Глава 5. Плен
Поддерживаемый Абдуллой, Жоффрей де Пейрак с трудом дошел до своих апартаментов и в изнеможении рухнул в глубокое кресло.
Два корабля, все еще представляющие собой единое целое, медленно дрейфовали, увлекаемые течением в открытое море.
На палубе «Голдсборо» он отдал Язону приказ расцепить суда и идти на их прежнюю стоянку на западе Иль-а-Ваш, покинутую сегодняшним утром.
Солнце давно перевалило полуденную черту, и через несколько часов должно было стемнеть.
Язон молча кивнул, крайне неприязненно глядя на пиратского капитана, которого, как и его команду, монсеньор Рескатор по какой-то своей прихоти оставил в живых.
«Какой он врач, врачи не командуют ордой головорезов, – непримиримо думал Язон. – На месте монсеньора я бы не доверил этакому врачу и прыщик лечить... Надо сказать ребятам, пусть смотрят в оба... Часть команды придется оставить на фрегате, и это не считая наших потерь. Эриксон будет в плохом настроении, он и так ворчит, что ему не хватает людей. А еще придется заниматься починкой... Да, Эриксон точно будет беситься, отправлю-ка я его на фрегат, пусть там срывает зло». – Храбрый Язон даже плечами передернул, представив в плохом настроении коротышку-боцмана, дурной нрав которого и так уже вошел в поговорку у экипажа.
Матросы вовсю занимались перепутавшимися снастями; где возможно, чинили их на скорую руку, и вскоре освобожденные от абордажных крючьев «Арабелла» и «Голдсборо» направились к Иль-а-Ваш.
***
Питер Блад, оказавшись в роскошной каюте хозяина «Голдбсоро», с невольным любопытством оглядел ее, подумав, что окружающая обстановка несет на себе вполне явственный отпечаток Востока. Но эта мысль недолго занимала его.
В жестоком бою он потерял около трети команды убитыми, но тяжелораненых, к счастью, не было. Зная, что его корсарам предоставили все необходимое, он позволил себе не слишком беспокоиться об их состоянии и сосредоточился на пациенте, от которого зависели их жизни.
На столе уже лежал кусок полотна, там же стояли несколько изящных серебряных кубков, кувшин, глубокая миска с водой и раскрытый сундук.
Заглянув в сундук, Блад поразился разнообразию имеющихся лекарств, а набор хирургических инструментов, изготовленных из отменной стали и пребывающих в идеальном состоянии, вызвал у него профессиональное восхищение. На корабле явно не пренебрегали медициной.
Не теряя зря времени, он засучил рукава рубахи и начал отбирать нужные ему средства и раскладывать на полотне инструменты, посматривая при этом на своего грозного пациента, неподвижно сидящего в кресле с закрытыми глазами.
Позвякивание металла вывело того из состояния полузабытья. Открыв глаза, Рескатор сделал приглашающий жест и насмешливо сказал:
– На абордаж, доктор.
– С вашего позволения, монсеньор, – ответил Блад, подходя к нему. – Я начну с головы, ибо это одна из наиболее ценных частей тела. Сильные удары опасны, в том числе отдаленными последствиями, а у старины Нэда тяжелая рука. Как-то он на спор проломил дубовый стол, – с этими словами он пощупал пульс и проверил зрачки Рескатора. – В глазах не двоится?
– Нет. Вы были бы рады, если бы этот ваш Нэд уложил меня, как быка на бойне? – в голосе Рескатора звучала ирония.
– Отнюдь. Конечно, ваша смерть могла привести к упадку духа моряков «Голдсборо». Но с большей вероятностью она зажгла бы в их сердцах жажду мести и отчаянную ярость, благодаря которым они вполне были способны смять нас. В таком случае мне бы не с кем стало договариваться, и все закончилось бы крайне печально... – Блад ощупал место удара и хмыкнул: – Должен вас поздравить, монсеньор, ваша голова будто сделана из железа. Кости целы.
– Хорошо, что не из дуба, – усмехнулся Рескатор. – А вы не лезете за словом в карман.
– Так уж у нас, ирландцев, заведено, – вернул ему усмешку Блад. Обработав рану, он уже ловко накладывал повязку. – Без контузии, конечно, не обошлось, и еще несколько дней это будет вас беспокоить, но, думаю, все обойдется. Теперь посмотрим, что там с плечом. Лучше перейдете на это... ложе, – он показал на низкую и широкую восточную кушетку, стоящую у переборки.
Рескатор подозвал Абдуллу, застывшего у дверей подобно изваянию, и с его помощью перебрался на кушетку. Прикосновение к плечу заставило его стиснуть челюсти.
Синие глаза Блада серьезно взглянули на него, когда он вынес вердикт:
– Пуля задела кость, вам придется пережить несколько весьма неприятных минут. Постараюсь сделать все как можно быстрее.
Он отошел к столу и взял одну из бутылочек, потом сказал, показав ее Рескатору:
– Лауданум. Порой это средство оказывает странное воздействие, а у некоторых и вовсе вызывает привыкание, но в данном случае без него не обойтись. Поможет притупить боль, и мы быстро закончим.
Рескатор мгновение колебался, также зная о действии опия, входящего в состав лауданума, но, уж никак не меньше этого пирата желая разделаться поскорее со своими ранами, кивнул.
Блад взял один из кубков, стоящих на столе, наполнил его водой из кувшина, потом тщательно отмерил необходимое количество лауданума и протянул кубок Рескатору.
Выпив лекарство, тот некоторое время молчал, готовясь к неизбежному, потом прикрыл глаза и сказал:
– Приступайте.
***
Вытерев пот со лба, Блад бросил взгляд на Рескатора, забывшегося тяжелым сном.
Он чувствовал усталость, но об отдыхе не могло быть и речи. Сейчас надо будет заняться ранеными матросами «Голдсборо», а потом он отправится на «Арабеллу», чтобы проведать своих корсаров.
Лучи солнца, стоящего довольно низко, били в окна, рассыпая блики на золотых безделушках и освещая тяжелую, странно смотрящуюся на корабле мебель, которой была обставлена каюта.
Блад убрал все инструменты и бутылочки обратно в сундук и посмотрел на мавра, подобно верному псу сидящему на корточках у дверей и не сводящему с него немигающего взгляда. Понимает ли он хотя бы французский? Взяв сундук в руки, Питер направился к двери. Мавр встал.
– Твой хозяин отдыхает, а я должен заняться другими. Понимаешь?
Тот не удостоил корсара ответом, но посторонился, пропуская его. Питер вышел из каюты и увидел, что корабли уже встали на якорь в одной из бухт Коровьего. Моряки на палубе с подозрением косились на своего недавнего врага. Он обратился к одному из них, тоже по-французски:
– Проводи меня к остальным раненым.
Когда он, совершенно измотанный, закончил оказывать им помощь, уже стемнело. Блад увидел Язона, коренастого сподвижника Рескатора, которому тот отдавал приказание расцепить корабли. Язон смотрел по-прежнему неприязненно, но не стал препятствовать, когда Блад сказал ему, что направляется теперь на «Арабеллу», а потом вернется, чтобы присмотреть за капитаном «Голдсборо» ночью.
Язон отдал распоряжение спустить шлюпку, и вскоре Питер Блад ступил на палубу своего бывшего корабля
Корсары оказались заперты в твиндеке, их охраняли несколько человек, вооруженных мушкетами, а на борту распоряжался злобный гном по имени Эриксон. Блад скрипнул зубами, едва сдерживая гнев.
Офицеры встретили своего капитана градом вопросов, но Блад слишком устал, чтобы удовлетворять их любопытство, и сказал только, что их жизням ничего не угрожает. И более того – он попытается добиться дополнительных уступок со стороны пленившего их Рескатора.
