать смех. — Что, любовник вышвырнул тебя вон?
— Любовник? — меж бровей Арабеллы залегла складочка, однако голос звучал спокойно. — У вас нет оснований ни для подобного тона, ни тем более — для таких домыслов.
— Нет?! Святые Небеса, тебе не ведом стыд! — Бишоп шагнул к племяннице, занося руку, как будто собираясь ударить ее. — Потаск...
Его запястье стиснули чьи-то сильные пальцы.
— Остановитесь, полковник! — угрожающе прозвучал прямо над ухом знакомый — и такой ненавистный голос.
Из горла Бишопа вырвался всхлип. Он медленно повернул голову и встретился взглядом с холодными синими глазами человека, которого совершенно не ожидал увидеть. Капитан Блад! Пират, захват которого давно превратился для полковника в навязчивую идею, — здесь, в губернаторской приемной!
— К-какого черта, — пробормотал он и вдруг завопил: — Охрана!
Дверь распахнулась, и в приемную заглянул один из караульных.
— Ваше превосходительство? — недоуменно спросил он, обращаясь к Бладу.
— Все в порядке, Смит, — ответил тот.
— Ваше.. превос... сходительство?! — сдавленно просипел Бишоп.
Солдат с сомнением оглядел всех присутствующих, но отдал честь и осторожно притворил дверь.
— Ведите себя прилично, а не то вас закуют в кандалы, — проговорил Блад, разжимая жесткую хватку. — Попрошу в мой кабинет. Дорогая, ты извинишь нас?
Бишоп переводил взгляд с Блада на свою племянницу. Его помраченное сознание оказывалось воспринимать дьявольскую фантасмагорию, творящуюся вокруг него.
— Конечно, — побледневшая Арабелла с тревогой посмотрела сначала на дядю, затем на мужа: — Питер...
— Я помню, дорогая. Надеюсь, обстоятельства позволят мне выполнить обещание.
***
— У вас весьма дурные манеры, полковник, — бросил Блад, как только дверь кабинета закрылась за ними. — Впрочем, это не новость. — Он прошелся по кабинету и остановился напротив арестованного, изучающе разглядывая его: — Судя по выражению вашего лица, вы все еще пребываете в неведении относительно того, что происходило в Порт-Ройяле, пока вы охотились за мной.
Бишоп угрюмо молчал, машинально разминая помятую кисть. Оторопь начала проходить, и ему удалось прийти к некоторым выводам, пусть и настолько невероятным, что на миг у него снова возникло ощущение собственного безумия.
— Должно быть, мир перевернулся, раз ты оказался в моем кресле! — неожиданно огрызнулся он.
— Можно и так сказать — уж точно ваш мир, полковник, — прищурившись, ответил Блад.
— Как ты попал в Порт-Ройял?
— Считайте, что это перст судьбы.
На губах Блада появилась язвительная усмешка, всегда приводившая Уильяма Бишопа в бешенство.
— Кому в голову могла прийти идея назначить тебя губернатором? — все больше распаляясь, заговорил он.
— Генерал-губернатору колоний его величества в Вест-Индии лорду Уиллогби, — если это имя о чем-то говорит вам. Или вы не получали письма о его прибытии?
— Уверен, я сумею доказать его светлости всю ошибочность этого шага, я …
— Полковник Бишоп! — резко произнес Блад. — Вас сместили за очень серьезный проступок. Оставив Порт-Рояйл без защиты, вы тем самым подвергли город риску быть захваченным французами. Так что не в вашей ситуации... трепыхаться.
Проклятье застыло на губах у Бишопа: все было хуже, чем он себе представлял. Пытаясь сообразить, как ему теперь выкручиваться, он с ненавистью смотрел на человека, ставшего для него средоточием всех бед.
— Мы еще обсудим последствия вашего отсутствия на Ямайке в военное время, но прежде я хочу сказать вам следующее: только что вы вели себя с вашей племянницей омерзительно и недостойно любящего родственника.
Робкий голос разума, призывающий Бишопа к осторожности, умолк, подавленный новой вспышкой гнева:
— Ты еще говоришь о достойном поведении?! Ты, похитивший Арабеллу! Погубивший ее репутацию!
Взгляд Блада стал очень холодным, и, казалось, пронзал Бишопа насквозь:
— Вы должны уяснить себе: я не позволю, чтобы кто-то усомнился в репутации моей жены.