***
Зеленоватые волны накатывали на песчаный берег внизу, ветер срывал с них пену, и она мерцающей взвесью плыла в воздухе. По ярко-синему небу стремительно летели облака, а до горизонта тянулась бесконечная вереница песчаных дюн с чахлыми пучками травы, стелющейся под порывами ветра.
Жоффрей де Пейрак стоял на невысокой обрывистой гряде, идущей вдоль изрезанной линии побережья с множеством бухт и выступающих мысов, и чувствовал, как соленая водяная пыль оседает на его лице. Прямо перед ним в море лежали два острова, а вдалеке виднелся город в зубчатой короне белых стен.
– Жоффрей! – Сквозь рокот прибоя он услышал ее нежный голос и обернулся: его Анжелика, одетая почему-то в темную грубую одежду служанки и странной формы чепец, стояла всего в паре шагов от него...
...Броситься к ней, сжать ее в объятиях, – живую, теплую, – забыть на мгновение о безвестной могиле, затерянной в пустыне... Сорвать нелепый чепец, освобождая золотой водопад ее волос, пахнущих ветром, зарыться в них лицом, вдыхая ее аромат, заглянуть в ее изумрудные глаза...
Она никогда не являлась ему во снах. А может, он и не спит? Де Пейрак помнил, что был ранен...
– Я умер? – спросил он.
– Нет, любовь моя, – с улыбкой ответила она, – у тебя впереди еще много лет.
Потом Анжелика высвободилась из его объятий, ее взгляд потемнел, стал тревожным:
– Приходи за мной, Жоффрей! Я жду тебя здесь, – она обвела рукой пустынный берег.
– Где «здесь»? Где это место?! – закричал он в отчаянии, потому что Анжелика стала отступать от него.
Она не ответила, а солнце, выглянувшее из-за туч в эту минуту, ударило ему по глазам ослепительным светом. Силуэт Анжелики таял в этом неистовом свете, и рука де Пейрака, протянутая, чтобы удержать ее, ощутила лишь пустоту.
***
Блад, задремавший на узком диване в каюте Рескатора, услышал, как тот беспокойно мечется на кушетке. Было еще темно, но, посмотрев в окна, он увидел, что уже начинается рассвет. На столе неярко мерцала зажженная лампа.
Он подошел и склонился над раненым, лицо которого искажала мука – однако у Блада сложилось впечатление, что не телесные страдания были тому виной. С губ Рескатора сорвался глухой вскрик:
– Анжелика! Не уходи...
На его сомкнутых ресницах предательски блеснула влага.
«Монсеньор Рескатор, а вы вовсе не из гранита и стали, как хотите казаться... Вам есть кого вспоминать... и кого оплакивать», – с удивлением подумал Блад.
Он услышал, как пробили две склянки: пять часов утра.
Рескатор открыл глаза. Обрывки сна, подобно клочьям тумана, все еще плавали вокруг него – сна, в котором он обрел и вновь потерял ее.
Над ним склонялся смуглый темноволосый человек. Ах да, тот пиратский доктор... Однако Рескатор разглядывал его, словно видел впервые, – настолько разительным был переход от залитого солнцем неизвестного побережья к полумраку каюты.
– Черт, – сказал Блад, – неужели удар по голове оказался сильнее, чем я предполагал? – В его взгляде мелькнуло беспокойство. – Монсеньор, вы помните, кто я?
– Разумеется, господин пират. Вы Питер Блад, я взял ваш корабль на абордаж. И в глазах у меня не двоится, – де Пейрак уже вновь владел собой, облачаясь в броню привычного сарказма, но в его голосе все же был оттенок смущения, когда он спросил: – Я кричал во сне? Что я сказал?
– Я не разобрал слов, – с чистой совестью солгал Блад.
– Это все лауданум, вы были правы, доктор, – Рескатор криво усмехнулся. – Сколько времени?
– Недавно били две склянки, – ответил Блад.– Как вы себя чувствуете?
Он взял руку Рескатора, проверяя пульс.
– Хорошо.
Блад быстро взглянул на него, зная, что определение «хорошо» не вполне отвечает действительности, но возражать не стал, догадавшись о нежелании Рескатора демонстрировать слабость перед лицом врага.
– Я должен проведать раненых на обоих кораблях, а после загляну к вам. Сегодняшний день покажет, но думаю, что кризис уже миновал, и мне будет достаточно навещать вас время от времени. Я останусь на «Арабелле». В случае необходимости смело посылайте за мной, – усмехнулся он.
– Вы можете располагаться в каюте, смежной с моими апартаментами, – Рескатор показал на дверь в переборке.
– Это неприемлемо, монсеньор, – твердо ответил Блад. – Я провел эту ночь здесь, потому что исполнял долг врача. И дальше я буду оказывать вам и вашим раненым необходимую помощь, поскольку таковы условия нашей сделки. Но теперь мне надо вернуться к моим людям, этого требует мой долг капитана... хоть и бывшего, как вы изволили выразиться, – его усмешка на этот раз была полна горечи. – До принятия вами окончательного решения относительно наших судеб.
Он поднялся и, учтиво кивнув Рескатору, направился к двери.
Рескатор, чувствуя, что проникается уважением к своему противнику, остановил его.
– Погодите, капитан Блад. Один вопрос: какого дьявола вы атаковали меня?
– А разве на «Голдсборо» не шли полным ходом приготовления к бою?
– Обычная предосторожность. Это часто помогает охладить чересчур воинственного или жадного до наживы противника.
– Да? А ваша попытка пересечь мой курс за кормой тоже была предосторожностью? – в голосе Блада теперь было не меньше сарказма.
– Мы услышали, что на вашем корабле играют атаку, – Рескатор рассмеялся. – Не будем уподобляться юнцам, которые толкаются плечами и раздумывают, не сцепиться ли им. То, что случилось, случилось... Если вы столь щепетильны, оставайтесь со своими корсарами.
– Раз уж мы заговорили об этом, проясните один момент: от кого вы услышали обо мне?
– От капитана Истерлинга, я подобрал его с севшей на мель шхуны. Кстати, совсем забыл: я уже собирался расстаться с ним, ему должны были дать шлюпку...
– Истерлинг?! Этот мерзавец здесь? Тогда понятно, почему вы были так настроены...
Рескатор с интересом взглянул на Блада, но в этот момент они услышали отдаленные выстрелы из мушкета, потом с палубы до них донеслись крики и беготня.
– Что за дьявольщина! – воскликнул Рескатор. – Абдулла!
– Монсеньор!
– Не мешайте мне, – отмахнулся он.
Мавр уже стоял рядом. Рескатор, опираясь на него, поднялся. В глазах у него потемнело, но он, стиснув зубы, упрямо пошел по качающемуся словно в шторм полу.
Они появились на палубе – и Блад не поверил своим глазам: в свете занимающегося дня «Арабелла» все быстрее и быстрее скользила к выходу в открытое море, на ее мачтах один за другим распускались паруса.
К ним подскочил капитан Язон.
– Что случилось, Язон?
– Я не знаю, монсеньор! Все было тихо, потом вдруг мы заметили, как с борта фрегата кинулся в воду человек. В него стреляли, я отправил за ним наших лучших пловцов. Сразу же фрегат начал двигаться. Убит часовой на корме «Голдсборо».
– Проклятье! Это ваших рук дело? – Рескатор повернул к Бладу гневное лицо.
– Ваш мавр караулил меня всю ночь, я здесь ни при чем. – Блад, пораженный до глубины души, был почти в отчаянии, но заставил свой голос звучать спокойно. – Для меня это полная неожиданность. То, что я нахожусь здесь, а не на борту моего корабля, должно бы убедить вас.
– Разберемся.
Двое моряков подняли безвольное тело на палубу, и Рескатор медленно двинулся к ним.
– Язон, поднять паруса! Мы должны настичь фрегат.
Тот прокричал в рупор приказ. Матросы уже взбирались вверх по вантам, корабль поворачивался, устремляясь вслед за «Арабеллой».
Они подошли к раненому, выглядевшему довольно скверно.
– Как ты, Тормини? – обратился к нему Рескатор по-итальянски.
– Ничего, монсеньор... заживет...
– Кто это был?
– Тот капитан, подобранный вами ... возле Бостона...
– Вот как! – Рескатор обернулся к Бладу, который, не зная языка, не понимал, о чем они разговаривали. – Тормини говорит, что это был ваш друг Истерлинг!
– Он такой же мой друг, как и ваш. Полгода назад Истерлинг, рассказывая историю про клад Моргана, пытался заманить меня в ловушку, чтобы завладеть «Арабеллой».
– Так он и вам рассказал эту сказку?
Блад помнил, что, по словам Косты, Рескатор прибыл в Карибское море в поисках сокровищ Моргана. Значит, он не нашел их... На всякий случай капитан решил пока ничего не говорить про критянина.
– Меня он пытался завлечь на Панамский перешеек.
– Этот ваш Морган... Хорошо, – ответил Рескатор. Он чувствовал, что Блад говорит правду, но ему еще трудно было доверять тому, с кем он недавно сражался. – Но он не мог в одиночку управиться с фрегатом! Кто-то из ваших корсаров ему помог.
Эта мысль и Бладу не давала покоя. Неужели его люди пошли на предательство? Он пожал плечами, не зная, что ответить.
– Осмотрите Тормини, может быть, вам удастся спасти его.
– Вам надо вернуться в постель, монсеньор! – Блад видел, что на повязке, наложенной им на плечо Рескатора, вновь проступила кровь. – Я помогу раненому, потом приду к вам.
Он напряженно размышлял, что заставило его корсаров встать на сторону Истерлинга, и что будет, если Рескатор вновь захватит «Арабеллу».
Глава 6. План Истерлинга
Истерлинг торжествовал, видя поражение своего врага.
Когда же раненый Рескатор возвратился на свой корабль в сопровождении Питера Блада, ему пришлось испытать одно из самых сильных разочарований в своей жизни. Нет, воистину этот доктор послан самим адом, чтобы бесить его!
В суматохе все забыли о том, что Истерлинг с двумя своими матросами должен покинуть «Голдсборо». Он поспешил укрыться в кубрике, не желая, чтобы Рескатор его заметил, и спрашивал себя, может ли он что-то предпринять в связи с изменившейся ситуацией.
Корабли встали на якорь у Коровьего. Истерлинг вышел на палубу и уставился на вожделенный красный фрегат, носящий теперь имя «Арабелла». Глядя на корабль горящими глазами, он готов был взвыть от бессилия. Нужно что-то сделать!
Из разговоров с матросами он узнал, что команда заперта в трюмах и что на борту захваченного корабля находятся около трех десятков человек, необходимых, чтобы управлять им и охранять пленников.
К ночи часть из них вернулась на «Голдсборо». Прикинув число оставшихся, Истерлинг решил, что это его последний шанс и что нужно действовать именно этой ночью: команда была утомлена после боя, а хозяин корабля еще не вспомнил про него. Он заметил, что поздним вечером Питер Блад вновь появился на «Голдсборо». Тем лучше!
Он надеялся, что сумеет найти среди его команды достаточно людей, чтобы справиться с парусами. Вряд ли они жаждут остаться в плену и настолько уж привязаны к своему капитану. Истерлинг прикидывал, с какими словами он обратится к пленникам, и думал, что корсары Блада не могут сильно отличаться от тех головорезов, с которыми ему приходилось иметь дело.
Он поразмыслил и решил также привлечь последних двух членов своей команды. Было бы почти безумием пытаться провернуть все в одиночку.
Однако несмотря на свои раны, Рескатор мог пуститься за ним в погоню. Нужно было ему помешать. Но как?
Истерлингу пришла в голову идея повредить рулевое управление «Голдсборо». Еще засветло он припрятал пару абордажных топоров, попавшихся ему на глаза. Дождавшись самого глухого, предрассветного часа ночи, он в сопровождении обоих своих пиратов тихо выбрался на палубу. На корме стоял часовой. Сняв сапоги и сжимая в руке длинный испанский нож, Истерлинг тенью скользнул к нему. Часовой упал беззвучно, один из пиратов оттащил его в тень, отбрасываемую фальшбортом.
Вместе с другим корсаром Истерлинг бросился к трапу и через минуту оказался в темном помещении под палубой, где штуртрос соединял штурвал с румпелем. Сюда он и стремился.
Стараясь производить как можно меньше шума, они торопливо нанесли несколько ударов по едва различимому в темноте толстенному канату. Истерлинг не собирался полностью перерубать его, опасаясь, что такая поломка немедленно обнаружится, и поднимется тревога. Им нужно было время, чтобы пробраться на «Арабеллу». Однако он хотел повредить штуртрос так, чтобы тот лопнул при любом резком повороте штурвала.
На ощупь убедившись, что неповрежденный осталась только треть штуртроса, Истерлинг шепотом сказал:
– Хватит, теперь надо спустить шлюпку.
Он поднялся на палубу и огляделся. Все было тихо. Часовой на носу продолжал спокойно стоять на своем посту – значит, поскрипывание корабельных снастей и плеск разыгравшегося к вечеру моря заглушили все звуки. Но в любую минуту кто-то из команды мог выйти на палубу, а потому надо было как можно скорее убираться с корабля.
Все так же тихо они спустили одну из шлюпок на воду и вскоре гребли к «Арабелле».
Находившиеся на ее палубе часовые так же спокойно подпустили шлюпку, отошедшую от «Голдсборо», за что и поплатились своими жизнями. Теперь у пиратов в руках были мушкеты.
На корабле оставались еще несколько матросов с «Голдсборо», но Истерлинг подумал, что расправа не обойдется без шума, поэтому под дулами мушкетов их быстро согнали вниз. Ему пришла в голову жестокая идея поместить пленников вместе и посмотреть, что из этого получится. Матросов втолкнули в твиндек под удивленными взглядами находившихся там людей Блада. Им суждено было удивиться еще больше, когда следом вошел Истерлинг.
– Вижу, что мне здесь не рады. А зря. Я забуду обиды, которые вы мне причинили, – Истерлинг глянул на Хагторпа и Волверстона, – если вы будете благоразумны и признаете меня своим капитаном.
Он рассчитывал набрать из пленников новую команду, но корсары, в большинстве своем отобранные лично Питером Бладом, отличались от тех, с кем обычно плавал Истерлинг. Преданность своему капитану не была им чуждой. К тому же многие слишком хорошо знали стоящего перед ними человека, поэтому его предложение не вызвало никакого восторга.
– Откуда ты взялся, Истерлинг? – спросил Волверстон. – И где капитан Блад?
– Какая вам разница? Думайте не о нем, а о спасении собственных шкур. Не надеетесь же вы, что этот негодяй Рескатор отпустит вас? Не знаю, почему он сразу не расправился с вами – может, он планирует продать вас в рабство или казнить особо изощренным способом... Меня вам послало само небо, – Истерлинг криво усмехнулся.
Среди моряков с «Голдсборо», слушавших эту пламенную речь, раздались возмущенные возгласы, но тычки дулами мушкетов призвали их к молчанию лучше всяких слов.
– Он прав, – вперед вышел Коста. – Такие, как Рескатор, не щадят никого!
– Костанидос! – протянул Истерлинг. – Какая встреча! Не ожидал... Ты что, тоже не рад мне? У нас были размолвки, но сейчас не время сводить счеты: прежде нам надо унести ноги. Вы слышали, что он сказал? – Он, обрадованный неожиданной поддержкой, повернулся к остальным. – Вы можете не верить мне, но послушайте его!