На лице Бишопа отобразилась мучительная работа мысли.
— Ж-жены?! — пробормотал он, но затем вновь вскинулся: — Так это правда! Похищение было с ее согласия! Бесчестная...
— Довольно! — оборвал его Блад. — Вам следует больше беспокоиться о спасении своей шкуры, чем о нравственности племянницы. У меня есть все основания отправить вас на виселицу.
— Но за что, черт побери?
— С прискорбием отмечу, что природная тупость до сих пор не позволяет вам осознать всю плачевность вашего положения. За государственную измену, полковник.
Лишь в этот момент Бишоп окончательно осознал, какими катастрофичными для него грозили стать последствия его действий, продиктованных жаждой мщения. Он беззвучно открывал и закрывал рот, подобно вытащенной из воды рыбе, а его глаза готовы были вылезти из орбит.
— Я н-не знал... — наконец выдавил он, — что французы готовятся напасть на Порт-Ройял...
— Разве это может извинить вас? Но хотя вы и заслуживаете наказания, тем не менее, я не сделаю этого.
— Нет? — недоверчиво спросил Бишоп. — А... почему?
— Поверьте, не из какого-то особого к вам расположения, — Блад подошел к столу и, сев в кресло, взял перо и придвинул к себе чистый лист бумаги.
Совершенно подавленный Бишоп нашел в себе силы поинтересоваться:
— И как ... вы... поступите со мной?
— При первой же возможности вы отправитесь на Барбадос. Вплоть до дня отплытия я помещаю вас под домашний арест, — говоря это, Блад быстро написал несколько строк, затем поднял голову: — И вот еще: я не потерплю, чтобы миссис Блад была огорчена или встревожена каким-либо неуместным высказыванием или одним из этих ваших злобных взглядов, которыми вы пытаетесь испепелить меня.
Бишоп буркнул нечто нечленораздельное и кивнул, чувствуя себя крайне неуютно под суровым взглядом Блада.
— Кажется, мы начинаем достигать взаимопонимания, и я этому рад, — Блад дернул за витой шнур, свисавший со стены позади кресла. Из вестибюля донеслось звяканье колокольчика, и через минуту на пороге возникли оба караульных.
— Приказ для майора Мэллэрда. Арестованный не должен никуда отлучаться из своих комнат. — К столу, печатая шаг, подошел сержант, и Блад протянул ему записку, затем вновь посмотрел на Бишопа и иронично усмехнулся: — Не смею вас больше задерживать, полковник Бишоп.
О, как бы Бишопу хотелось стереть эту усмешку! Увидеть на лице проклятого доктора отчаяние... боль! В бессильной злобе он скрипнул зубами: ему оставалось лишь мысленно сетовать на вопиющую несправедливость небес, в одночасье сделавших беглого раба губернатором, более того — вручив тому в руки судьбу своего прежнего хозяина.
«Как знать, — твердил он себе, шагая в сопровождении невозмутимых солдат. — Ему не может везти вечно... Пути Господни неисповедимы... Как знать...»
Лорд Джулиан
читать дальше
в тот же день, чуть позже
Лорд Джулиан Уэйд сидел в своей гостиной, развалившись в мягком кресле, к которому был приставлен небольшой столик, и предавался унылым размышлениям. В пальцах он вертел перо, но лежащий на столике лист бумаги оставался девственно чист. Уэйда удручало то, что и с последней почтой для него не было письма от лорда Сандерленда. Оставалось писать самому — хитрый и многоопытный придворный наверняка уже нашел способ извлечь для себя пользу из сложившейся ситуации. Хотя еще лучше было бы укладывать вещи, поскольку в дальнейшем прибывании лорда Джулиана на Ямайке не было никакого смысла. Данное ему поручение в итоге оказалось невыполненным, но сейчас это потеряло какое-либо значение: король, отправивший его своим посланником в Вест-Индию, был низложен. Однако в Лондоне его светлость ждали неурегулированные финансовые вопросы и история с леди Клифорд, приятной во всех отношениях женщиной, которая обладала лишь одним, но очень существенным недостатком: крайне ревнивым и злопамятным мужем. Узнав, что его голову украшают ветвистые рога, сэр Чарльз Клифорд поклялся превратить жизнь коварного соблазнителя в ад. И увы, у него хватало возможностей осуществить свою угрозу, и при этом речь вовсе не шла о поединке...