Пираты заворчали. Практически всех посещали тревожные мысли о том, что их ожидает.
– Мы заключили сделку, и капитан Блад уверен, что Рескатор сдержит слово,– хмуро сказал Ибервиль, который по-прежнему сидел, прислонившись спиной к борту.
– Ха, капитан Блад уверен! Да ни черта он не уверен! Я видел, как он пресмыкается перед этим дьяволом. Возможно, он и спасет свою жизнь, но кто позаботится о ваших?
– Это ложь! – крикнул Хагторп. – Я не верю тебе, продажная тварь! Еще чего захотел, чтобы мы признали тебя капитаном!
Он плюнул под ноги Истерлингу. Тот одарил его многообещающим взглядом и обернулся к остальным корсарам:
– Ну а вы, ребята? Найдутся тут мужчины, а не трусливые курицы? – он кивнул в сторону офицеров Блада.
Хагторп рванулся к нему, не обращая внимания на мушкет одного из пиратов, упершийся ему в грудь. Волверстон с трудом оттащил его.
Корсары колебались. Те, которые давно знали Питера Блада, не могли поверить тому, что говорил о нем Истерлинг. Но в новичках он посеял сомнение. Один за другим к нему вышли несколько человек, остальные продолжали хранить угрюмое молчание. Он пересчитал подошедших: дюжина. Это было намного меньше, чем он ожидал, но достаточно, чтобы сняться с якоря.
– Еще кто-нибудь? Нет? Дело ваше. Я не стану настаивать. Коста, пойдем-ка со мной, нам есть о чем поговорить по душам. Пока что, парни, развлекайтесь друг с другом, – Истерлинг махнул рукой в сторону десятка матросов с «Голдсборо». – Мне придется запереть вас, во избежание неприятностей. Возможно, вы одумаетесь. Вам будет достаточно сообщить мне об этом – я великодушен и все равно приму вас в мою команду...
Того, что произошло в следующий момент, никто не ожидал: один из моряков Рескатора, гибкий, смуглый южанин, с силой оттолкнул зазевавшегося конвоира и выскочил за дверь.
Пираты бросились за ним, тот взлетел по трапу и через мгновение, распластавшись в прыжке, бросился в море.
– Быстрее, парни, по местам, поднять якоря!
Пиратов не надо было подгонять. Истерлинг, схватив мушкет, целился в пловца. Терять было уже нечего: все равно тот поднимет тревогу. Он выстрелил раз, другой – и увидел, что зацепил пловца. На «Голдсборо» все всполошились, но он знал, что корабль, даже выйдя в море, скоро окажется не в состоянии преследовать их.
***
Идея Истерлинга стравить моряков двух команд не привела к ожидаемым результатам. Когда корсары Блада надвинулись на прижавшихся к переборке противников, Ибервиль, некоторое время не сводивший глаз с одного из них, вдруг вскочил на ноги, бросился вперед и воскликнул,:
– Эй, Ле Руа! Неужели это ты, каналья онисская?!
– Ибервиль! Дьявол тебя побери! Мне показалось, что я слышал твой противный голос...
Коренастый моряк шагнул к корсару, и они сжали друг друга в объятии столь крепком, что Волверстон с минуту раздумывал, не приложить ли незнакомца по голове, дабы спасти своего товарища. Ребра Ибервиля, кажется, уже начинали трещать. Но дело не дошло до смертоубийства – вместо этого раздалось чуть ли не всхлипывание:
– Разве тебе не снесло голову ядром, Ле Руа?
– Я вылетел за борт и долго еще цеплялся за обломок нашей бизани, дрейфуя вместе с ним к Сицилии. Когда монсеньор Рескатор подобрал меня, я уже прощался с жизнью...
Случай ли сыграл свою шутку, или это было вмешательством Провидения, но Ибервиль встретил своего друга, с которым плавал недолгое время в Средиземном море перед тем как появиться на Тортуге.
– Рескатор занимается спасением тонущих христиан, да к тому же берет их в свою команду? – спросил Хагторп. Он, как и все присутствующие, скептически смотрел на друга Ибервиля, наслушавшись рассказов мрачного критянина.
– Истерлинг! Мы сняли эту гадину в Бостонской бухте со старого корыта, а он отплатил предательством и гнусной ложью! – гневно ответил тот.
– Так он давно на «Голдсборо»? И наверняка узнал наш корабль еще до начала боя... – задумчиво проговорил Ибервиль.
– Монсеньор – один из самых благородных людей, каких я знаю. Для него все равно, какой ты веры, лишь бы ты годился в дело. Он и сам христианин, если на то пошло, а в его команде есть и мусульмане, и язычники-индейцы, – возмущенно продолжал Ле Руа.
Пираты слушали недоверчиво: слишком неожиданной была сама встреча двух друзей, не говоря уже о словах, прозвучавших в защиту того, кто представлялся им исчадием ада.
– Вы можете верить его словам: это мой друг и я ручаюсь, что он не врет, – заявил Ибервиль.
Корабль между тем двигался, они все больше ощущали качку. А их капитан остался на «Голдсборо»!
– Питер там, – с тревогой сказал Волверстон. – Этот ваш благородный монсеньор вздернет его...
– Он не сделает этого, – сказал Ле Руа.
– Ты не можешь этого знать наверняка. – Волверстона нелегко было убедить. – Куда же направился этот ублюдок Истерлинг? И что будем делать, ребята?
***
Когда Питер Блад вернулся в каюту хозяина «Голдсборо», ему показалось, что тот спит, но Рескатор тут же спросил, не открывая глаз:
– Что Тормини?
– Выживет.
– Хорошо. А Истерлинг? – задав вопрос, Рескатор открыл глаза и в упор посмотрел на Питера.
– «Голдсборо» начинает нагонять «Арабеллу».
Тревожные мысли продолжали терзать Блада. Если Рескатор настигнет корабль, его людям останется только снова вступить с ним в бой. И каков же будет исход такого боя?
Рассказы Косты об этом пирате совсем не соответствовали действительности. Блад видел перед собой не жестокое чудовище, а сильного и справедливого человека. Пусть Рескатор и был закован в броню язвительности и суровости, но Блад не забыл, как этой ночью услышал его крик, полный душевной боли...
Команда Рескатора, от капитана Язона до юнги, испытывала по отношению к своему командиру не страх, а преданность и почтение. Можно ли как-то предотвратить кровопролитие? Бладу уже стало ясно, что Коста с одной стороны, а Истерлинг – с другой сыграли роковую роль, превратив их в противников. Не будь этих двоих, дело скорее всего ограничилось бы «мерами предосторожности», как это назвал Рескатор.
Это же было очевидно и для Жоффрея де Пейрака. Он понимал, что Истерлинг, желая мести, попытался как можно сильнее очернить капитана Блада в его глазах, а он вовремя не понял этого, несмотря на всю свою проницательность. Де Пейрак посмотрел в мужественное лицо человека, стоящего перед ним, и встретил его понимающий, но твердый взгляд. Пожалуй, этот пиратский капитан готов сам надеть петлю себе на шею, чтобы разделить судьбу своей команды. Вздохнув, де Пейрак сказал:
– Капитан Блад, я сожалею, что так вышло. Сейчас у меня превосходство в людях. Если ваши корсары сдадутся без боя, я даю слово отпустить вас и дать шлюпки, чтобы вы смогли добраться до Эспаньолы.
– Я не могу обещать вам, что они сделают это, монсеньор.
– Понимаю. Если представится возможность, попробуйте убедить их сложить оружие.
– А если на этот раз удача изменит вам?
Самообладание молодого корсара нравилось Рескатору все больше.
– В своем лице вы дали мне очень ценного заложника.
– Вы преувеличиваете мою значимость. Как вы верно заметили, минимум треть моих людей перешла на сторону Истерлинга.
– Что же, не будем гадать. Положимся на судьбу, иногда это бывает полезно.
Рескатор попытался сесть на своем ложе, и Абдулла, не отлучавшийся от него ни на минуту, немедленно подошел.
– Вам не следует вставать, – Блад вспомнил о своей второй ипостаси.
– Пустяки. Все не так уж и плохо. Вы хороший врач и вряд ли должны были испытывать нехватку пациентов. Как случилось, что вы стали капитаном пиратского корабля?
– Именно благодаря профессии врача я им и стал, – буркнул Питер, которому надоело в который раз отвечать на этот вопрос самым различным людям.
– Уверен, это захватывающая история. Я бы не отказался выслушать ее… в более спокойной обстановке, – сказал Рескатор, поднимаясь на ноги и отстраняя руку мавра.
Он и в самом деле чувствовал себя лучше, хотя голова еще кружилась и плечо продолжало его донимать. Блад помог ему устроить раненую руку в перевязи, сделанной из широкой косынки.
Оказавшись на палубе, де Пейрак увидел «Арабеллу» в нескольких кабельтовых впереди.
Вместе с Бладом они подошли к квартердеку, где был Язон.
«Голдсборо» проходил восточную оконечность Иль-а-Ваш, и как только остров перестал закрывать от них Эспаньолу, марсовый закричал, что видит французский военный корабль слева по носу. Наперерез «Арабелле» шел патрульный фрегат с явно недружественными намерениями.
– Черт побери! Еще его нам не хватало, чтобы почувствовать себя полностью счастливыми! – воскликнул Рескатор.
Но до полноты счастья им не хватало того, что произошло в следующий миг: послышался хлопок, и «Голдсборо» тут же повело, разворачивая поперек курса. Паруса захлопали, и стоящий у штурвала матрос завопил, что корабль не слушается руля.
Они увидели, что француз изменил курс и теперь направляется прямо к ним. Рескатор стоял, сдвинув брови. Если фрегат намерен атаковать, то их положение отчаянное. Наверняка его капитан принимает их за пиратов, собирающихся напасть на побережье Эспаньолы. Тогда он просто расстреляет их издали, пользуясь беспомощностью «Голдсборо».
– Язон, убрать паруса. Отдайте приказ канонирам действовать по обстановке, все зависит от дальнобойности наших и его пушек. Пусть целятся лучше, нам важна точность, а не интенсивность огня. Возможно, он отважится на абордаж. Раздайте мушкеты. Выясните, насколько серьезна поломка руля.
– Это ваши соотечественники, – заметил Блад.
– Вот именно. Вам что, не приходилось остерегаться ваших?
Блад увидел, насколько слаженно и быстро исполнялись приказы хозяина «Голдсборо». Не успел Язон в рупор повторить приказ, как все, кто был на палубе, пришли в движение, готовясь оказать отпор без лишней суеты и паники, несмотря на всю трудность и даже катастрофичность ситуации.
Рявкнула носовая пушка фрегата, и ядро подняло фонтан брызг в нескольких десятках ярдов от них.
– Мог бы не предупреждать, и так все ясно, – пробормотал Рескатор.
Подбежал запыхавшийся матрос:
– Монсеньор, обрыв штуртроса, кто-то повредил его. Такую поломку не исправишь за несколько минут.
– Истерлинг! Тем не менее – немедленно приступайте к починке.
С фрегата, разворачивающегося бортом, прозвучал залп. Людей на палубе окатило водой, взметнувшейся при падении ядер, но французский капитан несколько поторопился отдать приказ об открытия огня. Залп не достиг цели.
Канониры Рескатора медлили с ответом, ожидая, когда патрульный корабль подойдет ближе. Фрегат вновь поворачивался, готовясь разрядить в них орудия другого борта. На этот раз «Голдсборо», тяжело переваливающийся на волнах и не способный маневрировать, содрогнулся всем корпусом, послышался треск дерева, кто-то завопил от боли. Пушки «Голдсборо» начали отвечать вразнобой, канониры выполняли приказ Рескатора о прицельной стрельбе.
На палубе обреченного корабля раздался крик ликования, когда фор-стеньга фрегата надломилась и рухнула вниз, обрывая и перепутывая снасти. Но Рескатор мрачно смотрел на противника. Следующий залп будет для них последним – это понимал и стоящий рядом Блад.
– Монсеньор, если дело дойдет до абордажа, я бы хотел иметь в руках хотя бы саблю, – негромко сказал он.
– Для вас было бы лучше не принимать участие в бою. Так вы вернее сохраните себе жизнь.
– Для французов я пират – как и все, кто находится на вашем корабле. Невмешательство ничего не даст.
– Могу заковать вас в кандалы для придания большей достоверности, – хмыкнул Рескатор.
– Благодарю покорно. Скажем, я буду биться за себя, а не за вас, – Блад ответил ему самой любезной своей улыбкой.
– Не думаю, что капитан фрегата пойдет на абордаж. Он предпочтет утопить нас как котят, вот только перезарядит пушки...
– Монсеньор Рескатор! – вскричал вдруг Язон, смотрящий в подзорную трубу вправо. – «Арабелла» возвращается!
Рескатор посмотрел туда же, потом быстро взглянул на Блада:
– Ваш Истерлинг, часом, не является капером на французской службе? Возможно, он решил помочь разделаться с нами.
– Вряд ли кто-то в здравом уме примет такого мерзавца на службу, – рассеянно ответил Блад, вспоминая, есть ли на «Арабелле» французский флаг.
Ему уже приходилось маскироваться под испанцев, но столкновений с французами еще не было.
Возвращение удравшего было корабля заметили и на французском фрегате. Придя к очевидному выводу, что подвижный противник является более опасным, чем неподвижный, его капитан не произвел очередного залпа по «Голдсборо», а начал разворачиваться к «Арабелле», не зная, чего ожидать, и готовясь к отражению возможного нападения.
Действительно, обе ее носовые пушки выплюнули по облачку дыма, но, к изумлению людей на корабле Рескатора, ядра шлепнулись в воду не рядом с ним, а недалеко от француза. Канониры «Голдсборо» добавили переполоха на борту последнего, воспользовавшись замешательством противника для того чтобы перезарядить свои пушки.
Видимо, этого оказалось достаточно для французского капитана. У него и так уже были серьезные проблемы с фок-мачтой – не считая других, более мелких повреждений. Он не пожелал оказаться между двух огней и решил удалиться с места боя.
Блад до рези в глазах всматривался в свой корабль, медленно идущий к ним. Почему Истерлинг вернулся, а главное, обстрелял фрегат? Неужели он решил отпугнуть француза для того, чтобы атаковать их? Получается, что вся команда «Арабеллы» поддержала его...
Похожие мысли пришли в голову и Рескатору.
– Вот Судьба и вмешалась, капитан Блад. Пусть даже «Голдсборо» находится в бедственном положении, но мы дорого продадим наши жизни.
– Я не сомневаюсь в вашей храбрости и не меньше вашего сожалею, что стечение обстоятельств привело к противостоянию между нами. Погодите стрелять, монсеньор. Вы обещали дать мне возможность убедить мою команду не вступать в бой.
– Ситуация изменилась, теперь козыри у ваших людей.
– Пусть судьба лишила вас преимуществ, я не хочу допустить нового сражения.
В синих глазах Блада вспыхнула отчаянная решимость.
– И как вы собираетесь сделать это? – скептически осведомился Рескатор.
– Я поднимусь на ванты, чтобы меня было хорошо видно, и попытаюсь обратиться к своим людям. Если Истерлинг задурил им головы, сказав, что вы, к примеру, меня повесили, это могло бы оказать действие...