А тут еще странные идеи, пришедшие в голову лорду Уиллогби! Лишь отточенная при дворе способность владеть собой позволила Уэйду не слишком измениться в лице, когда камердинер поведал ему новости. Кажется, впервые в своей жизни его светлость в полной мере понял, что значит выражение «не чувствовать твердой почвы под ногами». Поневоле задумаешься о злобных насмешках сэра Случая.
Но особенную досаду у лорда Джулиана вызывали изменения в жизни Арабеллы Бишоп. Чем больше он осознавал недоступность Арабеллы, тем сильнее было его желание заполучить ее. Распоряжаться ее судьбой, ею самой... О, как сладко было бы ему приручать эту гордячку, подчинять ее себе... Он с такой силой стиснул пальцами перо, что, хрустнув, оно сломалось.
Его светлость раздраженно отбросил обломки и поднялся на ноги. Подойдя к зеркалу, он придирчиво оглядел себя и поправил локоны безупречно завитого парика.
Была и еще одна причина для его недовольства: хорошее приданное позволило бы ему привести расстроенные дела в порядок. Он изрядно приукрасил действительность, объявив себя пэром в разговоре с полковником Бишопом — это могло бы произойти только при фантастически благоприятном стечении обстоятельств.
Впрочем, что толку размышлять об этом? У его семьи хватит влияния, чтобы преодолеть политические неурядицы. Во всяком случае, Уэйд на это надеялся. Он щелчком смахнул несуществующую пылинку с рукава атласного камзола небесно-голубого цвета и, прихватив трость, вышел из гостиной.
И надо же было так случится, что стоило лорду Джулиану спуститься по широкой лестнице, как в анфиладе парадных залов первого этажа он увидел Арабеллу, которая шла к выходу. Она также заметила его и немного замедлила шаги, а он на минуту остановился, а затем,опираясь на трость, направился к ней.
- Мисс Бишоп! Какой сюрприз... О, - прервал он сам себя, - Покорнейше прошу меня простить. Миссис Блад, конечно же.
Во взгляде Арабеллы появилась досада, тем не менее она спокойно ответила:
- Я принимаю ваши извинения, лорд Уэйд. Судя по всему, мое появление оказалось для вас слишком неожиданным.
- Признаю, и даже скажу более — я потрясен... Вы не откажете мне в любезности побеседовать с вами? - Уэйд указал на нишу ближайшего окна.
- Я слушаю вас, - Арабелла, вслед за ним подойдя к окну, смотрела выжидающе.
- Мы с вашим дядей уже и не чаяли вас увидеть... Вы ведь уже знаете, что он арестован - арестован по приказу вашего супруга!
- Да, я видела дядю и говорила с ним. И мне известна причина его ареста, - Арабелла сжала губы, давая понять, что эта тема ей неприятна, но не тут-то было.
- Он тревожился за вас, не зная, живы ли вы или нет. Именно желание отыскать вас побудило его решиться атаковать Тортугу. Если бы вы хоть как-то дали о себе знать...
Говоря это, лорд Уэйд в открытую изучал Арабеллу. Его взгляд скользил по ее изящной фигурке, отмечая как выгодно кремовый шелк платья подчеркивает изгибы тела, в то время как чутье и опыт позволяли ему мгновенно улавливать произошедшие в молодой женщине перемены. От всего ее облика исходил ореол пробудившейся чувственности: движения, прежде порывистые, приобрели плавную грацию, выражение карих глазах также было иным, и это будоражило Уйэда. В его воображении мелькали картины, одна соблазнительнее другой, и зависть к счастливому сопернику мешалась в нем с вожделением.
- Боюсь, что это только подстегнуло его жажду мести и привело к еще более печальным результатам.
Уйэд сокрушенно покачал головой:
- Что уж может быть еще печальнее. Кстати, если мне не изменяет память, вы и ваш супруг принадлежите к разным конфессиям.
- У вас прекрасная память, это действительно так.
- Кто же регистрировал брак?
- Наш брак был заключен на корабле, с соблюдением всех формальностей, - в голосе Арабеллы прорезалось негодование. Ей с самого начала не нравился ни тон лорда Уэйда, ни откровенные взгляды, устремленные то на ее губы, то на грудь, и которые оставляли у нее ощущение, что она стоит перед ним обнаженной. Однако, она догадывалась, что он просто хочет вывести ее из себя и поэтому, справившись со своими эмоциями, проговорила: - Вы сами сможете в этом убедиться, если подниметесь на борт «Атропос». Думаю, капитан Волверстон любезно покажет вам запись в судовом журнале.