– Это огромный риск. Один выстрел того же Истерлинга – и с вами будет покончено. – Во взгляде Рескатора на миг появилось уважение и одобрение. – Язон, передайте канонирам, пусть будут в полной готовности, но огня пока не открывать.
Язон, посмотрев на безрассудного пирата со смесью недоверия и чем-то, тоже похожим на уважение, поспешил передать распоряжение Рескатора.
– И все-таки попробовать стоит, – упрямо заявил Блад. Измотанный сильнейшим нервным и физическим напряжением последних суток, он был почти рад пойти на этот риск.
– Наденьте хотя бы кирасу.
– Мои люди не должны видеть, что я опасаюсь их.
Не желая дальше спорить, он сбежал с квартердека и легко взобрался на грот-ванты.
«Арабелла» была уже близко. Ее пушки молчали, и это давало Питеру Бладу надежду.
Глава 7. Неожиданная развязка
Эйфория Истерлинга, заполучившего корабль, о котором он так мечтал, длилась совсем недолго. Он выбрал курс на юго-восток и поначалу спокойно наблюдал, как на корабле Рескатора ставят паруса и как он выходит в море вслед за «Арабеллой».
Он ждал, когда штуртрос оборвется, чтобы посмеяться над незадачливым монсеньором вкупе с ненавистным ему капитаном Бладом. Однако корабль все набирал ход, и расстояние между ними начало сокращаться.
Истерлинг уже с тревогой поглядывал на преследующий его «Голдсборо». Дьявол, непохоже, что у корабля трудности с управлением… Неужели он недостаточно повредил штуртрос? Во время шторма эта неисправность уже давно превратила бы «Голдсборо» в игрушку волн, но море было спокойным, и Истерлинг начал серьезно опасаться, что Рескатор настигнет его – и что тогда? Драться, имея на борту так мало людей, он был не в состоянии. Он совсем не думал, что лишь немногие корсары согласятся принять его предложение. Людей катастрофически не хватало не только для боя, но и для маневров.
Едва остров Коровий остался позади, как матрос на марсе закричал:
– Слева по борту корабль, идет наперерез!
Истерлинг глянул налево и разразился самими грязными ругательствами, которые знал. Освещенный яркими лучами утреннего солнца, к ним приближался военный корабль под французским флагом. Видимо, их возня вблизи Эспаньолы привлекла внимание патрульного фрегата.
Увеличить ход было невозможно: «Арабелла» и так уже несла опасно много парусов для корабля, нуждающегося в ремонте. Истерлинг надеялся, что ему удастся проскочить перед фрегатом, а там – кто знает, может, он и поймает удачу за хвост.
Он решил еще раз наведаться в твиндек: возможно, сейчас, перед лицом новой угрозы, пленники окажутся сговорчивее. И точно: едва он сказал, что у них теперь сразу два противника, вперед вышел Волверстон, а с ним еще десятка два корсаров. Вместе с теми, кто уже согласился пойти к нему на службу, это составляло чуть меньше половины команды Блада. Среди оставшихся были Хагторп, Ибервиль, молодой штурман Питт и раненые.
Истерлинг с неудовольствием заметил, что моряки Рескатора, которых он отдал на растерзание их врагам, живы и здоровы, но сейчас ему было некогда раздумывать, почему обозленные корсары их не пришибли.
Выйдя на палубу, Истерлинг вновь впился глазами в приближающийся фрегат и заметил, что тот отклонился вправо от прежнего курса. Он оглянулся назад и с безграничным облегчением увидел, что «Голдсборо» потерял управление, там спешно убирали паруса.
Французский корабль, оставив погоню за «Арабеллой», теперь шел к нему – видимо, его капитан решил заняться более доступной дичью. Не прошло и десяти минут, как заговорили пушки фрегата, явно вознамерившегося расправиться с кораблем под неизвестным флагом.
Истерлинг поспешил подняться на корму «Арабеллы», чтобы оттуда следить за расстрелом беспомощного «Голдсборо». Поглощенный этим зрелищем, он не услышал шагов за спиной и поэтому очень удивился, когда ему в спину уперлось нечто твердое. Он с ужасом опознал дуло мушкета, а голос Волверстона сказал:
– Поигрались – и будет. Не дергайся, если не хочешь, чтобы я продырявил тебя.
Истерлинг осторожно повернул голову и попытался улыбнуться:
– Не дури, Волверстон, какая муха тебя укусила?
– Это тебя кто-то укусил, если ты всерьез решил, что мы подчинимся тебе. Давай шевелись, тебя ждет уютный трюм.
Истерлинг быстро огляделся, разыскивая своих пиратов. Оказывается, их тоже уже разоружили и подталкивали мушкетами к трапу. Он заскрежетал зубами, яростно глядя на суровые лица корсаров Блада. Если бы черти не принесли этого француза, он проявил бы больше осмотрительности! Сейчас Истерлинг понимал, что Волверстон слишком быстро согласился принять его предложение. Но ему оставалось только подчиниться и молча проследовать в трюм. Волверстон отдал распоряжение охранять пленников, потом повернулся к тем, кто сразу принял сторону Истерлинга:
– Я не ожидал от вас такой трусости, парни. Стоит запереть и вас тоже или вы уже одумались?
Раздались крики, что да, одумались и надеются искупить.
На палубу поднялись освобожденные Ибервиль, Хагторп и остальные, включая легкораненых и матросов Рескатора.
Взгляды всех сразу же обратились в сторону отчаянно сражающегося «Голдсборо».
– Нам нужно немедленно вернуться, – с беспокойством сказал Ле Руа.
– Мы вернемся, потому что там наш капитан. Но если Рескатор казнил его... – в голосе Волверстона прозвучала угроза. – Мы не хотим неожиданностей с вашей стороны, поэтому, пока все не выяснится, посидите-ка и вы под замком. Без обид, ребята, – если все в порядке, мы обменяем вас на него, – добавил он в ответ на их возмущенные взгляды. – И ты, Ибервиль, не вскидывайся: сам понимаешь, что я прав.
Молодой француз неохотно кивнул головой.
– Ле Руа, – окликнул Волверстон друга Ибервиля, – останься, пусть твой монсеньор видит, что мы не причинили вам вреда.
***
Джереми Питт, занявший свое место за штурвалом «Арабеллы», вел ее к месту боя. Хотя было еще далеко, Волверстон сказал Оглу:
– Ну-ка, пугни тот фрегат, а то он потопит «Голдсборо» прежде, чем мы сможем вмешаться.
С удовлетворением убедившись, что потрепанный француз оставляет место сражения, корсары пытались рассмотреть, что происходит на палубе «Голдсборо».
– Взять рифы! – скомандовал Волверстон. – Надо понять, как там дела. Но ты, Огл, будь готов открыть огонь.
Вдруг Хагторп, завладевший подзорной трубой Истерлинга, радостно завопил:
– Я вижу Питера, вон там, на грот-вантах, он машет нам!
Радость и облегчение испытал и Питер Блад, увидев своих офицеров, стоящих на носу «Арабеллы». Истерлинга среди них не было.
– Эгей, Питер! – донесся до него зычный глас Волверстона. – Пусть он не стреляет, мы не собираемся драться!
– Нэд! Вы все целы? А где Истерлинг?
– Под замком!
Рядом с ним стоял незнакомый Бладу моряк.
– Ле Руа!– хрипло воскликнул подошедший Рескатор.
– Монсеньор! – крикнул тот. – Не стреляйте, они хотят обменять нас на своего капитана!
Блад соскользнул с вант и повернулся к Рескатору:
– Вас устраивает такой обмен, монсеньор? – спросил он.
– Вполне. Я бы отпустил вас просто так. Но раз Истерлинг жив, то я хотел бы получить его.