Воспоминания об одноглазом головорезе вызвали у лорда Джулиана внутренне содрогание и он быстро сказал:
- Уверен, что так и есть, - он помолчал, а потом вкрадчиво добавил: - Но ведь тогда ваш брак может быть признан недействительным...
- Это ни в коей мере не должно волновать вас, лорд Уэйд!
- Оставим это, - Уэйд небрежно взмахнул кистью руки. Но он был не в силах удержаться еще от одной шпильки: - В любом случае, записка с просьбой не искать вас могла если не успокоить ваших близких, то хотя бы уменьшить их тревогу.
- Записка?
- Конечно. Ваша история достойна быть воспетой менестрелями. Прекрасная дева, и благородный разбойник. Не в силах бороться со своим чувством, она решается на побег...
- Ваши умозаключения далеки от истины, лорд Уэйд, - отрезала Арабелла.
Он едко усмехнулся:
- Но разве ваш новый статус не доказывает, что похищение было с вашего ведома?
- Полагаю, излишне напоминать вам, что у вас нет ни права, ни оснований ждать от меня каких-либо объяснений.
- Разумеется, у меня нет такого права, миссис Блад. Вот только что было бы, если бы бурные морские волны не принесли ваш корабль прямиком к разбитой штормом «Куин Мэри»... - прошипел его светлость, решивший во чтобы то ни стало оставить последнее слово за собой.
Арабелла не ответила, она смотрела за спину лорда Уэйда и, обернувшись, тот замер: губернатор Блад, убийственно элегантный в своем черном камзоле, неторопливо шел к ним.
- Возможно, я смогу дать исчерпывающие ответы на все ваши вопросы, милорд?
В обманчиво спокойном голосе Питера было нечто такое, что вместе с облегчением от того, что неприятный разговор с Джулианом Уэйдом закончен, Арабелла почувствовала тревогу.
- Право, в этом нет никакой нужды, ваше превосходительство,- процедил лорд Уэйд,
Инстинкт говорил ему об опасности, однако норов не позволял признать свое поражение. Он надменно выпятил подбородок, а его пальцы стиснули набалдашник трости, как будто это был эфес шпаги.
- Питер, лорд Уэйд слишком ошеломлен нашей внезапной встречей, - поспешила вмешаться Арабелла, - Ради дружеской беседы он даже пренебрег важными делами, которые ждут его, - она перевела взгляд на Уэйда: - Мне негоже и дальше злоупотреблять вашим вниманием, милорд.
Уэйд бросил взгляд на Блада, и в его глазах мелькнула ненависть, а губы презрительно скривились. Но усилием воли придав лицу безразличное выражение, он нарочито медленно поклонился и пошел в сторону выхода .
- Чего хотел этот хлыщ? - негромко спросил Блад у жены.
- Лорд Уэйд усомнился в законности нашего брака, - Арабелла не скрывала своего беспокойства: - Понимаешь, он сказал, что брак... можно опротестовать.
- Не волнуйся, душа моя, - Блад пристально смотрел вслед Уэйду: - я досконально все выясню. Не стоит позволять сомнениям терзать его светлость.
Встречи и расставания
читать дальше
Всего понемножку... и даже немного экшна
— Чем ты теперь займешься, Нат? — Волверстон настороженно и выжидательно смотрел на полулежавшего в подушках друга.
— Я думал о Бриджоутере. О моих... что остались там.
— И что надумал?
Нат неопределенно повел левым плечом. Уже с неделю, как письмо его родным отправилось в Англию, но ответ, если и будет, придет нескоро. Он сам быстрее доберется до дому. С каждым днем ему становилось все лучше, однако странное ощущение зыбкости всего окружающего не покидало его. Это ощущение не нравилось ему, Нат старался подавить его, списывая все на последствия контузии.
Он знал, что желает услышать Нед, но вместо ответа задал встречный вопрос:
— Сам-то ты что решил?
— «Атропос» готова выйти в море хоть завтра.
— Уверен, что это верное решение?
— Как в том, что у меня один глаз, — огрызнулся старый волк.
— Вернешься на Тортугу?
— Тортуга или нет, видно будет. Ну а ты-то? — не отступал Волверстон. — Ремонт «Элизабет» почти закончен. Да и ты через пару недель поднимешься на ноги.
— А капитан?