– На что он вам сдался? Хотя дело ваше. Но «Голдбсоро» еще не скоро сможет пуститься в путь, а тот фрегат наверняка отправился за подмогой.
Рескатор философски пожал плечами:
– Значит, так тому и быть.
Помолчав немного, Блад сказал:
– «Арабелла» в состоянии взять ваш корабль на буксир. Дотянем вас до какого-нибудь островка, где вы сможете спокойно закончить ремонт.
– И вы предлагаете помощь мне, вашему недавнему противнику?
– Не думаю, чтобы мы стали противниками при других обстоятельствах.
– Благодарю вас, капитан Блад. – И де Пейрак протянул ему руку, которую Блад после секундной паузы пожал.
– Раз вы согласны принять мою помощь, приглашаю вас быть гостем на борту моего корабля – если, конечно, ваши раны позволяют вам это.
Жоффрей де Пейрак совсем не ожидал подобного и удивленно воззрился на Блада, который, приподняв бровь, испытующе смотрел на него. На губах де Пейрака появилась улыбка, и он ответил:
– Думаю, что позволяют. Я с удовольствием приму ваше приглашение.
Моряки обеих команд, напряженно ожидавшие, чем закончится противостояние, прекрасно видели рукопожатие капитанов. У всех отлегло от сердца, и они выразили свой восторг громкими криками.
Через несколько минут от борта «Арабеллы» отвалила шлюпка, в которой были матросы Рескатора. Вскоре они уже поднимались на «Голдсборо», и там их награждали дружескими тумаками, от которых бедняги едва не валились с ног. Досталось даже боцману Эриксону. Возможно, пользуясь моментом, его поприветствовали чуть более сильным тычком, чем прочих, но он стоически вытерпел и такие бурные проявления радости.
Рескатор отдал Язону необходимые распоряжения о подготовке «Голдсборо» к буксировке и, в сопровождении Абдуллы, спустился в ожидающую их шлюпку.
***
На борту «Арабеллы» Питера Блада встречали с не менее бурными чувствами. Волверстон сгреб его своими медвежьими лапищами.
– Ох, здоровый же ты, Нэд! Черт, отпусти меня, пока не задушил! Встретить смерть в твоих объятиях – это достойный финал, но я, пожалуй, еще поживу – просипел Питер, с трудом освобождаясь от его хватки.
Появление Рескатора на палубе заставило корсаров притихнуть. Они заприметили его еще в лодке и недоумевали, с какой радости он направляется на «Арабеллу».
– Монсеньор Рескатор любезно согласился быть моим гостем, – сказал Блад и добавил с металлом в голосе: – Мы окажем ему радушный прием, не правда ли?
Рескатор оглядел окруживших его корсаров прищуренными черными глазами и склонился в подчеркнуто учтивом приветствии. Офицеры Блада молча наклонили головы в ответ.
– Мы поможем «Голдсборо» убраться отсюда. Нэд, готовьтесь взять его на буксир. Пусть кто-нибудь отправится на корабль, чтобы скоординировать наши действия. Не будем дожидаться появления других французских фрегатов, живей, ребята!
– Я пойду туда, – сказал Ибервиль, – я встретил друга, которого считал мертвым...
– Вот как! Тем лучше, это поможет преодолеть недоверие. Однако подожди немного... Будь любезен, проводи нашего гостя в кают-компанию, я подойду через несколько минут, только отдам пару распоряжений. Прошу вас, монсеньор, – Блад приглашающим жестом указал Рескатору в сторону кают-компании.
Ибервиль отвесил поклон, достойный Версаля, и самым непринужденным тоном произнес:
– Как вы находите сегодняшнюю погоду, монсеньор Рескатор?
До обалдевших корсаров донесся негромкий глухой голос Рескатора, ответившего, что утро, безусловно, чудесное.
Блад усмехнулся и позвал:
– Бенджамен, где ты, бездельник? У нас найдется что-нибудь, из чего можно приготовить сносный обед?
– Я здесь, хозяин! – Слуга Блада все еще выглядел весьма испуганным. – Надо посмотреть, если эти разбойники что-то оставили на камбузе...
– Не называй их разбойниками, – повернувшись к остальным корсарам, Блад тихо спросил:
– Я не вижу Косту, где он?
– Не знаю, Питер. Его увел Истерлинг еще в самом начале. Потом я заметил, как Коста спускается вниз – уже после того как мы отправили в трюм Истерлинга и его людей – и с тех пор не видел его, – ответил Хагторп.
– Как вам удалось освободиться?
– Истерлинг был слишком напуган, когда увидел французский фрегат. Он позволил мне и ребятам выйти на палубу, а там уж мы не сплоховали, – проворчал Волверстон. – Питер, может, тебе тоже досталось по голове? Какого дьявола ты решил помочь Рескатору? Пусть бы выпутывался сам – хватит и того, что мы не стали его топить. А кстати, если он опередил нас в поисках клада, может, взять за помощь звонкой монетой?
– Не думаю, что он нашел сокровища... Перестань, Нэд. Он совсем не такой, как о нем рассказывал критянин. Я опасаюсь за Косту. Найдите его и заприте до тех пор, пока Рескатор не вернется на свой корабль.
***
Коста из-за спин корсаров наблюдал за прибытием на «Арабеллу» Рескатора. Вначале он со злорадством подумал, что тот является пленником, но сразу же увидел, что это не так. Никем не замеченный, Коста отошел к трапу, ведущему на орудийную палубу.
Совсем недавно Истерлинг очень и очень настойчиво выведывал, зачем Коста приплыл на «Арабелле» к берегам Коровьего. Этот разговор «по душам», вероятно, превратился бы в допрос с пристрастием, будь у Истерлинга больше времени. После того как корабль перешел вновь под контроль корсаров Блада, Коста вздохнул с облегчением. Но сейчас он испытывал огромное разочарование и гнев, поняв, что Питер Блад решил помочь проклятому ренегату спастись от заслуженного возмездия. Это резко изменило отношение Косты к капитану Бладу. Два пирата стоили друг друга, раз они нашли общий язык.
Для критянина это означало, что его планы раздобыть средства для борьбы за свободу Крита в лучшем случае отодвигались на неопределенный срок, а в худшем...
Он поступил правильно, лишь приблизительно указав этому пирату, где находится «Оксфорд». Пусть лучше сокровище останется на дне – еще не хватало, чтобы и Рескатор воспользовался его находкой. Не следовало также ждать очередного «душевного разговора»...
***
Бенджамен, все время причитая и сокрушаясь по поводу урона, нанесенного его хозяйству, тем не менее приготовил вполне приличный обед, которому присутствующие отдали должное. И немудрено: едва ли у кого-то в предшествующие сутки кусок лез в горло. Кроме Блада и Рескатора, за столом собрались офицеры с «Арабеллы» – только Ибервиль оставался на «Голдсборо». Два корабля, соединенные буксирными канатами, неторопливо двигались на юг, прочь от негостеприимных берегов Эспаньолы.
Блад рассчитывал оставить «Голдсборо» у ближайшего кораллового островка, а потом, подлатав «Арабеллу» и выждав некоторое время, чтобы французы успокоились, вернуться назад. Он был уверен, что Рескатор не нашел клад.
Его офицеры с любопытством разглядывали своего бывшего врага, оказавшегося остроумным собеседником, сумевшим растопить ледок недоверия и отчуждения. Любопытство вызывал и мавр в восточных одеяниях, стоящий у двери и следящий за каждым их движением.
Обед подошел к концу, и Рескатор, не оправившийся еще от ран и чувствующий потребность в отдыхе, поднялся:
– Позвольте мне откланяться. Обед был превосходным.
– Это ваше общество придало особый вкус нашей грубой пище, – светски ответил Блад, тоже вставая. – Я должен еще раз осмотреть ваши раны, хотя уверен, что все идет хорошо. Думаю, что в крайнем случае завтра мы достигнем подходящего места для ремонта кораблей.