— Что капитан? Если помнишь, он уже не капитан, а господин губернатор. А я и раньше не собирался и теперь не собираюсь спину гнуть. Ни перед кем.
Волверстон угрюмо насупился под испытующим взглядом Хагторпа. Его разговор с Бладом состоялся как раз накануне, и не слишком обрадовал старого волка. Впрочем, иного результата он не ждал...
...Он подошел к наблюдающему за ремонтом «Арабеллы» Питеру и едва ли не вместо приветствия поинтересовался, где его люди могут набрать пресную воду.
— Я надеялся, ты передумал, Нед, — заметил Питер, внимательно глядя на него.
— С чего бы мне передумать, — пробурчал тот, — ждал, пока ребята подштопают свои шкуры.
— И что дальше?
— Знамо дело — буду гонять испанцев.
— Ситуация изменилась. За тобой будут охотиться не только испанцы. Любой английский капитан вздернет тебя на рее за нападения на корабли союзников.
— Значит, постараюсь не попадаться им в руки, — выпятил челюсть Волверстон.
— Каперская грамота могла бы защитить тебя. А у меня есть полномочия выдать ее.
Нед задумался, но потом покачал головой:
— Нет, Питер. Не спорю — заманчиво, но пожалуй, я откажусь.
— Твоему упрямству может позавидовать осел, — с прорвавшимся раздражением проговорил Блад
.
— Что поделать, ваше превосходительство, — хмыкнул старый волк, — А то, чего доброго, подведу вас.
Губы Блада сжались, помолчав, он негромко добавил:
— Если тебя захватят как пирата и в цепях приволокут ко мне, я уже ничем не смогу помочь тебе.
Волверстон с вызовом глянул на него:
— Мне, может, самому башку в петлю сунуть? Чтобы твои руки остались чистыми? — однако, увидев в глазах своего бывшего капитана гнев, он вздохнул: — Брось, Питер. Ты же знаешь, служба не по мне.
— А ты не задумывался о том, чтобы осесть на берегу?
— Если ты намерен убедить меня вернуться к праведной жизни...
— Тебя убедишь, — усмехнулся Блад, и сказал уже другим, суховато-деловитым тоном: — За водой можете отправиться к востоку от Порт-Ройяла...
...Волверстон недовольно мотнул головой. Черт побери, он еще на Тортуге считал, что ему больше не по пути со старыми друзьями, и даже надрался по этому поводу в ночь перед выходом «Атропос» в море, чего прежде никогда не делал. Однако потом дьявол принес ямайскую эскадру. Но и тогда Нед собирался всего лишь «проводить» Блада и Хагторпа, а в итоге снова застрял в Порт-Ройяле на две недели, уже не говоря о том, что потерял в бою треть команды.
Осенью прошлого года, уходя на старой контрабандисткой посудине, он был уверен, что никогда по доброй воле не ступит больше на землю Ямайки. Кто бы мог подумать, что ему еще дважды придется побывать здесь. Конечно, на то была причина. Но сейчас-то все. Разве что его приволокут в цепях, как сказал Питер. Под ясны очи господина губернатора, который без колебаний отправит бывшего соратника к месту вечной стоянки на пирсе казней. Нед скрипнул зубами. Проклятое место! Ямайка раз за разом притягивает их к себе как... тут его мысль споткнулась на мгновение, но затем он упрямо проговорил вслух:
— Как труп — мух.
— Какой труп? — недоуменно переспросил Хагторп.
— Свежий, — буркнул Волверстон, — Так... пришло вдруг на ум. В общем, пара дней у тебя еще есть, Нат. Дольше на этом чертовом острове я торчать не собираюсь. Уверен, многие из твоих парней не прочь еще раз попытать счастья...
— Нед, — твердо сказал Хагторп, — если кто-то из них желает идти с тобой, он волен сделать это.
С минуту они смотрели друг другу в глаза, затем Волверстон резко махнул рукой и встал с массивного табурета.
— Бывай, Нат, — криво усмехнулся он, — Доведется, так встретимся. Хотя тут как раз такой случай, что лучше бы не довелось.
Хагторп кивнул:
— И ты будь здоров, Нед.
Дверь стукнула за спиной старого волка, и Нат тяжело вздохнул. Волверстон выбрал, и этот выбор был давно известен. Но отчего-то под ложечкой паршиво сосало. И что же выбирать ему самому? Но долго предаваться раздумьям ему не дали.
— Месье Хагторп?
Нат вздрогнул и воззрился на черноволосую девушку с корзинкой в руках, вошедшую так тихо, что не услышал. За ней шел слуга-мулат с еще одной корзиной. Остановившись посреди комнаты, неожиданная посетительница указала на небольшой стол у окна. Слуга придвинул его к кровати, и девушка принялась выгружать из корзинки горшочки и свертки, щебеча при этом:
— Меня прислала мадам Арабелла... Велела мне проведать вас...
Приподняв бровь, Нат наблюдал за сим действом. Он уже узнал ее: француженка, горничная жены Блада, он видел ее в Кайоне. По английски она говорила бойко, но с заметным акцентом.
— Мадемуазель... — Хагторп кашлянул.
— Жаннет, — певуче сказала горничная, — Меня зовут Жаннет, месье Хагторп.
— Хорошо, Жаннет, — он усмехнулся и кивнул на стол: — Что это? Его превосходительство и так позаботился, чтобы раненых хорошо кормили.
Кажется, она растерлась.
— Это готовил месье Бен. Вы ведь знаете его? О, конечно же, знаете... Его кулинарный талант недооценивают...
Ароматы от горшочков исходили вправду аппетитные, и, устраиваясь в подушках поудобнее, Нат задумался о недооцененности стряпни стюарда Блада. Что там им приходилось есть в походах? На его взгляд, особых изысков не было, но он сказал:
— Охотно верю.
— Ох, ваша рука! — спохватилась Жаннет. — Если вы не возражаете, я помогу вам... мне приходилось ухаживать за больными.
— Зачем тебе, Жаннет? — удивленно спросил Хагторп
Щеки девушки заалели и она опустила голову:
— Так я смогу отблагодарить вас... хоть немного.
Он удивился еще больше:
— И когда же я успел заслужить такую признательность?
— Вы меня совсем не помните, месье Хагторп? — Жаннет теребила край передника, не поднимая на Хагторпа глаз. — Я работала у мэтра Клода, в «Золотом дублоне»... — поскольку он молчал, она добавила совсем тихо: — В тот день в Кайону пришел шлюп Длинного Билла...
Тогда Нат внимательнее вгляделся в ее лицо, и понял, почему девушка казалась ему смутно знакомой еще на палубе «Арабеллы». В его памяти всплыл ноябрьский вечер...
...Время от времени Хагторп захаживал в «Золотой дублон», ему нравилась относительно спокойная атмосфера заведения. А сегодня у него была еще одна причина остановить свой выбор на этом кабачке. До того Хагторп уже успел заглянуть в таверну «У французского короля» и обнаружил там Питера Блада, играющего в кости с капитаном Легранде и его парнями. Хагторпу Легранде не нравился, да и Питер прежде чурался подобных компаний. Но то было прежде. После возвращения из Порт-Ройяла капитана Блада как подменили.
Хагторп с порога заметил, что капитан пьян, и с беспокойством подумал, что похоже это становится для Блада обыкновением. Все же он подошел к столу, за которым с хохотом и бранью на кон ставились суммы, показавшиеся бы целым состоянием какому-нибудь захудалому дворянчику Старого Света. Момент был не самый удачный, но сезон дождей заканчивался, и у Ната появились кое-какие соображения насчет того, чем можно было бы заняться. Он решил изложить их Бладу или хотя бы добиться, чтобы тот сказал, когда именно они смогут поговорить.
Впрочем, его намерение не увенчалось успехом. Глаза Блада блестели нехорошим лихорадочным блеском, и в них не промелькнуло ни малейшего интереса к тому, что говорил Хагторп.
— Это прекрасно, но мы обсудим все позже — отмахнулся он, не дослушав.
— Когда? — упрямо спросил Хагторп.
— Завтра... или на днях, — Блад отвернулся и крикнул: — Легранде! Почему бы нам не удвоить ставку?
Раздраженный Хагторп мысленно чертыхнулся, подозревая, что разговора не будет ни завтра, ни на днях. Оставаться в таверне ему расхотелось. На выходе он столкнулся с Дайком.
— Капитан здесь? — хмуро спросил тот.
— Здесь, — так же хмуро подтвердил Хагторп.
— У Кристиана к нему дело... — начал было Дайк и умолк, глядя поверх плеча Хагторпа.
— Думаю, Кристиану придется подождать со своим делом, — с кривой усмешкой заметил Хагторп.