– Мы говорили об Истерлинге.
– Конечно. Нэд, где вы заперли его?
– В носовом трюме, – в голосе Волверстона прозвучало удивление.
– Приведите его. Мы передадим Истерлинга монсеньору Рескатору, у него есть ряд вопросов к нашему другу.
– Надеюсь, что беседа будет короткой, как и веревка, – ухмыльнулся Нэд.
– Пройдемте, монсеньор.
***
Коста притаился в полумраке, ожидая окончания обеда. Один из врагов его родины в двух шагах, и он может внести свой вклад в их дело. Собственная участь не волновала его больше.
Вот дверь кают-компании открылась, и он увидел Рескатора вместе с Бладом, за их спинами маячил бурнус мавра. Критянин выпрямился и прыгнул на Рескатора, сжимая в побелевших от напряжения пальцах стилет. Взмахнув им, он крикнул по-арабски:
– Умри, собака!
– Коста, нет, стой! – Блад стремительно шагнул вперед, двумя руками перехватывая руку критянина. В течение нескольких секунд ему удавалось удерживать ее, однако Коста оказался очень силен и сумел высвободиться.
– И ты тоже! – он вновь взмахнул стилетом.
Питер откинулся назад, поворачиваясь на пятках в попытке уйти от узкого длинного клинка, но Коста, предугадав его движение, резко вывернул кисть, изменяя направление удара.
Раздался выстрел, и лезвие лишь чиркнуло по ребрам Питера с левой стороны. Коста уже падал, в устремленном на них гаснущем взгляде критянина все еще была жгучая ненависть.
Абдулла, державший в руках дымящийся мушкет, был доволен: на этот раз он успел вовремя. На шум выскочили все, кто был в кают-компании, сбежались и корсары, услышавшие выстрел. К Бладу, зажимавшему рукой обильно кровоточащий глубокий порез, кинулся Волверстон.
– Питер, ты как?
– Ерунда, он только оцарапал меня, – Блад склонился над лежащим критянином. – Мертв. Он что, совсем обезумел?
– Я должен снова поблагодарить вас, капитан Блад. Если бы не вы... – Рескатор смотрел на тело Косты.
– Не стоит. Думаю, что мы оба должны благодарить вашего мавра, – отозвался Блад. – Вам знаком этот человек, монсеньор?
– Нет. Кто это был? – Рескатор помнил слова убитого, прозвучавшие после боя, и как тот смотрел на него.
– Коста. Костанидос Георгиадис.
– Долог путь с Кандии, – проговорил Рескатор. Он знал это имя. – Теперь все понятно. Георгиадис, один из самых непримиримых и бесстрашных вождей сопротивления Кандии турецкому владычеству... Он считал любого, кто не сражался с турками, врагом и предателем, в том числе и меня. Что он делал на вашем корабле?
– Надо же... Для нас он был обычным ныряльщиком. Вы появились здесь в поисках «Оксфорда» и не нашли его, ведь так?
– Я решил, что взрыв уничтожил корабль.
– Корабль лежит где-то у острова. Коста отыскал его и утверждал, что тот неплохо сохранился. Но его недоверие было настолько сильным, что даже приведя нас к Коровьему, он до последнего не желал открывать точное местонахождение корабля...
– И унес свою тайну в могилу.
– Пройдемте в мою каюту, – повторил Блад. – А ты, Нэд, отправляйся за Истерлингом.
– А его люди?
– Меня они не интересуют, – обронил Рескатор, о чем-то размышляя.
– Высадим их при первой же возможности, что еще с ними делать, – решил Питер.
…Кандия... Это название вызвало у Жоффрея де Пейрака непрошеные воспоминания. Там он мог еще спасти Анжелику, если бы успел открыться ей... Увиденный ночью сон завладел его мыслями. Де Пейрака больше не задевало, что он потерпел неудачу в поисках клада, и все насущные проблемы стали как будто меньше занимать его.
Анжелика верила в сны. А что, если она... жива? Но где это побережье из его сна? Он неплохо знал средиземноморский берег Франции и мог с уверенностью сказать, что там не было подобного места. Скорее север или северо-запад. Бретань, Онис? Кажется, Ле Руа из тех мест, надо спросить у него. Он запомнил город вдали и два острова напротив...
Де Пейраку вдруг захотелось отправиться в Европу: ему было чем заполнить трюмы «Голдсборо» и без сокровищ Моргана. Надо поскорее выбираться из этой истории...
Блад только начал осматривать самого необычного из своих пациентов, когда в его каюту ворвался растерянный Волверстон:
– Истерлинг бежал!
– Как это бежал?! Он что, бесплотный дух, чтобы исчезнуть из запертого трюма?
– Я даже поставил часового! Он пропал, как и два матроса, запертые с Истерлингом!
– Истерлинг умеет был убедительным, и мой опыт доказывает это, – Рескатор вышел из своего задумчивого состояния. – Кто знает, что он наплел вашему часовому, месье Волверстон. Наверняка у вас обнаружится пропажа шлюпки и еще чего-нибудь.
– Он воспользовался тем, что мы были заняты другими делами, – сказал, возвращаясь к прерванному занятию, Блад. – Мы не можем сейчас его искать. Будем надеяться, что французы перехватят его – пусть тогда им рассказывает свои небылицы.
Остров Коровий, продолжавший хранить тайну гибели флагмана Моргана, уже был едва различим из окон капитанской каюты.
***
Прошло несколько дней. Оба корабля мирно покачивались бок о бок в бухте с кристально прозрачной бирюзовой водой. Небольшой остров милях в двадцати к югу от Эспаньолы дал им пристанище.
Отношения двух команд не сразу наладились: им было непросто забыть пролившуюся кровь. Не обошлось и без пары инцидентов, однако отеческие увещевания Эриксона и Волверстона и щедро раздаваемые ими затрещины остудили горячие головы.
Как это ни странно, коротышка северянин отлично поладил с одноглазым гигантом, их даже можно было увидеть за мирной беседой. Команда «Голдсборо» зубоскалила, что их боцман просто никогда не встречал человека настолько выше себя – видимо, имея в виду все-таки рост Волверстона.
Ибервиль проводил большую часть времени со своим другом. В конце концов они дали друг другу слово непременно встретиться снова, если небо будет к ним благосклонно.
Ремонт был закончен, и пришло время расставаться. Пожимая на прощание руку Рескатора, Блад, улыбаясь, сказал:
– Будете в Карибском море, заглядывайте к нам, на Тортугу.
Рескатор внимательно посмотрел в веселые синие глаза корсара и серьезно ответил:
– Нет уж, лучше вы к нам, на север. Такому человеку, как вы, должно понравиться в Новой Франции.
– Кто знает, возможно, однажды... – беспечно ответил Питер Блад.
С борта «Арабеллы» он долго глядел на «Голдсборо» и на высокую фигуру Рескатора, вскинувшего руку в прощальном жесте.
– Где прятался этот чертов критянин, мы не могли сыскать его, – подошедший Волверстон был недоволен. – Зря ты не позволил мне поболтать с ним сразу после отплытия и выяснить точно, где находится клад. Остались мы ни с чем, вот ведь неудача!
– Неудача? – прошептал Блад. – О нет, не думаю...
– Что? – переспросил Нэд.
– Плохо искали. Поболтать, говоришь? Вряд ли тебе бы удалось заставить Косту поделиться своей тайной. Да и как бы мы подняли клад без ныряльщика? – Блад ободряюще хлопнул его по плечу. – Не унывай, старина, нас ждут испанцы, и в их трюмах найдется немало интересного. Думай о них!
окончание в комментарии...
@темы: ЗФБ, "Сокровище Моргана", Фанфики
-
-
25.03.2014 в 21:50