Выругавшись, Дайк сплюнул.
— Нам тоже стоит пропустить по стаканчику, Нат, — буркнул он.
— Можно и пропустить, — согласился Хагторп. — Неподалеку есть одно уютное местечко.
Так они оказались в «Золотом дублоне». Но этот вечер явно не задался. Еще на подходе к кабачку они услышали громогласные проклятия, а когда вошли вовнутрь, Хагторп поморщился: за большим столом в центре зала в гордом одиночестве сидел капитан шлюпа «Альбатрос», Длинный Билл, и с его губ срывались настолько забористые ругательства, что прочие посетители время от времени прерывали свои разговоры и косились в его сторону.
— Вот те раз, — протянул Дайк, — Давненько его не было на Тортуге. Уж думал — вздернули. Или свои же прирезали...
— Что нам до него? — Хагторп кивнул на дальний угол зала. — Сядем вон там.
Длинный Билл, долговязый мужчина средних лет, с изуродованным шрамами лысой головой, был то ли англичанин то ли голландец. И он ничем бы не отличался от других представителей буйного берегового братства, если бы не одна его особенность: если ему случалось перебрать с ромом, он становился подвержен вспышкам беспричинной ярости и жестокости. Говорили — это началось после того, как краснокожие дикари Северных территорий чуть было не сняли с него скальп, захватив его и часть команды в плен, когда «Альбатрос» пристал к берегу, чтобы пополнить запасы пресной воды. Как Биллу удалось спастись — никто не знал, но с той поры находилось мало желающих спорить с ним или еще как-то вставать у него поперек дороги, когда он был во хмелю. От неминуемой мести и гибели его спасали звериное чутье и удачливость: однажды Длинный Билл обманул Смерть — и она будто не замечала его больше.
Судя по стоящей перед ним пустой бутылке, Билл уже какое-то время сидел в «Золотом дублоне», однако пока все было тихо-мирно.
— Чего желают месье? — прозвучал звонкий голос.
Возле стола, который облюбовали Хагторп и Дайк, стояла большеглазая служаночка.
— Бутылку бургундского, — сказал Хагторп.
Девушка удивленно приподняла тонкие бровки, а Дайк присвистнул.
— Что, мэтр Клод не держит вина? — усмехнулся Нат. Потянувшись к поясу, он достал горсть серебряных песо и бросил деньги на стол.
— У мэтра Клода богатый погребок, уступающий разве что таверне «У французского короля», — возразила служанка. — Месье желают еще что-нибудь?
— Твой поцелуй в придачу, красавица, — засмеялся Дайк, пытаясь приобнять ее.
Девушка, одарив их лукавой улыбкой, ловко вывернулась из его рук и ушла.
Дайк хмыкнул, поглядывая на своего товарища:
— Неожиданный выбор, Нат.
Но Хагторп не ответил, его внимание привлек Длинный Билл, который поднялся и, с глухим ворчанием выбравшись из-за стола, побрел к выходу. Однако на полпути пират остановился и обвел кабачок мутным взглядом. Неизвестно, что заставило его изменить свои первоначальные планы, но он развернулся и направился к двери возле стойки, за которой только что скрылась служанка.
окончание в комменте
@темы: Фанфики
-
-
06.03.2016 в 17:24читать дальше
-
-
07.03.2016 в 13:40В этом сообществе подобралась потрясающая команда творческих,по-хорошему "одержимых"людей.Уровень полётов высок и это здорово!
Сама я писать не умею,даже не пытаюсь,хотя у меня творческая профессия и все это мне по-настоящему близко...
Буду провоцировать на творчество других,вдруг получится...
Недавно наткнулась на статейку про близнецов пламени.Такой мистицизм...,но один в один про нашу "сладкую парочку".У Сабатини никаких намеков на это нет,но способ их общения прямо оттуда...все странности,нестыковки и даже то обстоятельство,что 3 года они ждут друг друга,как будто клятву давали...забавно...Автора не помню,супруги Рерих как-то с этой темой связаны...И что интересно:когда близнецы пламени встречаются у них открываются уникальные способности.Как тут не подумать про УДАЧУ капитана Блада...Ещё раз - спасибо за ваш талантливый труд!
-
-
07.03.2016 в 13:53любопытная мысль по близнецов пламени, не встречала раньше...
В соо действительно прекрасные авторы! и много работ, так что что приобщайтесь на здоровье)